— Герцог Баллах, вы помните, какое сегодня число?
— Срок кончается. Знаю. Я делаю все, что могу.
— Значит, ваших возможностей не хватает. Сколько, по-вашему, я могу предоставить вам новых людей? Окрестные фермы опустели. Вы их всех получили, Баллах, — всех мужчин, способных работать. Дьявол, на меня и так давят из Черного Города. Бьяджио знает, что здесь что-то происходит. Сколько нам еще удастся хранить эту тайну?
— Я уже сказал: я делаю все, что могу. Когда вы приезжаете меня подгонять, работа только замедляется. Вам следовало бы это понимать. Видите, как арамурцы на вас смотрят? Теперь мне не удастся добиться от них нормальной работы. До самого вечера они только и будут делать, что говорить о вас.
— Тогда надавите на них! — зарычал Лет. — У ваших бизеннских надсмотрщиков есть плетки. Пусть они ради разнообразия пустят их в дело. Устройте этому сброду наглядный урок!
— Я не палач, — возразил Баллах. — Я здесь только из-за...
— Из-за вашей дочери. Да-да, — оборвал его Лет. — Я уже слышал эту печальную песню, Баллах. Честно говоря, она мне надоела. У всех у нас свои причины для участия в этом деле. Каждый хочет свести с Бьяджио счеты. Так давайте их сведем!
— Я и пытаюсь! — огрызнулся Баллах. — Я все свое состояние на это потратил! И прошу вас не читать мне нотаций!
— Ну, кто-то же должен это делать, потому что мы не можем действовать, пока вы не приготовите корабли. Нам нужна их защита, Баллах. Никабар не спустит нам нападения на Высокогорье. Как только мы начнем действовать, он займется Талистаном, потому что Бьяджио прикажет ему нам отплатить.
Баллах собрался, было что-то возразить, но к ним неожиданно подошел еще один человек.
— Ничего подобного Никабар не сделает, — объявил подошедший, адресуя Лету кривозубую улыбку. — Добрый день, правитель.
Лет считал, что ему повезло не встретиться с Зерно. Ну что ж — его везение закончилось.
— Добрый день, Зерно, — ответил он. — А мне казалось, вас здесь нет. Разве вам не следует следить за вашими кораблями? Похоже, с ними какие-то трудности.
— Мы с ними легко справимся. — Командующий будущим флотом ухмыльнулся. — Вы говорили о Никабаре?
— Говорили.
— Не тревожьтесь, правитель. Никабар одержим Лиссом. Когда вы нападете на Высокогорье, он не станет наносить вам ответного удара.
— Не будьте в этом так уверены, — возразил Лет. Он уже спорил с Зерно по этому поводу. — Вы недооцениваете, насколько Никабар предан Бьяджио. Когда мы нападем на Высокогорье, Бьяджио поймет, что мы угрожаем Черному Городу. Он нанесет нам ответный удар самым доступным ему способом: с помощью своего военного флота.
— Это не его военный флот.
— Не спорьте со мной! — взорвался Лет. — Это мне пришлось представать перед Протекторатом, а не вам, Зерно. Я знаю, что у Бьяджио есть подозрения. Прежде чем нападать на Высокогорье, нам надо подготовить флот. И это вы должны сделать!
— Мы будем готовы. Если Никабар приплывет, чтобы атаковать нас — и я подчеркиваю, «если», — то мы будем готовы.
— Да, и вы должны защищать Талистан от всей души. Вы готовы это делать? Тут речь идет не только о деньгах.
— Зерио знает, где лучше платят, — сказал герцог Баллах. — Я поручился за него, потому что уверен: он предан моим набитым карманам. Мне этого вполне достаточно.
— Да, я в этом не сомневаюсь, — проворчал Лет. — Вы оба продаетесь.
Герцог возмутился:
— Я не продаюсь!
Капитан Зерио расхохотался:
— А я продаюсь!
— Прекрасно! — рявкнул Лет. — Но знайте: мы не можем ничего предпринять, пока ваши корабли не выйдут на позиции. Нападения на Восточное Высокогорье не будет, пока мы не сможем защитить Талистан от Черного флота.
— Лет...
— Таков приказ короля. И мой собственный. Вы должны приготовиться. И вы заставите этих проклятых арамурцев работать усерднее.
Капитан Зерио низко поклонился.
— Как скажете, милорд, — сказал он и, резко повернувшись, ушел.
— Этот человек — бандит, — объявил Лет. — Я ему не доверяю.
— Он достаточно верен, — ответил Баллах. — Ему известно, кто оплачивает его долги. А у Зерио в Горкнее долгов хватает. Корабли будут готовы к назначенному вами сроку.
— Очень хорошо. Теперь вам осталось только убедить в этом короля. Он хочет встретиться с вами сегодня днем.
— Со мной? Зачем еще?
— Король беспокоится, как и я. Он хочет услышать заверения от вас лично. И пора заняться нашими планами. Судя по тому, что я слышал, Риктер со своими войсками, наконец, прибыла в Талистан. Король хочет, чтобы вы с ней увиделись.
По лицу Валлаха промелькнула улыбка.
— Риктер! О, это хорошая новость! Наконец-то дело пошло.
— Определенно, — подтвердил Лет. — Вы уже очень скоро сможете отомстить за свою дочь. Вы должны радоваться.
— Я обрадуюсь тогда, когда получу в сундуке голову Бьяджио. — Герцог печально покачал головой. — Признаю, что был ей не самым хорошим отцом. Но Сабрина была моей единственной дочкой! Она должна была стать королевой! Она не заслуживала того, что он с ней сделал.
Лета тошнило от притворной любви Валлаха к дочери. Валлаха интересовало только одно — золото. Дочь-королева могла бы сделать его гораздо богаче, чем сейчас. И поэтому он полон желания отомстить.
— Не беспокойтесь, Баллах, — сказал Лет. — Пусть Бьяджио и гений, но даже он не может изменить прошлого. И кошка, наконец, заплатит за мышкины слезы.
26
Тэссис Гэйл стоял в конце кладбища и молился, опустив голову. Перед ним высился семейный склеп — внушительное строение из резного известняка, где покоились останки его предков и детей. Мелкий дождь падал на его непокрытую голову, по траве ползли щупальца тумана. Тэссис Гэйл не замечал течения времени, но чувствовал, что стоит у склепа уже много часов. Из земли подобно клыкам торчали надгробия павших героев и воинов. У себя за спиной он слышал отдаленный скрип петель калитки. Дождь согревал его голову и шею, и, молясь, он держал глаза открытыми.
— Святой Отец, — шептал он, — утешь и направь меня. Покажи мне руку Твою в этой тьме, и я приму ее. Да будет воля Твоя.
В склепе лежали кости Блэквуда и Калиды — двух детей Гэйла. Они постепенно превращались в прах, и Тэссис Гэйл никак не мог понять эту тайну. Он был очень стар, и ему казалось неправильным, если человек переживает собственное потомство. Однако таково было проклятие Тэссиса Гэйла, и если судьба положила ему перенести такое, то он желал знать причину.
Но Бог не давал ему ответа.
Рядом со склепом находился еще один памятник, гораздо меньшего размера, поставленный совсем недавно. Это каменное изваяние изображало святое дитя, и было украшено одной печальной надписью:
«В память о смерти Алазариана Лета».
Гэйл сморгнул с ресниц капли дождя. Он составил эту надпись сам, сочтя ее достаточно туманной. Обстоятельства смерти Алазариана не позволяли ему сочинить более определенную эпитафию. По словам Шинна, Алазариан погиб во время нападения из засады, став очередной жертвой Праведников Джала Роба. Никто не мог точно сказать, где лежит его тело, так что вернуть его на родину оказалось невозможно. Шинн утверждал, что в горах слишком много мятежников. Дорийцу едва удалось спастись самому. Остальные бойцы отряда разделили горькую судьбу Алазариана. Однако только Алазариану был поставлен памятник рядом со склепом.
Тэссис Гэйл заплакал. Мощные рыдания сотрясали его тело. Ему все равно было, услышат его или нет. Алазариан был хорошим мальчиком, как его дядя Блэквуд. Еще одно преступление Бьяджио, еще одна отметка в его кровавом списке. Если бы не Бьяджио, никаких Праведников Меча не существовало бы. Тэссис Гэйл считал, что Бьяджио в ответе за все.
— Эррит был прав, — пробормотал он. — Бьяджио — дьявол. — Старый король поднял лицо к небу. — Слышишь ли Ты меня, Отец? Слушаешь ли ты меня?
Ветер усилился. Гэйл счел это ответом.
— Дай мне силы! — крикнул он. — Дай мне свергнуть этого дьявола!
Он перекрестился и снова устремил взгляд на одинокий памятник Алазариану. У подножия камня лежал венок из лоз и цветов. Гэйл сплел этот венок своими руками. Каждый день он делал для Алазариана новый венок и аккуратно укладывал его на одно и то же место. И каждый день предыдущий венок исчезал. Гэйл подозревал, что их забирают слуги, но на самом деле это не имело значения: он научился хорошо плести венки. Даже придворные дамы из замка хвалили его работу.
Можно ли это считать королевским делом? Видимо, нет. Однако это помогало ему занять руки и воспаленный мозг. Гэйлу порой казалось, что он ощущает первые признаки старческого маразма. Как он ни старался, ему не удавалось оттолкнуть жадные руки немощи. Вот почему он занимал себя мелочами, дожидаясь момента, когда можно будет вкусить мщение.
Рыдания прошли так же быстро, как и начались. Лицо Гэйла превратилось в бесстрастную маску. Он собрался было еще помолиться, но не стал. Подумал было уйти из-под дождя, но не ушел. Он продолжал стоять, словно еще одно надгробие, не шевелясь, прислушиваясь к шуму ветра. Иногда, если как следует вслушаться, можно понять, о чем говорит ветер.
— Господин?
Оклик заставил Гэйла вздрогнуть. Под дождиком к нему приближался мальчик, один из домашних слуг. Как его звали? Король не мог вспомнить. Когда мальчик подошел ближе, Гэйл ему улыбнулся. Мальчик был светловолосым, как Алазариан, и почти одного с ним возраста. Слуга поклонился, не обращая внимания, что стоит по щиколотку в грязи.
— Мой господин, мне приказано сообщить вам, — сказал он. — Приехали гости. Дама и господин. Сэр Редд велел мне позвать вас.
— Дама?
— Да, мой господин. Баронесса Риктер. Герцог Баллах тоже приехал.
— Герцог Баллах... — Гэйл потер подбородок. Кажется, он посылал за Валлахом... И баронесса — вроде бы ее ждали... — Да, хорошо. Я сейчас приду, — сказал он, а потом осмотрел слугу с ног до головы. — Как тебя зовут?
Паренек рассмеялся.
— Как меня зовут, господин? Вы же знаете.
— Не смей говорить мне, что я знаю и чего не знаю. Король задал тебе вопрос!
— Джимрой, сударь, — ответил мальчик. Его глаза сузились. — Я ваш личный слуга.
— А, да. Молодец, Джимрой. Но ты не слишком хорошо мне прислуживаешь, а? Посмотри на меня! Грязь!
— Простите, — пролепетал Джимрой. — Я предлагал вам подождать, пока дождь не пройдет, но...
— Посмотри на свои башмаки! — перебил его Гэйл, указывая на промокшие ноги паренька. — На тебя неприятно смотреть. Как ты можешь мне прислуживать, когда не можешь присмотреть даже за собой?
— Извините, мой господин. Я...
— Ну это же никуда не годится! — Король нагнулся и поманил Джимроя к себе. — Иди, забирайся мне на спину. Мне придется тебя нести.
Джимрой пришел в ужас:
— Как, господин?
— Ну же, забирайся! — поторопил. его Гэйл. Он сцепил руки, чтобы подставить их Джимрою. — Не заставляй меня ждать. У нас гости!
— Ноя...
— Надеюсь, ты не думаешь, будто я не справлюсь, а? Думаешь, старик потерял силы? Ну так я вдвое сильнее, чем ты когда-нибудь станешь, Алазариан. Ну давай...
— Я Джимрой, господин мой. Не Алазариан.
— Не спорь со мной, это приказ, Джимрой! Пошли.
Разинув рот, парнишка влез королю на спину. Гэйл шумно выдохнул, но потом с торжествующей улыбкой выпрямил спину.
— Ха! Видишь? Тело у меня, как у двадцатилетнего! Ну так где же мои гости?
— Сэр Редд провел их на внутренний двор, господин мой. А куда они пошли оттуда, я не знаю.
— Сэр Редд — старый зануда. — Гэйл неожиданно почувствовал себя головокружительно счастливым. Он сам не мог понять, в чем дело, но почему-то ему очень нравилось держать парнишку у себя на закорках. — В замок! — крикнул он и зарысил по кладбищу, неся Джимроя на спине.
Парнишка обхватил его за шею — и вскоре Гэйл услышал, что он тоже хохочет. Это был хороший смех, и Гэйл вдруг понял, что очень давно не слышал хорошего смеха. Он донес Джимроя до кладбищенских ворот, а потом зашагал по газону, ведущему к замку. Группа солдат, чистивших коней на плацу, заметила странную пару и изумленно на них уставилась.
— Смотрите! — крикнул мальчишка, который вел по дождю воз с сеном. — Это король!
Гэйл не стал махать ему рукой, а заржал по лошадиному. Джимрой смеялся, придя в восторг от своего царственного скакуна.
— Господин мой, вы можете остановиться, — сказал он. — Это здорово, но вы ведь король!
— Раз я король, то могу делать все, что захочу! Гэйл галопом промчался по плацу, направляясь прямо к замку, где несколько часовых перекрыли подъемный мост.
— Прочь с дороги! — крикнул Гэйл, протолкнувшись мимо них. — У короля Джимроя срочное дело к герцогу Горкнея.
— Джимрой, слезай немедленно! — взревел один из часовых.
Гэйл пробежал мимо них, не обращая внимания на крики. В последнее время они все обращались с ним, словно с несмышленым ребенком, и ему это надоело. Он затянул старинную боевую песню, которую выучил еще в юности, и пел ее, пока не вышел на середину внутреннего двора, где дожидался его слуга Редд. У Редда отвисла челюсть. Он бросился к королю, забыв о своем намерении оставаться под кровлей и не шлепать по грязи.
— Господин мой! Что вы делаете?
Гэйл прекратил пение и посмотрел на своего слугу.
— Что такое?
Редд едва мог говорить. Он обвел взглядом изумленные лица окружающих, а потом подался к королю и прошептал:
— Господин мой, вы... балуетесь!
— А почему бы и нет? — Гэйл оглянулся на Джимроя. — Ладно, парень, слезай. Веселье закончилось. Старина Редд все нам испортил.
— Господин мой!
— Прекрати верещать словно баба, Редд. — Гэйл потер руки. — Ну и где же мои гости? Юный Джимрой сказал, что приехала какая-то девка.
Редд потрясенно взирал на короля.
— Ну? — прикрикнул на него Гэйл и щелкнул пальцами у Редда перед глазами. — Ты что, заснул? Где та женщина, о которой мне доложил Джимрой?
— Баронесса Риктер, государь, — поправил его Редд. — Господин мой, вы хорошо себя чувствуете?
Этот вопрос озадачил Гэйла. Он попытался понять, как же он себя чувствует на самом деле.
— Да, баронесса Риктер... — Он откашлялся и разгладил промокшие одежды. — Угу, да...
— Она приехала, чтобы обсудить ваши планы, господин мой. Вы ведь это помните?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95