– Это очень хорошая идея, сеньор, – согласился Самсон, обнажив в улыбке свои золотые зубы.
– Не хочется мне тут вас оставлять, – признался Майкл.
Он посмотрел на Нурью – она так и лежала на софе и смотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Нурья, вы слышите меня? Как вы себя чувствуете?
– Да… – пробормотала она.
Потом снова закрыла глаза, и Майкл понял, что она снова провалилась в сон – видимо воздействие гипноза Ассунты или какого-нибудь ее зелья еще не миновало.
– Все будет в порядке с мисс Донья, сеньор, – успокаивал его Самсон. – Я присмотреть за мисс Донья.
– Да, Самсон, я понимаю, что ты присмотришь. Ты смельчак, Самсон. И все-таки следует позаботиться о том, чтобы кто-нибудь ее охранял сегодня ночью.
Лицо Самсона расплылось в улыбке.
– Я найду охрана, сеньор. Очень просто находить охрана для мисс Доньи. Мужчины, которые не хотят Ассунту здесь, – повернувшись, он крикнул: – Авдий, где ты, мальчишка?
Мальчик был тут как тут. Он что-то нес в руках, это оказалось одним из одеяний Нурьи. Темно-синяя ткань с геометрическими узорами, он отыскал ее среди вещей Нурьи.
Бэт стояла в отдалении, в углу гостиной. Подойдя к ней, Авдий протянул ей одежду.
– Вот, мисс Иностранка, вот, берите это.
Она сделала шаг вперед, поняв его жест, но не слова. Майкл заметил, что Бэт была ростом не на много выше мальчика. Авдий накинул ей ткань на плечи и на голову. Бэт улыбнулась и грациозным жестом набросила материю на себя. Распущенные волосы и порванное платье теперь были скрыты от любопытных глаз.
– Спасибо, Авдий. Это очень кстати, – скажи ему Майкл. Скажи, что я очень благодарю его за это.
Когда Майкл перевел ее слова, Авдий улыбнулся до самых ушей. Бэт наклонилась к нему и поцеловала, он, улыбаясь, закрыл рукой то место, куда пришелся поцелуй Бэт.
– Теперь стоп крутить любовь, и иди приводить друзей мисс Доньи с Калле Торина, – весело сказал ему Самсон. После этого кучер повернулся к Кэррену. – Очень много мужчины – друзья мисс Доньи. Она очень многим мужчинам помогать. Ассунта их не сделала глупыми и плохими. Они будут здесь пока охранять порядок.
– Хорошо, Самсон. Все правильно.
Минут через двадцать подошли эти мужчины – три молодых крепыша, один черный, двое других – метисы. Кивнув им, Майкл обратился к Бэт.
– Мы можем идти. Извини, что я заставил тебя ждать.
– Ничего, – Бэт ответила отчужденно-официальным тоном, будто они присутствовали на каком-нибудь рауте. – Разумнее было все же дождаться, пока они не придут, я понимаю.
Она пошла впереди, поддерживая полы этого импровизированного наряда, как королева поддерживает горностаевую мантию.
Было начало двенадцатого – час, когда пуэрториканцы, выпив бесчисленное количество рюмок с ромом и чашек кофе, собираются покидать маленькие кафе и таверны, лениво рассуждая об американцах. Майкл избегал людных мест, вроде Калле Форталеза, предпочитая вести Бэт проулками и улицами, лежащими в отдалении от оживленных перекрестков. Ни он, ни она по-прежнему не сказали ни слова. Так они подошли к Сан-Хуан Баутиста. У кухни находился черный ход, Бриггс как-то показал его Майклу и он был рад вспомнить о нем сейчас – нечего идти через вестибюль и давать возможность поглазеть на них кому не лень. Чтобы пройти к черному ходу необходимо было миновать заросший, заброшенный сад. Черные тени деревьев снова неприятно напомнили Майклу об ужасах сегодняшнего вечера. Когда он услышал прерывистое дыхание Бэт, понял, что эти жуткие воспоминания донимали не только его. Майкл взял Бэт за руку и вывел ее на освещенную луной дорожку. Ночь была теплой, тихой, воздух был напоен ароматами цветов и растений. Белую стену гостиницы освещала луна. Майкл остановился. Бэт безмолвно ждала, когда он заговорит.
– Ради всех святых, – раздался его хриплый шепот, – скажи мне, каким образом ты оказалась там. Не могу я поверить в то, что ты знаешь этих людей, и у тебя с ними может быть что-то общее – не могу я в это поверить.
Бэт была взволнована, глаза ее блестели, но голос оставался холодно-безучастным.
– Вот что тебя, оказывается, волнует. Может быть, ты считаешь, что я оказалась там раньше тебя? Может, думаешь, что и я к этим гнусностям имею отношение?
– Нет, я понимаю, что это было бы самым простым объяснением, но в него я верить отказываюсь. Не могу я это принять – моя душа его не приемлет.
– Все гораздо проще, чем ты себе это представляешь, – ответила Бэт уже без прежней скованности. – Я стояла у окна в своей комнате и увидела, как к тебе подбежал Авдий. И я просто пошла за вами следом.
– Следом… Боже мой! Что тебя на это толкнуло? Как ты могла подвергать себя такому страшному риску? Бэт, ты хоть понимаешь?
– А ты понимаешь, что, если бы не я, то Нурьи уже не было бы на свете? Вместе с тобой. Я ведь его отвлекла, а это тебе и было нужно, это как раз и дало тебе эти несколько секунд передышки. Они все и решили.
Майкл уставился на нее, будто видел ее впервые, он осмысливал ею сказанное. У него на языке были тысячи вопросов, которые он хотел ей задать и не знал, с чего начать.
– Зачем ты пошла за нами? За мной? Ты что, уже когда-нибудь…
– Никогда! – перебила Бэт. – Никогда, ни разу до этого я за тобой не следила. И не думаю, что когда-нибудь придется. Но сегодня… Я не могу тебе этого объяснить. Что-то внутри меня, какой-то внутренний голос подсказал мне поступить именно так. И я чувствовала, не поступи я так, мне придется потом всю жизнь корить себя за то, что я этого не сделала. Пойми, Майкл, я должна была это сделать. Просто обязана.
Он молча кивнул и коснулся ее щеки.
– Ты самая смелая из людей. Ты – чудо, – признал он. – Как мой ангел-хранитель.
Бэт опустила глаза.
– Не знаю, что на меня нашло.
– И я не знаю, что на тебя нашло. И еще одно… когда… когда это чудище вцепилось мне в глотку, ведь это из-за тебя он отпустил меня? Из-за тебя?
Она кивнула.
– Как это было? Расскажи.
Бэт замотала головой.
– Не могу.
– Можешь. Я должен это знать. Прошу тебя.
Он уже начинал догадываться как. Его стал душить смех, может быть, он был следствием недавно пережитого Майклом нервного напряжения.
– Я… я ударила его.
– Куда?
Она не отвечала и смотрела в сторону.
– Между ног, – прошептала она. – Очень сильно ударила.
Майкл разразился смехом и Бэт, сначала неуверенно хохотнув, тоже от души рассмеялась.
Лондон
Полночь
В кабинете Нормана раздался телефонный звонок. Банкир мгновенно ответил:
– Да?
– Мендоза?
– Да, сэр. Я ждал, что вы позвоните.
– Прошу прощения за поздний звонок, – сказал голос Рэнсома. – Но ведь вы сами просили проинформировать вас сразу же после того, как наша встреча с министром финансов будет завершена.
– Да, конечно, конечно. Хорошо, что вы взяли на себя труд сделать это. – (Ну, ну, давай же, скотина, рассказывай, что и как. Выкладывай, идиот чертов, не ходи вокруг да около, а расскажи мне все как есть, думал Норман.)
– Послушайте, Норман… Алло? Вы слушаете?
Рэнсом впервые назвал его по имени. Не очень хороший признак. Норман вспотел от напряжения.
– Да, сэр, я вас слушаю.
– Хорошо, хорошо. Ох, уж эти телефоны. Не могу, знаете, до сих пор привыкнуть к этой штуковине. Не могу разговаривать с человеком, не видя его лица перед собой.
– Понимаю, сэр. Лучше, конечно, встретиться лично. Не могу с вами не согласиться. Но, все же, признайтесь, телефон – чертовски удобная штука. Ну и что там министр финансов?
– Я с ним беседовал, наверное, с добрых три четверти часа. Всего несколько минут, как я от него. Мы очень подробно обо всем поговорили, очень подробно.
– Я могу это понимать так, что вы всесторонне рассмотрели эту проблему, ее природу? То, что это явление носит временный характер?
– Нет, Норман. Тут я с вами согласиться не смогу. Мы пришли к выводу, что это не та проблема, которая носит временный характер. Министр финансов выразился достаточно ясно, без обиняков заявив, что это кризис. Кризис, Норман. И, смею полагать, созданный вашими же руками. Решения, которые…
– Сэр, если Мендоза будут располагать тремя месяцами времени для передышки, то никакого кризиса и в помине не будет.
Он знал, что лишь сотрясал воздух своими мольбами, он это кожей чувствовал, в животе у него заурчало, и во рту появился отвратительный привкус желчи.
– Мы должны теперь пойти тем же самым путем, как и в случае с Барингом. Не могу я оставить в стороне этот прецедент, Норман.
– Как я понимаю, министр финансов отказал в правительственной помощи? – Давай уж выкладывай все до конца, нечего здесь эту говорильню разводить, мысленно понукал его Норман.
Рэнсом медлил.
– Да, – неохотно признался он. – Но вы все же должны знать, Норман, что он с большим сочувствием отнесся к этой истории, но поверьте, сейчас он действительно не располагает средствами для оказания вам помощи. Ведь потребуется вынесение этого вопроса на дебаты в Парламент. А вы понимаете, что это такое? Паника не заставит себя долго ждать, о которой вы так убедительно говорили. Норман, вы слушаете?
– Да, да, слушаю. Значит, вот как. И это было его последнее слово?
– Да, это так. Никакой правительственной помощи. Спасение Сити – дело рук самого Сити. Мы ведь в свободных экономических отношениях. В этом-то наша сила. Это известно и вам, и министру финансов, и мне. В свободном экономическом обществе люди сами выбирают свой путь. Худший или лучший.
– Понимаю. Благодарю вас, сэр. Доброй ночи.
– Норман, погодите минутку.
– Слушаю вас, сэр.
– Будет создан синдикат своего рода. Найдутся такие люди, которые в состоянии изыскать средства для спасения Мендоза. Все так, как в том случае в Барингом. Я очень вам сочувствую и хочу, чтобы вы знали это. Я собираюсь тут же, как переговорю с вами, перезвонить Джонатану и попросить, чтобы он записал моих триста тысяч в общий котел. Моих личных, поймите. Это не имеет отношения к Английскому банку.
– Благодарю вас, сэр. Это очень благородно с вашей стороны.
– А, оставьте, старина. В конце концов, могу же я вам помочь! Доброй ночи, Норман.
– Доброй ночи, сэр.
Норман сидел, уставившись на телефон, и размышлял. Норман размышлял о том, как обратить эту катастрофу в преимущество, каким образом извлечь выгоду для себя. Все ускользало из его рук, уходило из-под его контроля. Обстановка менялась настолько быстро, что становилось невозможно собрать разлетавшиеся кусочки в единое целое. Ведь во всей этой истории далеко не последнюю роль играли элементы грязной игры – вещи, известные лишь ему одному. Например, Лила Кэррен вместе с ее сынком – это первое, лорд Шэррик – второе.
– Шэррик! – громко произнес он это имя. – Шэррик, – повторил еще раз.
Встреча с этим одиозным лордом прошла в целом гладко. Норман ожидал худшего. Как только Шэррик понял, что приперт Норманом к стенке, он не стал тратить время на дурацкие опровержения подлинных фактов, свидетельствовавших о его связи с ирландским братством.
– И что же вы от меня хотите, в таком случае? – спросил Шэррик тогда.
– Заем.
Его светлость удивленно вскинул брови.
– Это что, шантаж?
– Ни в коей мере. Ничего подобного. Я просто хочу потребовать от вас некой компенсации за ущерб, причиненный мне вашей статейкой в «Таймс». Вы ведь специально приурочили ее выход к дню выпуска облигаций нового займа. Разве нет?
– Вы можете утверждать так. Хотя можно вполне допустить, что это было чистым совпадением, каких полно в нашей жизни. Она и состоит из них.
– Это не было совпадением. И что бы вы там ни планировали с этой Лилой Кэррен, какую бы схему не предлагали моему сыну Тимоти, я хочу, чтобы вы знали…
Норман осекся, уразумев, что позволяет своим эмоциям опережать разум. Самым важным сейчас было добиваться того, что было ему необходимо в первую очередь, а не копаться в их мечтаниях и пожеланиях.
– Мне нужен беспроцентный заем, который должен быть выплачен вам по истечении трех лет сразу.
– Условия весьма льготные – негромко сказал Шэррик. – Полагаю, будь я на вашем месте, а ваш банк на месте кредитора, вряд ли бы вы согласились предоставить вашим клиентам такие условия.
– Нет, конечно, не согласился бы. Но ведь ситуация сейчас другая. Разве не так?
– Очень хорошо. И сколько же вы хотите?
– Полмиллиона.
Размер этой суммы был высчитан заранее, примерно столько могло стоить его молчание. И сумма эта была не настолько велика, чтобы Шэррик не смог ее найти, если возникнет такая необходимость.
Норман был весьма удивлен, насколько быстро Шэррик согласился с этими условиями. Но он был слишком упоен собой, чтобы задуматься над тем, что при желании он мог бы получить еще больше.
Теперь же ситуация складывалась иная. Этот чертов Хаммерсмит засуетился, стал нервничать, в результате чего, в эту историю было втянуто правительство и суммой в полмиллиона уже не обойтись.
– Шэррик, – снова обратился к нему Норман.
Может действительно этот лорд Глэнкри мог служить ключом к решению? Или Лила Кэррен? Боже, как же он ненавидел эту проклятую бабу! Но было кое-что, что он мог ей уступить, не глядя. Так, что можно было бы и поторговаться с ней. Если ее запасы на грани истощения, а они должны быть на грани истощения, то решение вопроса могло быть в его пользу. А решение должно было быть, ибо ни Рэнсом, ни министр финансов никакого не предложили, а то, что они предлагали – не было решением.
Норману были хорошо известны детали случая с Барингом, о котором так охотно упоминал Рэнсом. Он знал, что в действительности произошло с Барингом и от этого у него холодело на душе.
А всего в нескольких милях от места, где предавался этим и другим размышлениям Норман, в Бэйсуотере, Джонатан Хаммерсмит тоже стал телефонным собеседником крестного отца своей жены. Хаммерсмита не особенно удивил отказ министра финансов предоставить Мендоза заем. Этого он вполне мог ожидать, начиная с той самой их встречи втроем вчера вечером. Джонатана не покидала мысль о таком исходе. Весь этот еврейский бедлам, все с ним связанное, не могло прийтись по душе министру. Да и сам Мендоза был ему не по душе. Слишком пробивной, слишком агрессивный, наглый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69