Хотя в ШШПС Кэрнкросс провел меньше года, его пребывание там совпало с поворотом на Восточном фронте и с тем, что Сталин и Ставка стали наконец использовать надежную разведывательную информацию в боевых действиях. Главной задачей Кэрнкросса был анализ перехватов радиообменов люфтваффе. Сам Кэрнкросс считал, что его звездный час на пятнадцатилетней службе у русских настал летом 1943-го перед Курской битвой, когда против Красной Армии началась операция «Цитадель» – последняя из крупных немецких наступательных операций на Восточном фронте. 30 апреля англичане отправили в Москву предупреждение о готовящемся немецком наступлении на Курский выступ, а также материалы немецкой разведки о советских силах в этом районе, полученные по перехвату «Энигмы». Кэрнкросс же передал сами тексты перехвата с указанием частей и соединений, которые всегда изымались из Ультра материалов, передаваемых иногда Уайтхоллом.
Больше всего НКВД привлекла информация о расположении немецких эскадрилий перед сражением. Опасаясь, что немецкое наступление начнется буквально 10 мая (хотя на самом деле оно началось лишь 5 июля), советское командование 6 мая нанесло по семнадцати немецким аэродромам в полосе протяженностью 1200 километров от Смоленска до Азовского моря предупредительный бомбовый удар, подготовленный в режиме чрезвычайной секретности. Цели были выбраны с использованием полученной от Кэрнкросса информации. Многие немецкие самолеты были повреждены на земле. Массированные удары по немецким аэродромам были проведены также 7 и 8 мая, хотя элемент неожиданности, присутствовавший 6 мая, был утрачен. Эта серия из трех массированных бомбовых ударов была крупнейшей операцией советской авиации во второй мировой войне. Совершено тысяча четыреста самолето-вылетов, уничтожено 500 немецких самолетов. Потери русских составили 122 самолета. Горский передал Кэрнкроссу особую благодарность Москвы за поставленную им информацию. К этому времени, однако, сложности передачи информации Ультра из Блечли в Лондон та. к возросли, что Кэрнкросс уже не мог их преодолевать. Накануне Курской битвы Кэрнкросс, несмотря на требования Горского оставаться в ШШПС, принял предложение СИС, где работал вначале в немецкой службе Отдела V, а затем в Отделе I (политическая разведка).
На защиту Курского выступа Красная Армия направила почти 40 процентов живой силы и техники. Разгром русских войск под Курском был для Гитлера последней возможностью компенсировать сталинградскую катастрофу. Красная Армия одержала победу под Сталинградом, несмотря на ошибки военной разведки. Под Курском хорошо поставленная разведка внесла основной вклад в победу. 8 апреля 1943 года заместитель Верховного Главнокомандующего маршал Жуков направил Сталину доклад, в котором правильно предсказал возможность осуществления немцами действий, направленных на охват Курского выступа с севера и юга с одновременным ударом с Запада с целью разделения двух группировок Красной Армии, защищающих выступ. И тогда и после Сталин и Ставка не имели информации о возможной дате начала фашистского наступления. Даже Гитлер постоянно менял свое мнение. С 3 мая, выбранного первоначально фюрером, наступление переносилось на 12 июня, затем на 3 июля и, наконец, на 5 июля. При всем значении информации Ультра (поступающей как официально через британскую миссию, так и через агентов НКВД в Англии) для победы под Курском, следует отметить, что после Сталинграда значительно улучшилась и работа советской военной разведки по сбору и обработке сведений.
Одно время считалось, что перед Курской битвой и во время нее наиболее важные разведданные Сталин и Ставка получали от группы Люси из Швейцарии. Люси (Рудольф Рёсслер), несомненно, поставлял ценную стратегическую информацию вплоть до своего ареста весной 1944 года. 22 февраля 1944 года руководство ГРУ радировало: «Передайте Люси нашу благодарность за хорошую работу. Последнее сообщение было важным и ценным.» ГРУ постоянно информировало наемника Рёсслера (чье настоящее имя ГРУ известно не было), что он получит деньги, которые требует. В ноябре 1943 года ГРУ отправило радиограмму: «Передайте, пожалуйста, Люси от нашего имени, что… работа его группы будет оплачена в соответствии с его требованиями. Мы готовы достойно отблагодарить его за передаваемые сведения.» Теперь, однако, ясно, что Люси не передавал самой важной информации о Курске. В конце апреля ГРУ все еще пыталось выявить настоящее имя Люси и его источников. 23 апреля в обход Радо – лидера «Красной тройки» – ГРУ вышло на одного из его подчиненных в напрасной попытке узнать, кто такой Люси. Важнейший источник Люси – Вертер – также допустил несколько ошибок. Так, 23 июня он предположил, что ввиду нарастающей мощи Красной Армии операция «Цитадель» будет отменена.
Одной из причин перемен в советской военной разведке весной 1943 года было улучшение перехвата. С самого начала войны исследовательский отдел Пятого управления ИНУ и, без сомнения, криптологи ГРУ бились над расшифровкой машинных шифров «Энигмы». Это была чрезвычайно сложная задача. Немецкие армия, авиация, флот, другие организации – все пользовались «Энигмой» для создания своих собственных шифров и применяли различные ключи для различных целей, в разных местах. Начиная с 1941 года одновременно в работе было не менее 50 ключей, причем все они ежедневно менялись. Даже расшифровав машинный шифр, нужно было быстро найти ключ, если перехваченный материал имел оперативное значение. В Блечли, продолжая более раннюю работу польских специалистов, сумели расшифровать все основные разновидности шифров «Энигмы» с 1940 по 1942 год и разработать методы определения ежедневных ключей. Это, пожалуй, было одним из крупнейших достижений разведки за годы войны. НКВД узнал об этом успехе от Кэрнкросса и менее подробно – от Лонга, Бланта и Филби. НКВД помогло и то, что им удалось захватить несколько шифровальных машин «Энигма» и шифровальные материалы. Это произошло, по-видимому, в декабре 1941 года, когда Вторая немецкая армия потеряла несколько машин. Больше всего было захвачено, конечно, под Сталинградом.
В окруженных под Сталинградом немецких войсках было как минимум двадцать шесть шифровальных машин «Энигма», а в условиях окружения многие из них уничтожить было невозможно.
Известен по крайней мере один случай, когда из штаба передавались шифровки, хотя русские были буквально на пороге. Остальные «Энигмы» могли быть захвачены во время уничтожения шести немецких дивизий, прорывавшихся к окруженным. Почти наверняка в руки Красной Армии попали и некоторые основные ключи. Вполне возможно также и не менее важно, что среди 91.000 захваченных под Сталинградом военнопленных были связисты и шифровальщики, и не все они смогли противостоять настойчивым предложениям помочь советской разведке.
17 января 1943 года, еще до сталинградского разгрома, управление связи вермахта пришло к выводу, что некоторые случаи «несомненно» свидетельствуют о разгадке русскими шифров «Энигмы», и дополнительно защитили шифры рядом усовершенствований. Захват машин, ключей, связистов позволили прочесть старые перехваты. Немцы использовали и простые машины «Энигма», без коммутационных панелей, применявшихся в более сложных модификациях, которые могли пострадать во время советского наступления. При наличии блестящих дешифровальщиков НКВД и ГРУ не хватало современной техники, которая была решающим фактором успеха Блечли-парк. Похоже, что у русских не было ничего подобного мощным электронным «бомбам», созданным в Блечли-парк в 1940 году для расшифровки «Энигмы» или «Колоссу» – первой в мире электронно-вычислительной машине, построенной в 1943 году для расшифровки сообщений «Гехаймшрайбер» (радиосигналы на основе телетайпных импульсов, автоматически зашифровывающиеся и расшифровывающиеся), с помощью которой в последние два года войны удалось получить больше оперативной разведывательной информации, чем с помощью слежения за обменом по «Энигме».
Главные удары советская служба перехвата и дешифровки весной 1943 года нанесла по основам, а не по вершинам шифровального искусства немцев. Русские занимались обнаружением, анализом радиообмена и расшифровкой простых ручных кодов, а не такими сложными вещами, как «Энигма» или «Гехаймшрайбер». Военный перехват страдал от больших потерь связистов в начале войны. В конце 1942 года Ставка приняла решение о создании радиобатальонов специального назначения, которое советский военный историк назвал «качественным скачком в развитии радиоэлектронной войны в Красной Армии.» Советские историки, не решаясь нарушить запрет, наложенный на тему радиоперехвата, рассказывали о роли этих батальонов в постановке радиопомех и в операциях по дезинформации. Но каждый батальон имел на вооружении от восемнадцати до двадцати приемников для перехвата и четыре пеленгатора.
Хотя создание радиобатальонов специального назначения началось уже в конце Сталинградской эпопеи, значительно больший вклад они внесли во время Курской битвы. Перехваченное немцами разведдонесение 1-й танковой армии русских свидетельствует, что служба перехвата еще до наступления обнаружила местонахождение штаба и частей 2-го танкового корпуса, 6-й и 11-й танковых дивизий немцев. Из других захваченных документов ясно, что штабы 7-й танковой дивизии, 13-го корпуса и 2-й танковой армии постигла та же участь.
Советская фронтовая служба радиоперехвата работала великолепно. 46-й танковый корпус к северу от Курского выступа и 48-й танковый корпус к югу от него в начале немецкого наступления имели тактическое преимущество. Но офицеры связи немецкой армии не сомневались, что радиоперехват сыграл значительную роль в успехе русских и указывали на низкую радиодисциплину немцев, как на одну из причин провала операции «Цитадель». Скрытность работы средств радиосвязи в Красной Армии хотя и улучшилась за последние два года, была не лучше, чем в вермахте. Во время Курской битвы радиоперехват был, пожалуй, наиболее ценным источником оперативной информации для обеих сторон.
Помимо радиоперехвата, Красная Армия применяла и другие методы сбора разведывательной информации. С большим успехом использовалась воздушная разведка, которая на Западном фронте давно уже вышла на второе после радиоперехвата место. Перед Курской битвой было сделано около 6.000 разведывательных вылетов. В течение трех месяцев перед немецким наступлением части Центрального и Воронежского фронтов провели 105 разведок боем, более 2.600 ночных вылазок и 1.500 засад. Важным источником информации были и 187 немецких солдат, захваченные во время этих действий. Дезертиры и «языки», захваченные в ночь на 5 июля, подтвердили, что немецкое наступление намечено на раннее утро следующего дня. Ко времени Курской битвы на смену существовавшей до весны 1942 года централизованной системе обеспечения разведданными пришла более гибкая и приближенная к фронтовым командирам система. Оперативную разведывательную информацию командиры получали от фронтовых разведотделов, в то время как ГРУ занималась стратегической информацией.
С Курска началось практически непрерывное наступление Красной Армии, которое завершилось лишь в мае 1945 года, когда маршал Жуков в Берлине принял капитуляцию. Располагая четырехкратным перевесом над вермахтом в живой силе, огромным количеством американского и английского снаряжения, постоянно наращивая преимущество в воздухе, Красная Армия, хоть и несла колоссальные потери, доказала, что остановить ее невозможно. Оперативной разведкой, которая поддерживала это двухлетнее наступление, занималась Ставка, ГРУ и командующие фронтами.
НКВД также сыграл свою роль. По последним советским подсчетам, в НКВД насчитывалось 53 дивизии и 28 бригад, «не считая множества самостоятельных частей и пограничных войск», а всего около 750 тысяч человек. Многие использовались в качестве заградительных подразделений для предотвращения бегства войск и для осуществления карательных операций против «ненадежных народов». Целый ряд малых народов – чеченцы, ингуши, крымские татары, карачаевцы, балкарцы, калмыки, поволжские немцы – стали жертвами массовых убийств и насильственных выселений, которые проводил НКВД. Сталин хотел выселить и украинцев, но жаловался, что их слишком много.
Вклад НКВД в победное наступление Красной Армии заключался преимущественно в руководстве партизанским движением. Во время войны Управление партизанского движения НКВД возглавлял генерал-лейтенант Павел Анатольевич Судоплатов, ставший после войны начальником «спецбюро», осуществлявшего покушения за рубежом. «Несмотря на мрачноватую репутацию, поведение Судоплатова, его прекрасные манеры, тихая доверительная речь, все выдавало в нем человека значительного и интеллигентного. Он знал цену той простоте, которую могут позволить себе только люди, стоящие у власти», – писал перебежчик Николай Хохлов. Заместитель Судоплатова генерал-майор Леонид Александрович Эйтингон во время Гражданской войны в Испании под псевдонимом «генерал Котов» руководил партизанскими действиями в тылу у Франко, чем и прославился среди сотрудников НКВД, и попал в мемориальную комнату Первого главного управления КГБ как организатор убийства Троцкого.
Роль партизан в сборе информации и диверсиях была в то время затушевана бюрократической неразберихой, а позже появилось множество мифов и легенд. Считается, что один из самых известных партизанских героев в тылу у немцев Николай Кузнецов (его портрет висит в мемориальной комнате Первого главного управления КГБ) в апреле 1943 года сумел под видом немецкого лейтенанта проникнуть в кабинет рейсхкомиссара Украины Эриха Коха. Он должен был убить Коха, но рейсхкомиссар начал рассказывать об операции «Цитадель» – предстоящем наступлении немцев на Курский выступ. Кузнецов решил Коха не убивать, а переправить план операции в Москву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123