Асад также разрешил 16 управлению КГБ проводить некоторые операции на своих одиннадцати станциях электронной разведки.
Самым близким идеологическим союзником СССР в арабском мире была Народная Демократическая Республика Йемен (НДРЙ), образованная в 1967 году после ухода англичан из Адена. Тем не менее, на памяти Гордиевского КГБ всегда рассматривал Южный Йемен как источник постоянных проблем. Главным занятием огромной резидентуры КГБ в Адене было наблюдение за внутренними интригами и борьбой за власть в Йеменской социалистической партии. Контролировать эти процессы было почти невозможно. В 1985 году президент Али Насер Мухаммед отправил своего охранника в зал заседаний кабинета министров для того, чтобы расстрелять из автомата весь состав Политбюро. Центр очень боялся, что Саудовская Аравия, возможно, захочет использовать свое огромное богатство для организации переворота и свержения марксистского режима в Южном Йемене. И все же главная угроза существованию Южного Йемена исходила не извне, а от собственных кровожадных и некомпетентных правителей.
Москве понадобилось несколько лет для того, чтобы определить свое отношение к полковнику Муамару Каддафи, который после военного переворота 1969 года взял власть в Ливии. Центру было довольно сложно оценить путаную смесь ислама, социализма и эгомании Каддафи. Пугали и его попытки купить в Китае атомную бомбу, которые Каддафи предпринял сразу же после переворота. Хотя КГБ и заметил у Каддафи некоторые признаки психической неустойчивости, на них смотрели, как на смесь политической наивности, личного коварства и детского тщеславия. Каддафи отличался весьма экстравагантной манерой одеваться. Так, в один день он мог появиться сперва в военно-морской форме, украшенной золотыми аксельбантами и орденами, затем в арабском балахоне с экзотической бедуинской головной повязкой, а затем в золотой накидке поверх красной шелковой рубашки. Положительными чертами Каддафи считались его параноидальная боязнь сионистского заговора и хитроумное ведение переговоров с западными нефтяными компаниями, которые так отличались от его примитивного понимания международных проблем.
На Москву произвела большое впечатление и готовность Каддафи заплатить за советское оружие огромным количеством нефти. Прорыв в советско-ливийских отношениях наступил в 1974 году, когда в Москву прибыл майор Абдул Салам Джаллуд, его правая рука. В Москве он тогда показался более уравновешенным и прагматичным, чем Каддафи. Такое отношение сохраняется к нему до сих пор. Совместное заявление, подписанное в конце визита, подчеркивало «идентичность или близость позиции Советского Союза и Ливийской Арабской Республики по большинству важнейших международных проблем». За визитом последовало заключение ряда крупных военных сделок, которые на протяжении последующего десятилетия принесли Советскому Союзу 20 миллиардов долларов. В своей недавней биографии Каддафи пришел к следующему выводу: «Мы коллекционировали оружие, как мальчишки собирают марки, пока военные расходы не легли тяжким бременем даже на нефтяную экономику Ливии.» Новейшие танки пылились на складах Триполи; советские истребители так и оставались под брезентом. У Ливии все равно не было ни пилотов, ни необходимой техники.
В 1979 году или около того было подписано секретное советско-ливийское соглашение о разведке и мерах безопасности, которое и открыло офицерам 20 отдела двери советского посольства в Ливии. Ливийские разведчики проходили подготовку в андроповском институте КГБ, получали консультации по методам ведения наблюдения и мерам безопасности в самой Ливии, а также материалы по деятельности Соединенных Штатов в Восточном Средиземноморье. В свою очередь, Ливия поставляла КГБ разведданные по Египту, Израилю и Северной Африке, а также помогала проводить операции против западных дипломатов в Триполи. В начале 80-х годов советско-ливийское сотрудничество несколько сократилось, да и сам Каддафи дискредитировал себя. Первый визит Каддафи в Москву в 1981 году оставил после себя много недовольных. В Центре он получил прозвище «хлыщ», поскольку его экстравагантные манеры и одеяния были специально направлены на то, чтобы подчеркнуть собственную молодцеватость и медленное угасание Брежнева.
К концу брежневского правления у советского влияния на Ближнем Востоке не было ни одной надежной точки опоры. Саддам Хусейн и Арафат потеряли доверие, а подозрения в отношении Асада возросли в 1983 году настолько, что Олег Гриневский, начальник ближневосточного управления МИДа, серьезно воспринял не подтвержденные разведданные о секретной сделке между Сирией и Израилем по Ливану. Кремль серьезно беспокоили разведсводки о роли Каддафи как «крестного отца» международного терроризма. Хотя Кремль и избегал открытого разрыва в отношениях, он стал постепенно отходить от ливийского руководителя. В 1984 году на закрытом брифинге для советских дипломатов и офицеров КГБ Александр Бовин, главный политический комментатор «Известий», осудил Каддафи, назвав его «преступником и фашистом». Связи КГБ были, пожалуй, самыми прочными из всех, установленных Советским Союзом в арабском мире. Несмотря на общее ухудшение отношений, сотрудники 20 отдела ПГУ по-прежнему осуществляли свою деятельность и в Сирии, и в Ираке, и в Ливии, и в НДРЙ.
В 70-е годы главным приоритетом советской политики на Дальнем Востоке было сдерживание Китайской Народной Республики. Помимо того, что военным приказали укрепить северную границу с Китаем и расширить тихоокеанский флот, Кремль стремился окружить Китай с юга цепью просоветских государств. Именно поэтому в 70-х годах Центр с тревогой следил за растущим сближением между Пекином и неосталинским режимом Ким Ир Сена в Северной Корее. В 1973 году Советский Союз прекратил поставки вооружений Северной Корее, и КНР впервые стала главным поставщиком оружия этому государству. По сообщениям ГРУ, советская маркировка на вооружениях заменялась северокорейской.
В КГБ смотрели на все более нелепые претензии Ким Ир Сена со смесью негодования и презрения. Там читали его постулаты философии Чучхе, т.е. самообеспечения, как юморески. Со смешками и ухмылками просматривали мифы «о непобедимом, неустрашимом и непревзойденном командире товарище Ким Ир Сене», которые в Корее так тщательно культивировались. В соответствии с официальными биографиями Ким Ир Сена, которые по своей нелепой лести превосходили даже историографию сталинской России, он создал план освобождения Кореи уже в возрасте 13 лет, основал «первую революционную коммунистическую организацию Кореи» в 14 лет, и к 20 годам стал «легендарным молодым генералом», ведущим партизанскую войну с японскими оккупантами в довоенной Манчжурии. Наконец, он нанес сокрушительное поражение японцам в блестящей военной кампании августа 1945 года.

«Скажите, метели в манчжурских степях,
Скажите, вы, тропы и чащи лесные,
Кто славы достоин великой, былинной,
Из славных, любимых страной партизан?
Исполнено сердце любовью одной:
Вождь Ким Ир Сен – наш бессмертный герой».

Эта «песня генерала Ким Ир Сена» вызывала в Центре особенно дружный хохот, так как КГБ было известно, что Ким Ир Сена в августе 1945 года и в Корее-то не было. В то время, как советские войска освобождали Корею, Ким Ир Сен служил в России лейтенантом Красной Армии и агентом НКВД. Только при поддержке МГБ и из-за его службы в советской разведке Ким Ир Сену в 1946 году удалось стать председателем только что образованного Временного народного комитета Северной Кореи, которому советские оккупационные силы доверили управление страной.
В 70-е годы Ким Ир Сен обнародовал грандиозный план – «раздуть революционный огонь антиимпериалистической и антиамериканской борьбы по всему миру». Направляя своих военных в учебные центры 30 стран, Ким Ир Сен и сам с пылкостью занялся экспортом терроризма. Центр получал многочисленные сообщения о том, что Северная Корея готовила партизан повсеместно – от Мексики до Западной Германии – для нападения на аэропорты, воздушные суда, поезда и другие объекты, а также вербовала террористов для своих операций, проводимых корейской общиной в Японии. Главной целью северокорейского терроризма была дестабилизация Южной Кореи самыми разнообразными методами, включая и нападение на ее политическое руководство. Как Ким Ир Сен, так и страдающий манией величия его наследник Ким Чей Ир, не раз организовывали покушения на южнокорейского президента. В 1968 году северокорейская разведка организовала покушение в президентском дворце Южной Кореи; в 1974 году японец корейского происхождения совершил неудачное покушение на президента, но умудрился-таки убить его жену; в 1983 году 17 членов южнокорейской делегации в Рангуне были убиты взрывом бомб с дистанционным управлением, хотя президент каким-то чудом снова уцелел.
Из-за необычайно активной службы безопасности в полицейском государстве Ким Ир Сена сбор разведывательных данных пхеньянской резидентурой КГБ был весьма затруднен. Таким образом, большинство операций против Северной Кореи проводилось из столиц иностранных государств, где работали дипломатические представители КНДР. На Западе главным центром таких операций были скандинавские страны, поскольку у Северной Кореи были посольства во всех четырех столицах этих государств. Из остальных европейских государств у Северной Кореи были дипломатические отношения лишь с Португалией и Австрией. Самой успешной из всех резидентур КГБ была копенгагенская. Она поддерживала тесные контакты как с датско-северокорейским обществом дружбы, основанном в 1976 году, так и с, датской социалистической рабочей партией, отколовшейся от коммунистов и направившей свою делегацию в том же году в Пхеньян. Копенгагенская резидентура обнаружила, что северокорейским миссиям в Скандинавии было сказано, что вплоть до особого распоряжения они не получат никаких валютных средств. Они отныне должны были сами себя содержать, продавая наркотики и товары из беспошлинных магазинов на «черном рынке». В декабре 1977 года Центр официально дал высокую оценку 17 докладам по Северной Корее, направленным в Центр копенгагенским резидентом Михаилом Петровичем Любимовым за прошлый год. В рапорте сообщалось, что три из них были представлены в Политбюро.
К концу 70-х годов страхи Советского Союза о сближении между Ким Ир Сеном и Китаем в основном ушли в прошлое. Китайское вторжение во Вьетнам в начале 1979 года вызвало страхи Пхеньяна, что китайские амбиции могут распространиться на всех его азиатских соседей. Ким Ир Сен быстро отошел от Пекина и постарался улучшить свои отношения с Москвой. Советские поставки оружия в Северную Корею возобновились. КГБ также сыграл свою роль в улучшении отношений с Пхеньяном, хотя он по-прежнему с презрением относился к Ким Ир Сену и Ким Чен Иру. В 1979 году КГБ откликнулся на просьбу северокорейской разведслужбы поставить ей новейшее оборудование для наружного наблюдения, специальное оружие и боеприпасы, а также новую модель наручников. Хотя Китай и бойкотировал День Советской Армии 23 февраля 1980 года, Пхеньян отметил «боевую дружбу» между советской и корейской армиями.


Принципиально новые возможности для расширения советского влияния в третьем мире открылись в 70-х годах в Африке. Крах португальской империи и свержение императора Хайле Селассие привели к появлению в трех крупных африканских государствах – Анголе, Мозамбике и Эфиопии – самозваных марксистско-ленинских режимов. В Анголе, богатейшей португальской колонии, конец португальского правления в 1975 году был отмечен полномасштабной гражданской войной между марксистским Народным движением за освобождение Анголы (МПЛА), с одной стороны, и Национальным фронтом освобождения Анголы (ФНЛА) вместе с Национальным союзом за полную независимость Анголы (УНИТА) – с другой.
После переговоров между лидером МПЛА Агостиньо Нето и резидентурой КГБ, прошедших в Лусаке в августе 1971 года, через Браззавиль начались крупномасштабные поставки советского оружия ангольскому режиму. Однако решающим фактором в борьбе за власть стало направление в Анголу летом 1975 года кубинских войск. В феврале 1976 года режим МПЛА получил официальное признание Организации африканского единства (ОАЕ), как законное правительство Анголы. Хотя кубинская интервенция приветствовалась Москвой, которая обеспечивала ее и оружием и транспортными самолетами, инициатива исходила из Гаваны. Кастро смотрел на Анголу, как на возможность провозглашения себя великим революционным вождем мирового масштаба и как на удачный случай укрепления былого революционного духа на самой Кубе. Хотя ЦРУ и направляло УНИТА потихоньку деньги, после Вьетнама Вашингтон уже не решался серьезно противостоять кубинскому присутствию в Анголе.
Офицеров разведслужбы МПЛА направляло на годичные учебные курсы в андроповский институт ЛГУ. Там некоторые из них вербовались КГБ. Сам Нето, который несколько раз приезжал в Москву для лечения, получил от Центра оценку «психанутый». Центр считал, что Нето не способен справиться с фракционной борьбой в МПЛА. Однако никакого надежного и способного преемника у него в МПЛА не было. Резидентуры КГБ в странах черной Африки получили указание наблюдать за внутренней борьбой в МПЛА и своевременно выявить угрозу Нето. Первоначальный идеализм, порожденный борьбой за независимость Анголы, скоро захлебнулся во фракционной борьбе, бесхозяйственности и общественном недовольстве. В 1977 году Нето подавил возникший было мятеж. В 1978 году он снял с должности премьер-министра и трех его заместителей. Чтобы помочь ему держать оппортунистов в руках, советники из восточногерманской службы государственной безопасности (ССД) создали ангольскую службу безопасности – Управление информации и безопасности Анголы (ДИЗА), находящуюся под личным управлением президента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123