Энгус почувствовал некоторое облегчение. Если Дэйвис и боится Ника, то хорошо это скрывает.
– А мне наплевать, – ответил Ник. – Впрочем, не думай, что сумасшествие сможет ее спасти. Тебе не понра-вит amp;я то, что я сделаю с умалишенной. Или с тобой.
Оскалившись, Саккорсо отключил связь. Мать Энгуса улыбалась точно так же, когда склонялась над его колыбелью. Некоторое время спустя Ник ткнул пальцем в экран компьютера.
– Приводной сигнал? Ах ты, сукин сын! – выругался он. – Ты о нем не говорил. Неудивительно, что «Каратель» сел нам на хвост. – Задумавшись, Ник прикусил губу и добавил: – Хотя в сложившихся обстоятельствах мне не пристало жаловаться. Скажи, зачем… Нет, я догадываюсь, зачем ты послал приводной сигнал. Скажи, почему ты не доложил о своих действиях?
Энгуса охватило смертельное равнодушие.
«Я не рассуждаю, я выполняю приказы. Ты не спрашивал. Нет вопроса – нет ответа».
В равнодушии заключалась единственная защита Энгуса, его единственный секрет. Так Энгус защищался во время допроса в Бюро по сбору информации. Прибегнул к этой уловке и сейчас. Никто не требовал от него рассказать Нику о том, как заменить разбитый пульт управления имплантатом Морн.
– Что ж, облегчим копам жизнь, – задумчиво проговорил Ник. – Я заранее знаю их слова. Вряд ли я хочу их выслушивать, тем более что у меня есть ты.
Пальцы Саккорсо забегали по клавиатуре. Через несколько секунд приводной сигнал исчез с экрана компьютера. На другом экране была выведена радиограмма с борта «Карателя». Энгус постоянно держал ее в поле зрения. Пусть Ник понервничает. Пусть думает, будто Энгусу необходимо постоянное напоминание о том, что приказ подчиниться Саккорсо пришел из полиции. Энгусу все равно. При любой возможности, когда его не отвлекали команды, отданные встроенной программой или Ником, он изучал данные на экране, устремив на него безумный взгляд.
«Уорден Диос – Исааку. Код Габриэль. Показать сообщение Нику Саккорсо».
Остальная часть сообщения была закодирована неизвестным Энгусу машинным кодом, очевидно предназначенным для его компьютера. Тем не менее он изучал текст в каждое свободное мгновение, словно пронизывая его насквозь, пока взор не помутился и глаза не застлали слезы.
Когда-то Уорден Диос сказал ему: «Мы совершили преступление против твоей души. Этому надо положить конец». Энгус жаждал увидеть конец своему отчаянию, достигнуть дна пропасти, но тщетно.
Шесть часов. Двенадцать. Восемнадцать. Напряжение было слишком велико для любого человека, даже для киборга. Энгусу понадобились все его знания, умение и изворотливость, чтобы сократить маневрирование кораблем до минимума.
Обычные смертные нуждаются во сне. Даже истязаемые младенцы засыпают, когда не могут выдержать дальнейших пыток. Спал и Ник. Но зонные имплантаты Энгуса не давали ему уснуть, заставляя страдать. Его крохотные ручки и ножки были привязаны к кроватке – так мамочке удобнее делать ему больно…
«Уорден Диос – Исааку…» Сделав сыночку больно, мамочка ласкала его, словно любила больше всех на свете.
«Показать сообщение…»
Наконец на экране появился астероидный рой, в котором, по словам Мики, сумасшедший исследователь по имени Динер Бекман прятал свою лабораторию. По горькой иронии его лаборатория появилась благодаря финансовой поддержке Холта Фэснера, фактического хозяина полиции.
Данные, содержащиеся в компьютере Энгуса, а также приборы «Трубы» подтверждали: астероидный рой со временем должен упасть на Малый Массив. Но Энгус не располагал указаниями на то, что полиция знает о существовании лаборатории, а чувствительности приборов корабля-разведчика не хватало, чтобы уловить какой-либо сигнал, свидетельствующий о ее наличии. Большое расстояние – это лишь часть проблемы. Тысячи и тысячи гигатонн каменной породы астероидного роя служили источником помех всех видов, а мощная сингулярность, находящаяся от него менее чем в одном парсеке искажала все, улавливаемое приборами корабля-разведчика.
Мика говорила, что лаборатория находится на большом астероиде в центре роя. Из-за вертящихся вокруг него камней он почти неприступен. Нужно двигаться очень медленно, принимая во внимание установленные на соседних астероидах масс-пушки.
Застучали клавиши: Ник ввел несколько команд, и Энгус отстранился от управления «Трубой».
– Я сам поведу корабль, – объявил Саккорсо. – Дорога к лаборатории мне известна. Ты нас только погубишь.
«Показать сообщение…» Энгус показал его полностью – каждое слово, каждую запятую. Однако Ник пропустил машинный код, прочтя лишь слова.
– Возьми на себя систему наведения, – продолжал Саккорсо, – отражатели и все вооружение, а также систему внешнего обеспечения. – С этими словами Ник передал доступ к указанным системам на компьютер Энгуса. – Наверное, у тебя реакция быстрее, чем у меня. Будешь вести огонь. Я позабочусь об остальном.
Мика говорила, что в лаборатории проводится множество медицинских исследований и разрабатываются методы альтернативной хирургии. Но все это – лишь прикрытие того, чем там занимаются в действительности, а именно: исследованием мутаций биологической ткани под воздействием гравитации. Динер Бекман хочет создать ген, отвечающий за выживание живых организмов в условиях агрессивной гравитационной среды. Конечная его цель – дать человеку возможность работать и исследовать сингулярности в непосредственной близости от них. Он считает, что будущее человечества лежит внутри сингулярностей. Но люди не могут в них проникнуть, поскольку не выдерживают высокого давления. Очевидно, Бекман решил изменить положение дел. И он туда же.
«Уорден Диос – Исааку…»
Этому нужно положить конец.
Лаборатория – единственное место, где с Энгуса могут снять программную зависимость. Но у него нет никаких шансов.
Астероидный рой на экране рос прямо на глазах. Обычное судно в сложившихся условиях начало бы торможение, чтобы подойти к мчащемуся каменному потоку с минимальным риском. Но нормальное судно и не стало бы пересекать систему с такой сумасшедшей скоростью, с какой это сделала «Труба», на борту которой, казалось, все были помешаны. Ник был помешан на свободе и власти; его возбуждение возросло до скорости термоядерной реакции, когда он резко направил корабль-разведчик вдоль направления движения астероидного роя. Перемещение внутри этого несущегося каменного хаоса было бы невозможным, не войди в него корабль с той же скоростью и тем же курсом.
Перегрузки вдавили Энгуса в кресло, но ему было наплевать. Нику было сложнее: он в любую минуту мог потерять сознание, потерять все. Энгус был значительно сильнее. Кроме того, конструкция мостика «Трубы» частично гасила перегрузки. Все, что Ник выдерживал с трудом, Энгус мог выдержать с легкостью.
Дэйвису и Морн, если они у себя в каюте и пристегнуты к койкам, опасность не грозит. За Вектора, Сиба, Мику и Сиро тоже можно не беспокоиться.
Наконец поперечное ускорение прекратилось. Корабль взял курс, параллельный движению каменного потока. Но почти немедленно началось торможение – «Труба» развила слишком большую скорость и могла столкнуться с первым же опережаемым ею астероидом.
Энгус не почувствовал никакой разницы – перегрузки есть перегрузки; они действуют в одном направлении благодаря автоматической переориентации мостика в пространстве. Однако для корабля разница была существенной. Корпус загудел, словно от избытка энергии; этого никогда не бывало при относительно мягком поперечном ускорении.
Экраны замигали и погасли – локатор автоматически перестраивался на новый режим движения корабля. Но вот данные вновь стали поступать на экраны мониторов: дистанции, размеры, состав и относительные скорости полусотни объектов вокруг «Трубы» одновременно.
Завыла сирена: Ник вел корабль слишком рискованно, слишком быстро. Энгус управлял бы кораблем точно так же, но Нику он не доверял. И все же, несмотря на свое не слишком доскональное знание корабля, Саккорсо вел его достаточно уверенно. Завершив торможение в непосредственной близости от несущегося впереди каменного осколка, Ник направил «Трубу» к центру астероидного потока.
Экраны наполнились невообразимой чехардой координат и векторов. Для любого судна навигация в столь плотном скоплении камней, да еще при такой скорости, оказалась бы непосильной задачей, даже если бы астероиды оставались неподвижными относительно друг друга. Но о таких условиях приходилось только мечтать. Взаимодействие гравитационных полей обоих светил, планет и близлежащих сингулярностей Массива-5, а также самого астероидного роя влияло на каждую каменную глыбу по-разному, в зависимости от ее массы и состава. Поэтому каждый камень постоянно смещался относительно своих соседей. Валуны размером с корабль или целую станцию вращались вокруг, сталкиваясь между собой, и либо раскалывались на части, либо отскакивали в непредсказуемых направлениях. Рой буквально кипел, будто стремясь слиться воедино. Лишь несогласованность действия суммарного вектора разлетающихся друг от друга астероидов и момента их ускорения не позволяла им сколлапсировать вокруг общего центра, как в черной дыре.
И все же навигация была возможна. В противном случае, лаборатории бы не существовало. Но маневрирование должно было быть медленным, с той же скоростью, с какой двигались соседние с кораблем объекты. «Труба» могла погибнуть как от спешки Ника, так и от стремительного потока камней.
Саккорсо управлял кораблем так, словно хотел что-то доказать Энгусу, словно хотел продемонстрировать, что он не хуже любого киборга. Расточая проклятия, скаля зубы и демонстрируя налитые кровью шрамы, он вел корабль-разведчик среди безмолвного грохота камней, словно титан, вновь вознесенный в статус непобедимого героя; супер-человека, который никогда не проигрывает.
Казалось, вой сирены пронзил Ника насквозь. Астероид, размером с военный корабль, столкнулся со своим соседом и мгновенно развалился на целую флотилию разлетающихся в разные стороны канонерских лодок. Освобожденная энергия, усиленная магнитным резонансом, ослепительными молниями ударила в отражатели «Трубы». Экраны на мостике будто раскололись пополам, пока локатор настраивался на работу в новых условиях. Но Саккорсо по-прежнему уверенно держал курс к центру астероидного роя.
Действительно, Ник управлял кораблем, словно волшебник. По крайней мере, в этом смысле рассудка ему было не занимать.
«Показать сообщение Нику Саккорсо».
Энгусу ничего не оставалось, как быть на чеку, читать появлявшиеся на экране данные и переживать кошмар, разворачивающийся перед ним, словно под действием заклинаний и по мановению волшебной палочки его хозяина.
Зашифрованную часть радиограммы с борта «Карателя» Ник расшифровать не мог точно так же, как и Энгус. Если даже она предназначалась для нового командира «Трубы», то тот о ней уже не вспоминал. И не вспомнит, если радиограмма вдруг не попадется ему на глаза.
Что касается Энгуса, то содержание зашифрованной части радиограммы четко отпечаталось на нейронах его мозга. Он не сводил глаз с выведенного на экран текста, но не потому, что никак не мог его запомнить или надеялся понять, а потому, что ему больше не на что было смотреть.
– Становится легче, – с напряжением в голосе сообщил Ник. – Лаборатория в течение многих лет расчищала близлежащее пространство – искала внутри астероидов топливо, минералы, редкоземельные элементы и тому подобное. Правда, в результате близлежащая зона стала обстреливаться лучше. После получения специального сигнала мы окажемся под постоянным прицелом масс-пушек, о которых говорила Мика.
Энгус не понимал, зачем Ник все это ему рассказывает, если только не хотел продемонстрировать свою осведомленность. Впрочем, вскоре появившиеся на экране данные подтвердили его правоту. Астероиды стали попадаться все реже. Как ни странно, центр каменного потока оказался наиболее разреженным.
Постепенно Ник стал снижать скорость. Теперь маневрирование «Трубы» не было столь резким, как раньше, а Саккорсо уделял больше внимания радиоэфиру, прослушивая полосы частот, наиболее вероятные для поступления специального сигнала.
Уорден Диос назвал Энгуса адской машиной. Он сказал: «Мы совершили преступление против твоей души». Что бы ни осталось у Энгуса от души, но эти остатки корчились в муках протеста.
– Вот он! – Ник вдавил кнопку и сунул в ухо наушник. Его пальцы забегали по клавиатуре, наводя одну из антенн «Трубы» на источник радиосигнала. – Поймал!
На одном из экранов появилось изображение источника – отдаленной каменной глыбы с относительно стабильной траекторией. Вероятно, источник был защищен от внешних воздействий и обладал самонаводящейся антенной. Глыба являлась частью сети подобных, обменивающихся сигналами, радиоисточников, – своеобразных глаз лаборатории.
Напряжение Ника сменилось напускным безразличием.
– Лабораторный центр, – небрежно объявил он в космическое пространство, – говорит Ник Саккорсо, командир полицейского корабля-разведчика «Труба». Посылаю идентификационный номер корабля. – Ник нажал несколько клавиш. – Без паники, мы не шпики. Мы угнали корабль из района Малого Танатоса, спасая свои шкуры… Вы сможете меня опознать, сверившись с банком голосов. Я бывал здесь раньше, чего не скажешь о моих спутниках. – Ник нажал еще несколько клавиш. – Посылаю список экипажа.
Одного взгляда на экран хватило Энгусу, чтобы определить: в «список» не вошли ни Морн, ни Дэйвис, ни сам Энгус.
Энгус мог бы слушать разговор с лабораторией, подключившись через параллельные наушники, однако Ник не приказал ему этого. Одна часть расколотого сознания Энгуса выискивала месторасположения масс-пушек, другая – изучала неподдающиеся расшифровке иероглифы машинного кода, словно в них содержался ключ к его жизни и смерти.
– Знаю, приятель, – тем временем продолжал переговоры Ник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95