Саккорсо будет мстить, и мстить жестоко.

Энгус

Энгус готов был опуститься на палубу и схватиться за голову. Лишь благодаря вживленным в него имплантатам он держался на ногах, создавая впечатление, будто владеет собой. Если бы имплантаты автоматически не усилили свое действие, когда Термопайл смотрел на Морн, он уже рухнул бы от потери сил.
В происходящее с ним невозможно было поверить. Неужели Энгус только что согласился доставить Вектора в систему «Вэлдор Индастриал»? Но ведь он там никогда не был и ничего не знает о системе, кроме того, что почерпнул из базы данных своего компьютера. Неужели это все ради какого-то благородного жеста в сторону человечества? Энгус никогда не отличался благотворительностью и не указывал путь невинно заблуждавшимся. Напротив, он всегда заставлял их расплачиваться за свое моральное превосходство над ним.
Энгус хорошо помнил весь свой славный путь. Когда-то он угнал корабль под названием «Сны наяву» и продал Амниону всю его команду в обмен на технологию внесения изменений в содержание электронных бортовых журналов. Как ему удалось попасть на борт захваченного им корабля? Энгус послал ложный сигнал бедствия и для доказательства, что находится в беде, предъявил два трупа. Другими словами, Энгус просто обманул доверчивого капитана «Снов наяву».
Что же теперь творится с Энгусом? Должно быть, все дело в программе. Диос или Лебуол снова дергают за веревочки. Неизвестно с какой целью вложенные в его программу команды вновь завладели волей Энгуса. Видимо, Диос или Лебуол решили сделать из него филантропа. И тем не менее Энгус не чувствовал принуждения…
Нет, принуждение, конечно, было. Внутренние электронные процессы заставляли его держать себя в руках, решали за него, какую информацию он может раскрыть перед остальными, а какую – нет, и, наконец, скрывали всякие следы испытываемых им страданий. Но эти электронные процессы не принуждали его соглашаться с предложением Вектора.
Принуждение было совершенно иного рода. Оно исходило от Морн. Оно исходило от ее поблекшей красоты, взгляда впалых глаз, слабости и ее странной силы. Морн была для Энгуса столь же значима, как и «Красотка», и столь же уязвима. Уязвима так, что, казалось, она делала уязвимым и Энгуса, словно он хотел ее спасти, но не для того, чтобы завладеть ею, а чтобы принести себя в жертву ради нее.
Энгус согласился с предложением Вектора, потому что этого хотела Морн. Это предположение сильно разъярило Энгуса, и он мысленно взвыл, как дикий зверь, запертый в клетке. Чушь какая-то. Ведь его программа ждет посланца, который должен ввести команду, после чего Энгусу будет просто некуда деться, кроме как вернуться в Департамент полиции. И тогда он, несомненно, предаст интересы Вектора и Сиро, Мики и Сиба. И Дэйвиса. И Морн.
А ведь Энгус заключил с ней сделку. Морн защищала в суде его жизнь, – он обещал не делать за ее спиной шагов, направленных против ее интересов. С одной стороны, он связан данным обещанием, с другой стороны, он не в состоянии его выполнить.
Поскольку Энгус не мог повалиться на палубу и завыть в унисон своему истерзанному сердцу, он обвел взглядом мостик и мрачно кивнул, словно недомолвок не было, словно на все вопросы были найдены ответы.
– Хорошо, – сказал Термопайл, глядя в измученное лицо Морн и почти не замечая пылающего взора Дэйвиса. – Достаточно. Тебе нужен отдых. Черт возьми, нам всем нужен отдых. У нас… – Энгус проконсультировался со своим компьютером, – около семи с половиной часов до момента старта в сторону ближнего космоса. – Ты, – Энгус ткнул пальцем в Дэйвиса, – и Сиб заприте нашего капитана-сорвиголову в каюте, затем можете отправляться спать. До тех пор пока он не в силах причинить кому-либо вреда, кроме себя, мы в относительной безопасности. Дэйвис изучающе посмотрел на Энгуса, бросил вопросительный взгляд на Морн, пожал плечами и двинулся помогать Сибу, уже покинувшему пульт управления первого помощника. Упустить шанс отплатить Нику за унижения, которые он от него терпел, было невозможно. Щека Ника дернулась. Однако сопротивления не последовало. Под дулом пистолета он пересек мостик и взобрался по трапу на верхнюю палубу. Дэйвис и Сиб последовали за ним. Тем временем Энгус повернулся к Вектору и Сиро.
– Вы двое, – сказал он, – марш с мостика. Если думаете, что можете обойтись без сна, то слишком многое о себе возомнили.
Сиро повернулся к Мике с немым вопросом, но Вектор взял его за руку и повел вслед за Дэйвисом и Сибом. Теперь Энгус повернулся к Мике.
– Отныне ты мой первый помощник. Мне нужны опытные люди, особенно, знающие систему «Вэлдор Индастриал». Капитан-сорвиголова уже использовал свой шанс. Впрочем, ты мне тоже не понадобишься до старта с орбиты. Если не отдохнешь сейчас, то в следующий раз будешь отдыхать не скоро. Жду тебя через шесть с половиной часов и не раньше. У тебя будет время познакомиться с системой управления.
Мика медленно кивнула. В ее хмуром виде появилось нечто неуловимое. Несколько секунд взгляд Мики растерянно метался между Энгусом и Морн. Затем на лице Мики появилось тревожное выражение.
– Ничего не понимаю, – усталым голосом произнесла она, обращаясь к Энгусу. – У меня такое чувство, будто правила игры вдруг изменились. Впрочем, мне кажется, ты сам мало что можешь объяснить. И все-таки, когда тебе вдруг стало небезразлично, будет ли у человечества вакцина или нет? Ты говоришь, что работаешь на Хэши Лебуола. Неужели и он вдруг изменил свои взгляды? Ты спас Дэйвиса и Морн. Ты спас нас. Хочется тебе верить, но я не могу решиться.
В ответ Энгус лишь зарычал.
– Не боишься остаться с ним наедине? – спросила Мика у Морн, глаза которой все больше наполнялись ужасом.
Но та только покачала головой.
– Если он хочет моей смерти, – пробормотала Морн, – ему стоит лишь дотронуться до меня… Кроме того, мне надо с ним поговорить.
Мика пожала плечами. Похоже, она решила, что Морн сошла с ума.
– Я оставлю дверь своей каюты открытой, – бросила Мика, направляясь к трапу. – В случае чего, кричи. Я тебя услышу.
Морн обреченно посмотрела вслед удаляющейся Мике, словно та уносила с собой последнюю надежду. Энгусу вдруг стало не по себе. Когда-то ему нравилось видеть ее такой, нравилось чувствовать ее страх и отвращение – свидетельства его обладания ею. Но, может быть, он просто думал, что любил ее такой или заставлял себя так думать? Так или иначе, но теперь это чувство пропало. Беспомощность Морн терзала душу Энгуса. Страх и ненависть со стороны Морн действовали на него так, как если бы сейчас «Красотку» резали на лом или свидетельствовали ни о чем другом, как о поражении Энгуса. Решение Морн остаться с ним наедине, должно быть, далось ей нелегко.
– Убирайся из моего кресла, – прохрипел Энгус, стараясь вырвать поселившуюся в сердце муку.
Морн не шелохнулась. Когда Мика достигла трапа и уже не могла ее видеть, она, не скрывая своего отвращения, подняла взгляд на Энгуса. Нет, она не подчинится Энгусу. Пусть считает, что она его не слышит.
– Мика права, – глухо проговорила Морн, казалось, с трудом сохраняя спокойствие. – В сложившейся ситуации трудно что-либо понять, особенно тебя. Но я не требую объяснений причин твоих действий. Мне важно, что ты делаешь.
– И то неплохо, – с горечью бросил Энгус.
Морн изучающе посмотрела на него. В ее взгляде, наверное, была та же решимость, которую испытывал отец, когда «Повелитель звезд» ринулся в погоню за «Красоткой».
– Ты и в самом деле собираешься отправить донесение, когда мы окажемся в ближнем космосе? – Тон Морн был холоден, как сталь.
Глаза Энгуса засветились. Должно быть, где-то внутри у него среагировала очередная программа.
– Да.
– Каким будет его содержание?
Энгус не знал ответа. Вернее, программа не позволяла ему ответить на данный вопрос.
– А что ты хочешь, чтобы я сообщил?
– Сообщи им о Дэйвисе, – быстро ответила Морн. Казалось, последние сомнения и страх покинули ее. – Сообщи, почему он нужен Амниону. Сообщи, что Амниону, возможно, удалось выделить вакцину из моей крови, и не забудь про разрабатываемый им тахионный двигатель нового поколения.
– Есть, сэр, капитан Хайленд, сэр! – удрученно съязвил Энгус, находясь во власти терзавших его ярости и боли. – Что-нибудь еще?
Морн покачала головой.
– Неужели? – саркастически продолжал Энгус – А как же зонные имплантаты? А вероломство нашего капитана-сорвиголовы?
Морн и глазом не моргнула, словно готова была бросить Энгусу вызов.
– Можешь сообщить и об этом, – парировала она. – Но, похоже, ты сам этого не хочешь.
– Убирайся из моего кресла, – только и прорычал Энгус.
Все-таки ему было не суждено сломить Морн. Возможно, он не смог бы этого сделать уже никогда. Впрочем, Морн подчинилась. Она встала из-за командного пульта и отошла в сторону, но ее взгляд оставался по-прежнему твердым и вызывающим.
Энгус мог бы принять вызов. Страх, впитанный им с молоком матери, воспоминания о которой были связаны с одной лишь физической болью, мог стать достойным соперником ненависти Морн. Кроме того, его программа косвенно ему помогала: когда Энгус испытывал страх, она его успокаивала… Однако Энгус вдруг обнаружил, что уже не хочет сражаться с Морн на прежних условиях и совсем не жаждет ее поражения. Поэтому, усаживаясь в кресло командира корабля и проверяя информацию на мониторах, Энгус использовал этот момент как предлог, чтобы отвернуться от Морн, отвести от нее взгляд. Пусть она одержит победу в этой дуэли глаз.
Несколько секунд Морн молча рассматривала Энгуса. Когда она вновь заговорила, ее голос изменился. Он стал мягче и откровеннее, в нем появились горькие нотки. Только впалые глаза по-прежнему напоминали Энгусу о муке, сжигавшей ее изнутри.
– Как ты относишься к тому, что у тебя есть сын?
Сердце Энгуса дрогнуло, но ничто не отразилось у него на лице. Дэйвис – еще одно несчастное дитя. Впрочем, лишения, которым он подвергся, были иного порядка. Если Дэйвис и получил нечто большее, то только благодаря Морн. Благодаря ее присутствию в его сознании. Благодаря тому, что она превзошла его отца.
«Пора положить этому конец». Кажется, такими были слова Уордена Диоса. Но что он имел в виду?
Энгус уже не мог заставить себя посмотреть на Морн. Его ответ прозвучал, как вопль человека, загнанного в самый дальний угол клетки.
– А как ты относишься к гравитационной болезни, когда тебе приходится прибегать к помощи зонного имплантата, чтобы не уничтожить все вокруг, чтобы не размозжить себе голову о переборку?
– Понятно. – Морн вздохнула. – Значит, мы оба в скверной форме.
Энгус не заметил, как с этими словами она ухватилась руками за поручни трапа и покинула мостик.
«Как ты относишься к тому, что у тебя есть сын?»
Ей не следовало задавать ему этот вопрос, не следовало вызывать Энгуса на откровенность. Ему показалось, что он снова один на один со своим страхом. Преодолевая пространство и время, Энгус Термопайл бегал от него всю жизнь. Каждый акт насилия, жестокости и разрушения был шагом в этом бегстве, попыткой избавиться от страха с помощью запугивания других людей, попыткой оторваться от прошлого с помощью покушения на настоящее. И теперь Морн, преодолев световые годы и став свидетелем всех его преступлений, нос к носу столкнула Энгуса с его страхом. Как только страх настигнет его, Энгусу конец.
«Хватит! – беззвучно возопил он. – Пора положить этому конец!»
Уверения и смутные намеки Уордена Диоса бессмысленны. Компьютер не поможет. Имплантаты реагируют лишь на физиологические признаки страха и пытаются успокоить Энгуса, то есть невольно способствуют разрушению его защитных сил, в которых он больше всего нуждается. Запертый в чреве «Трубы» и находящийся во власти собственных воспоминаний, Энгус как будто снова лежал в детской кроватке…
… Его худенькие ручки и ножки привязаны к вертикальным планкам кроватки…
… Его мать делает ему больно…
Его мать была пропащим человеком – таким же, как сам Энгус. Как и ее сын, она считала: все, что с ней происходит, или все, что она делает в жизни, предопределено. Она была нежеланным ребенком еще совсем молодой парочки, жившей в одном из приходивших в упадок городов Земли. Естественно, родители ее не любили и дали ей это понять с самого момента рождения. Впрочем, они обнаружили, что она может быть им полезна. С ее помощью они могли выуживать деньги у собственных сердобольных родителей, а также у властей, распоряжавшихся пособиями для бедных. Она стала удобным инструментом в руках родителей и окружающих людей. Ее подбирали, когда она была нужна, и выкидывали на улицу, когда надобность в ней отпадала.
Так продолжалось до тех пор, пока она не повзрослела настолько, чтобы представлять интерес уже в другом, так сказать, «интересном» качестве. Тогда ее стали подбирать чаще, а выкидывать на улицу реже. Однако она по-прежнему прозябала в нищете, не умела читать и писать и отставала в физическом развитии. К двенадцати годам она уже не была нужна даже самой себе.
Затем жители трущоб, из среды которых вышли ее родители, были вырезаны конкурирующим сообществом. Как это часто случается с женщинами в несправедливых войнах, она стала чужой добычей. В этом качестве ей довелось узнать, что такое «свободное падение», а проще говоря, оргия.
Полученный опыт мог и должен был ее погубить. Но ей сохранили жизнь, потому что она получала пособие. А чиновники выдавали ей пособие потому, что хотели сохранить за собой свои кресла. В конце концов, после очередного сеанса «свободного падения» она забеременела, что автоматически увеличило размер пособия. В состав пособия вошла маленькая комнатка, где она стала жить, немного продуктов и кроватка для ребенка. Все остальное забирали новые хозяева.
Затем она тихо лишилась рассудка. Единственное, что осталось, был маленький Энгус. Он стал для нее и единственной отдушиной. Проводя дни в своей комнате наедине с Энгусом, ожидая очередного «свободного падения» и смерти, она, сама того не заметив, стала истязать и одновременно утешать Энгуса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95