Мерзость течет через край. Даже этот маньяк Фэснер не позволит себе такого…»
– С вами все в порядке? – более настойчиво повторила Койна.
«… если его не спровоцировали, если расследование не угрожает Дракону настолько, насколько даже трудно представить».
С усилием капитан поднял глаза на директора Протокольного отдела.
– Послушайте моего совета. – Его голос дрожал. – Не доводите себя до старости. Вас будут мучить кошмары даже наяву.
– Капитан Вертигус, – пробормотала Койна. – Вертигус! Могу я для вас что-то сделать? Вам что-нибудь принести? Вам что-нибудь нужно?
«Мне нужно. Нужно. – Капитан с трудом мог подобрать ответ. – Мне нужно встряхнуться, чтобы действовать». Или последовать совету Игенсарда. Бежать, не останавливаясь, пока сердце не выпрыгнет из груди, тем самым положив конец всем страданиям.
– Кому вы доверяете? – прохрипел Вертигус.
– Доверяю? – Койна в недоумении посмотрела на старого капитана.
– Ну, кроме Диоса. Кому еще из Департамента вы доверяете?
Койна некоторое время молчала. Возможно, она решила, что капитан сошел с ума, хотела встать и уйти, пока тот не начал бредить. Однако потом она, видимо, приняла другое решение.
– Директору Лебуолу, – осторожно ответила Койна.
Усилием воли Вертигус отогнал стоявшую перед глазами кровавую картину. «Возьми себя в руки, старый дурак. Ты первый из людей видел амнионцев, вопреки инструкциям Холта Фэснера побывал на их корабле, став очевидцем неизведанного будущего. Ты смог выдержать тогда. Сможешь и сейчас».
– Сообщите директору Лебуолу, – дрожащим голосом произнес Вертигус, – что я опасаюсь очередной диверсии. Она может произойти во время следующего заседания Совета. Скажите ему, чтобы во имя звания полицейского, во имя сохранения Департамента полиции и власти закона в ближнем космосе – и даже просто ради сохранения собственной репутации – он принял все меры для обеспечения безопасности людей во время заседания.
Койна широко открыла глаза. Очевидно, слова Вертигуса ее потрясли.
– Я передам директору Лебуолу ваши опасения, – пообещала Койна. – Он непременно прислушается… Кстати… – Койна замолчала, будто подбирая слова. – К вашему сведению, между Службой безопасности Совета и Департаментом полиции прошли довольно сложные переговоры. Делили полномочия. Впрочем, соглашение достигнуто, и президент Лен его подписал. Директор Диос также его одобрил… В течение следующих четырех часов мы удвоим охрану на Сака-Баторе. Будут предприняты все меры предосторожности. Командует начальник Службы безопасности Департамента полиции. Он человек Доннер. – Последние слова Койны были направлены на то, чтобы как-то успокоить Вертигуса.
Капитан Вертигус не знал, что ответить, поэтому молчал, всеми силами подавляя страх.
– Я понимаю, мои слова вас мало утешаю г, – продолжала Койна. – На вас уже покушались, и вы на горьком личном опыте убедились, что нельзя доверять обычным мерам безопасности. У нас с вами есть все основания требовать от директора Лебуола принятия дополнительных мер. Даже Служба безопасности полиции может что-то недоглядеть.
– Спасибо, – наконец выдавил из себя Вертигус. Собственный голос казался ему жалобным. – Наверное, есть вещи, ради которых не стыдно умереть.
Но, конечно, Койна его не поняла. Да и как ей понять?
– Будем надеяться, до этого не дойдет, – ответила она.
Законопроект об отделении был идеей Мин Доннер. Она поделилась этой мыслью с Вертигусом. А Уорден Диос заплатил Майлсу Тэвернеру, чтобы тот подставил Энгуса Термопайла.
Койна встала, но тут же вновь присела на край стула.
– Мне надо идти, – с легким нетерпением проговорила она. – Но перед тем, как удалиться, я хочу вам сказать: я извещу директора Диоса о разговоре, состоявшемся между вами и советником Игенсардом. Если я Уордену доверяю, я должна доверять ему до конца.
Вертигус неопределенно пожал плечами. Койна подалась вперед.
– Не расценивайте это как навязчивость, – проговорила она, – но я должна выяснить. С вами действительно все в порядке?
К собственному облегчению Вертигус почувствовал, – страх отступает. Да и со стороны все выглядело, будто он что-то спокойно обдумывает. А может быть, просто дремлет? Неважно, главное, что его голос теперь не будет таким жалостливым.
– Моя милая девочка, – проговорил капитан Вертигус, – в моем возрасте почти нельзя отличить состояние «в порядке» от противоположного. Прошу тебя, не беспокойся. Уверен, есть еще порох в пороховницах.
Если бы Вертигус был лет на двадцать моложе, улыбка Койны, возможно, и смогла бы согреть его сердце.
– В таком случае, – заключила Койна, вставая, – мне пора.
Вертигус не поднялся ее провожать – едва ли у него были на это силы, – но когда Койна остановилась у двери и обернулась, чтобы попрощаться, он ей кивнул.
Когда дверь за Койной закрылась, Вертигус понял: он зашел слишком далеко, чтобы менять решение. Суждено ему еще прожить или умереть, он будет отстаивать свои убеждения.

Дополнительная информация

Масс-пушка

Связь между веществом и энергией может быть установлена с той же легкостью, с какой и связь между порядком и хаосом. Однако то, как эта связь реализуется в действии масс-пушки, требует более обстоятельного изложения.
Выражаясь простым языком, вещество – это не что иное, как энергия, но только в более сжатом и концентрированном виде. Вещество есть «застывшая» энергия, точно так же, как порядок есть «застывший» или «окаменевший» хаос. Соответственно энергию можно интерпретировать как «жидкое» вещество, точно так же, как хаос – как «жидкий» или «текучий» порядок.
Тем не менее на первый взгляд может показаться, что связь между веществом и энергией не может быть в полной мере раскрыта в терминах, описывающих связь между порядком и хаосом. Однако более тщательный анализ убеждает в обратном. Да, энергия не является случайной и непредсказуемой субстанцией в той же степени, что и хаос. Но ведь аналогия между веществом и порядком напрашивается сама собой Что же касается общепринятого представления о хаосе, как о чем-то «случайном» и «непредсказуемом», то оно неточно.
В теории хаоса постулируется: понятия случайности и непредсказуемости имеют смысл только внутри собственных областей применения. Так же как энергия определяется или формируется полями (электромагнитным, гравитационным, большими и малыми ядерными взаимодействиями), хаос определяется или формируется причинами и принципами, вследствие которых он возникает. Другими словами, хаос ограничен. Таким образом, все, что к нему относится, должно существовать в определенных рамках. Следовательно, случайность и непредсказуемость также ограничены, то есть не существуют в чистом виде, и это согласуется с самим понятием существования. Итак, несмотря на то, что вследствие закона энтропии комплексные системы подвергаются видоизменению или угнетению непредсказуемым образом, сам процесс возникновения этой непредсказуемости как раз предсказуем.
Масс-пушка была создана на основе теории хаоса, приложенной к принципам взаимодействия вещества и энергии.
Если постулаты теории хаоса верны, не существует принципиальных препятствий для существования форм хаоса, которые при определенных условиях могут с помощью наложенных на них ограничений трансформироваться в формы порядка. Причем эти формы можно создать искусственным путем и обеспечить их превращение в формы порядка при удовлетворении определенным параметрам.
Выражаясь метафорическим языком, масс-пушка генерирует луч световой энергии, «застывающей» при контакте с веществом. Энергия луча поглощает вещество любого встречающегося на его пути объекта, а поскольку луч движется со скоростью света, масса поглощаемого им вещества, по крайней мере теоретически, стремится к бесконечности.
Ни один объект материального мира не может противостоять столкновению с бесконечно большой массой. Таким образом, эффективность масс-пушки ограничена только технологическими параметрами: ее мощностью, способностью генерировать нерассеивающийся луч, а также наличием «стоков», через которые происходит потеря приобретаемой массы.
Если хаос – более тонкая и, возможно, более важная форма порядка, то разрушительная мощь масс-пушки – более коварная и, возможно, более неодолимая форма стабильности вещества.

Мин

Когда «Каратель» отправилось в погоню за «Трубой», Мин Доннер заснула. Лучше это было сделать теперь, чем потом. Преследовать «Трубу» – дело не простое. Требовалось постоянно настраиваться на ее приводной сигнал. Смещение внутреннего вращения «Карателя» влияло на прокладку курса и отбрасывало корабль на тысячи, а то и десятки тысяч километров в сторону от расчетной точки каждый раз при выходе из гиперпространства. Таким образом, чтобы нагнать «Трубу», требовался еще день или два. Если, конечно, не вмешаются другие негативные факторы.
Между тем и посыльному катеру с борта «Карателя» требуется определенное количество часов, чтобы долететь до Департамента полиции. Да и Уорден Диос не ответит сразу, он просто не сможет: необходимо дождаться, когда откроется «окно», и только несколько часов спустя после этого обратный катер доставит ответ. Поэтому лучше отдохнуть сейчас.
Когда «Каратель» наберет скорость, с которой движется «Труба», маршевые двигатели крейсеру понадобятся только для корректировки курса. Держаться вблизи корабля-разведчика, не обгоняя его, – уже дело рулевого «Карателя». До тех пор пока «Труба» не ускорится, «Каратель» может использовать только тахионный двигатель.
Впрочем, в силу своих индивидуальных особенностей, Мин просыпалась каждый раз, когда корабль менял курс, и его корпус начинал вибрировать. Тем не менее она все-таки смогла проспать больше четырех часов без перерыва.
– Директор Доннер, – в очередной раз донесся голос по внутренней связи. – Вызывает мостик.
На этот раз Мин встала легко. Степень ее усталости не шла ни в какое сравнение с усталостью членов экипажа «Карателя», которым требовался гораздо более длительный отдых, чем ей.
Когда Мин вставала с койки, чтобы подойти к переговорному устройству, она обнаружила, что боль в теле почти прошла, а окружающие звуки уже не режут слух. Впрочем, негодование все еще клокотало в ней.
Уорден лишь в последнюю минуту сказал ей, что Морн Хайленд, возможно, жива. Месяцем ранее он уверял, будто Морн обречена на смерть. Чему теперь верить? Как может быть Мин уверена, что спасение Морн не станет прелюдией к еще одному предательству? Отлично, Морн жива, но о чем, черт возьми, думает Уорден?
– Слушаю, – вышла на связь Мин. – Капитан Юбикви?
– Директор Доннер, – ответил тот же голос, который разбудил Мин. – Докладывает командир четвертой вахты Харджин Стоувал. – В отличие от других офицеров корабля он говорил спокойно, без видимой усталости. – Капитан Юбикви хочет с вами говорить. Он на камбузе.
– Хорошо, – ответила Мин, – Иду… Но где мы находимся? – поинтересовалась она. – Что вообще происходит?
– Извините, мэм, – твердо ответил Стоувал. – Вам стоит поговорить с капитаном Юбикви.
Мин в сердцах выключила переговорное устройство и секунду стояла, уставившись на него.
Долф, в чем дело? Чего ты боишься? Почему не разрешаешь своим людям говорить со мной?
Впрочем, Мин знала, почему. Его корабль поврежден, а люди смертельно устали. Он преследует полицейский корабль-разведчик, а на хвосте у него самого по крайней мере один амнионский корабль. А Мин так и не сказала ему, что поставлено на карту. Долф Юбикви не из тех людей, которые позволяют обращаться с собой подобным образом.
Ради Юбикви, ради самой себя, прежде чем покинуть каюту и направиться на поиски камбуза, Мин постаралась обрести уверенность.
Когда Мин Доннер стала руководителем Подразделения специального назначения, одним из предложенных ею нововведений во флоте стало устранение различий в условиях жизни и быта на корабле офицеров и рядовых служащих. Предложенная Мин система иерархии держалась на связке командир – подчиненный, основанной на уважении и долге, а не на привилегиях или обособленности. Все члены экипажа «Карателя», включая капитана, получали пищу у одних и тех же раздаточных окон и питались за общим столом.
Таким образом, к неудовольствию Мин, камбуз оказался отнюдь не тем местом, где можно было вести приватные разговоры.
Мин подозревала, что капитан Юбикви пригласил ее на камбуз именно потому, что не хотел делать из их разговора тайну. Пусть его люди знают: он от них ничего не скрывает. А уж каковы секреты директора спецназа, пусть останется на ее совести.
Позицию Юбикви Мин еще как-то понять могла, но положение, в которое попала по милости Уордена, она просто ненавидела.
Застав Долфа в одиночестве, Мин почувствовала некоторое облегчение, впрочем тут же исчезнувшее. Дверь в столовую, где за столом сидели с десяток членов экипажа, оставалась открытой, позволяя им легко слышать Мин. Хорошо еще, что оттуда они не смогут открыто наблюдать за ней.
Капитан Юбикви сидел за столом с дымящейся кружкой кофе в руках. Стол предназначался для пустых подносов и тарелок, хотя тут же стояли два стула для тех, кому надо было быстро перекусить и бежать на вахту. На одном из них и сидел, сгорбившись, Долф. Заметив Мин, он кивнул на соседний стул.
– Возьмите себе что-нибудь поесть, директор, и садитесь, – пророкотал капитан. – Нам надо поговорить.
Мин давно не ела, но принимать пищу теперь не было настроения.
– Вы хотите говорить со мной здесь? – поинтересовалась она.
– Почему бы и нет? – Юбикви пожал плечами. – Судьба этого корабля зависит не только от меня, но в большей степени от команды. У меня нет от нее секретов.
Мин подошла к Юбикви вплотную. Рука машинально потянулась к рукоятке пистолета.
– Вы знаете, – едва слышно проговорила Мин, – я могу приказать вам говорить со мной в моей каюте и сохранить разговор конфиденциальным. Это в моей власти, Долф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95