Не то что мы не рады тебе, но…– Потому что тело было найдено здесь.– Что? – изумился Конар.– Здесь? – Дженнифер протестующе замотала головой. – Ради всего святого, что все это значит? – Внезапно по позвоночнику пробежали мурашки. Она заставила себя сформулировать категоричное возражение: – Тело нашли не здесь.– И даже очень близко, – ответил Лайам.– Ее нашли на дне каньона, – возразила Дженнифер.Лайам кивнул:– Совершенно верно. Тело Бренды Лопес действительно нашли в каньоне, но убили ее не там. Ее туда сбросили.– Сбросили?– И непосредственно с этой территории, – добавил Лайам. Глава 5 В комнате матери всегда царил полумрак, она не любила ни яркого света, ни полной темноты. Ее апартаменты располагались в самом дальнем конце коридора, вдали от кабинета, маленькой гостиной, столовой и прочих помещений. Спальня была уютной и просторной. И, разумеется, роскошной. Антикварная мебель красного дерева с великолепной резьбой. Спинка кровати просто фантастической красоты, постельное белье от Лауры Эшли. Эбби лежала в постели в изящном пеньюаре, на лице никаких следов косметики, волосы тщательно расчесаны. Дженнифер считала очень важным поддерживать моральный дух матери, и даже сейчас, когда Эбби так ослабела, проявляла настойчивость. Природа наградила Эбби тонкой красотой, соблюдение устоявшихся правил заставляло ее чувствовать себя лучше. Дженнифер даже настаивала на педикюре, поддразнивая мать и утверждая, что ее великолепные пальчики требуют ухода.На цыпочках войдя в комнату, Дженнифер решила, что мать спит. Ее голова покоилась на подушке, глаза были закрыты. Она лежала совершенно неподвижно. Дженнифер, затаив дыхание, подошла к постели и привычным жестом нежно притронулась к ее щеке. Господи, почему ее всегда охватывала паника, когда она видела мать спящей? И каждый раз ей требовалось подтверждение, что она жива.– Это ты, моя дорогая? – Эбби открыла глаза.– Мама! Я не хотела тебя будить.– Ты и не разбудила. Я не спала. Просто лежала.Дженнифер присела на край постели, взяла руку матери и тихонько сжала.– Эдгар сказал, у тебя был трудный день.– Не труднее, чем любой другой.– Да, но ты, наверное, разволновалась из-за приезда Конара?Эбби негромко рассмеялась, пожимая руку дочери. Затем отпустила ее и приподнялась на постели.– К чему такой укор, дорогая? Ты говоришь так, словно не я, а ты моя мать.– Да нет, мама, право же, я никого не осуждаю.– Но ты злишься из-за того, что я пригласила его сюда. Мне очень жаль, прости. Ты уже видела его, да?– Видела.– И тебе это не очень приятно?– Поверь, мама, я была сама любезность.– Ну да… и накричала на него…– И не думала, он был…– Он старается быть милым, – перебила Эбби.– Конечно. Я тоже стараюсь.Эбби взглянула на нее, красивые глаза светились в полумраке комнаты.– Все это так меня огорчает! А ты знаешь, я не такая уж слабая.Дженнифер колебалась.– Я тоже не из слабых, мама.Она пожалела, что сказала это. Пальцы Эбби начали суетливо теребить одеяло. Огорчение и беспокойство всегда усиливали дрожь.– Послушай, мамочка, все будет замечательно, вот увидишь. Просто мы оба чуть-чуть напряжены. Это пройдет.– Лайам все еще здесь? – вдруг спросила Эбби.Дженнифер замерла. Откуда мать знает, что в доме полицейский? Или другой вопрос: как получилось, что они знакомы?– Лайам?– Да, милая, Лайам Мерфи, друг Конара.Джен нахмурилась.– Кто тебе сказал…– У меня превосходный слух.– Но… ты слышишь, что происходит в кабинете?– Двери, которые выходят к бассейну, должно быть, были открыты, и моя дверь тоже. Я не слышала всего, но… голоса доносились.– Да, он все еще здесь.– И Даг?– Ты знаешь и про Дага? Я не позволила ему пройти к тебе. Думала, ты спишь.Может быть, мать слышала и ее разговор с Конаром? Еще бы, такой пламенный монолог посреди ночи!Слава Богу, что в спальне темно, подумала Дженнифер, чувствуя, что краснеет. Она никак не могла избавиться от этой привычки, даже будучи актрисой. Чуть что, заливалась краской, как девчонка.– Я надеюсь, ты не возражаешь? Даг так просился провести у нас уик-энд.– Я не возражаю. Моральная поддержка необходима, дабы противостоять твоему ужасному, алчному сводному брату. Угадала?– Мама!Эбби рассмеялась. Дженнифер порадовал этот смех.Но в следующую секунду глаза Эбби подернулись печалью.– Дженнифер, пожалуйста…– Мама, мы поладим, не беспокойся.– Милочка, будь добра, позволь ему… позволь ему присмотреть за тобой.– Я совершенно в этом не нуждаюсь, уверяю тебя.– Наверное, Бренда Лопес говорила то же самое.Джен снова остолбенела, недоумевая, откуда Эбби узнала о последнем сенсационном убийстве в Лос-Анджелесе.– Кто рассказал тебе о Бренде? Неужели Конар? – Она стиснула зубы. Ему следовало знать, как это опасно для больного воображения матери. – Кто рассказал тебе о Бренде? – снова спросила она. – Правда, мама, он не должен был…– Он не рассказывал. Я не слепая, не глухая и не немая. О ее смерти немедленно сообщили в новостях.Дженнифер облегченно вздохнула.– Конечно, мама, мне очень жаль Бренду.– Не сомневаюсь. Я знаю, что ты хорошо к ней относилась. – Неожиданно Эбби сомкнула пальцы на запястье дочери. Ее хватка была на удивление сильной. – Пожалуйста, детка, позволь Конару присмотреть за тобой.– Мама, я довольно самостоятельна в своей жизни, ты знаешь.– Не совсем. Ты слишком привязана ко мне…Эбби внезапно замолчала.Ее болезнь часто преподносила подобные сюрпризы. Она не могла дышать, не могла глотать. Она всегда держала под рукой носовой платок, чтобы стереть слюну, которая в такие моменты стекала с ее губ.– Мама, мама, пожалуйста! – На этот раз Дженнифер взяла ее руку и почувствовала, как она напряжена. – Я все сделаю. Ты ведь знаешь, я никогда не вела себя, как Бренда Лопес.– Что ты имеешь в виду? Думаешь, ее убили за то, что она была «плохой» девчонкой?– Нет, конечно, нет. Но Бренда всегда старалась настоять на своем, была чересчур требовательна и необоснованно амбициозна. У нее хватало недоброжелателей. Слава Богу, я никого не расталкиваю локтями. И вполне счастлива тем, что имею.– Но ты выбрала эту работу, чтобы иметь возможность побольше быть со мной, – вздохнула Эбби.Дженнифер покачала головой:– Нет, мне нравятся «мыльные оперы». Правда, сейчас ты – главное в моей жизни.– Что ж, тогда я рада. Но ты в опасности.– Мама, ты ведь понимаешь, что это говорят тебе люди, которые живут в стенах. Тогда почему ты не можешь поверить, что их угрозы не что иное, как… сон.– Я еще не сошла ума, – прошептала Эбби. – Я могу отличить реальность от фантазии. Просто я стараюсь предупредить тебя, Дженнифер.– Мама, я понимаю. Но я не хочу, чтобы Конар всюду ходил за мной по пятам. Я осторожна и благоразумна. Когда я куда-то иду, и уже поздно, и мне нужна охрана, я никогда не выхожу одна. Со мной моя Леди. Моя верная большая собака.– Она овечка.– Но скажем так, предполагаемый убийца этого не знает.– Пока он не узнает Леди.– Мама, но ему неоткуда узнать мою собаку. Хорошо, а что, если я пойду на свидание?– Дженнифер, у тебя нет никакой личной жизни. И все из-за меня.– Кто может знать… А вдруг у меня появится кто-то?– Дженнифер…Эбби начала опять хватать воздух ртом.– Нужно принять лекарство?– Да, почти пора.– Я принесу.– Эдгар придет с минуты на минуту. Он знает. Он так заботлив ко мне. Бедный человек, никакой собственной жизни!– Эдгар Торнби настоящее сокровище, но…– Я больше не хочу никаких лекарств, кроме тех, что уже принимаю, – твердо заявила Эбби.– Хорошо, мама.– Помоги мне.– Ты знаешь, я готова сделать все…– Будь помягче с Конаром.Дженнифер собралась возразить, но промолчала. Так или иначе, но она попалась в ловушку.– Мама, – сказала она, надеясь сменить тему разговора. – Ты как-то говорила, что хотела бы устроить маленькую вечеринку. Так вот, у нас будут гости. Настоящая вечеринка, правда, не такая уж маленькая. Наши актеры и съемочная группа. Сами напросились, честное слово. Надеюсь, все пройдет хорошо. Я пыталась объяснить, что это не мой дом, но…– Все, что я имею, принадлежит тебе, ты это знаешь, – сказала Эбби. Голос срывался, как будто ей не хватало воздуха.Как она все это выдержит?– Мы будем милы, гостеприимны, радушны и быстренько выпроводим их всех, – смеясь, сказала Дженнифер. – Серина была просто великолепна. Знаешь, что она сказала? Что в два счета может положить этому конец, если я хочу, разумеется. Но я ведь знала, что ты мечтала устроить что-то такое, ради Конара…Она замолчала, услышав легкий стук в дверь. В спальню вошел Эдгар, на серебряном подносе, который он держал в руках, лежали лекарства Эбби. Джен встала.– Мисс Дженнифер! – сказал дворецкий. – Я не хотел прерывать вас!– Ничего, Эдгар, маме нужно принять лекарство. И знаете что? Я сама валюсь с ног и собираюсь лечь. Спокойной ночи, мама. – Она нагнулась и поцеловала Эбби в лоб.Эбби потянулась и обняла ее.– Мистер Маркем в комнате Грейнджера, мисс Дженнифер. Мистер Хенсон в Голубой гостиной.Конар в комнате Грейнджера! «Комната мастера» – называли ее в доме. Когда-то это была комната Эбби. А еще ранее именно в этой комнате обитал Грейнджер, мастер магии, создатель особняка. Ничего странного, что Конара разместили именно там. Самая очаровательная комната в доме.Джен могла бы занять ее в любое время, если бы хотела. Она не хотела. Зачем же злиться, что теперь ее отдали Конару?Она улыбнулась. Так-то лучше.– Все чудесно. Замечательно. Спасибо, Эдгар, – проговорила Джен.Мельком взглянув на поднос, она ужаснулась, как много разных таблеток. Болезнь Паркинсона относится к области неврологии, поражает мозг. Естественно, лекарства действовали на умственные способности Эбби.Дженнифер еще раз поцеловала мать.– Прости, – шепнула она.– Люблю тебя, Дженни.– Я тоже люблю тебя, мама. Спокойной ночи, Эдгар, – добавила Дженнифер и предоставила мать ее уединению и ее пилюлям.И… галлюцинациям.
– Итак, почему ты вернулся? – настаивал Лайам.Конар сидел в кожаном кресле, настоящий «честерфилд».Пристроившись на широком валике софы, Лайам спокойно потягивал виски. Он находился на дежурстве. Да, он полицейский и мог прийти, чтобы задать несколько вопросов, но здесь он был прежде всего как друг.– Предложили хорошую работу, – пожал плечами Конар.– Темнишь, – спокойно заметил Лайам. – Ты говорил, что никогда не вернешься назад. Когда убили твою жену, ты сказал, что ненавидишь Калифорнию.– При чем тут Калифорния… я ненавидел то, что случилось. Это было ужасно. Но… – Он сделал паузу, безнадежно махнув рукой. – Безумный подонок, ищущий, с кем бы подраться, убивает красивую молодую женщину, мою жену. Ее убил человек, именно человек… не город.Лайам вопросительно приподнял бровь.– Когда мы встречались последний раз, ты жил в Нью-Йорке и говорил, что страшно доволен и что это в тысячу раз лучше, чем Лос-Анджелес. Ты даже подумывал, не посниматься ли где-нибудь на Карибах, совместив отдых и работу.Лайам знал его очень хорошо.– Ладно, сдаюсь. – Конар поднял руки вверх. – Я вернулся, потому что меня попросила Эбби.– Она ведь очень больна, да? – мягко поинтересовался Лайам. – Она умирает?– Нет, она может прожить еще годы и годы, но перспектива весьма печальна… Правда, возможна операция. – Он замолчал и снова пожал плечами. – Я не очень в курсе, ведь я только приехал.– Ты знаешь, что она недавно звонила в полицию? – поинтересовался Лайам.– Она говорила мне.Лайам придвинулся поближе, помешивая лед в своем стакане.– Она рассказывала, что ей кто-то звонил, нашептывал угрозы в адрес ее дочери. И еще, что она получила записку, которая тут же исчезла.Конар кивнул.– Это не значит, – продолжал Лайам, – что полиция отнеслась несерьезно к этим утверждениям. Но мы не в состоянии отслеживать все необычные звонки и записки, которые исчезают. Жаль, что я не удосужился с ней побеседовать. Я собирался, но…– Ничего.– У нее больное воображение? – поинтересовался Лайам.– Она ссылается на свои видения, но настаивает на их реальности.– Предположительно это касается и угроз. Насколько я знаю, Дженнифер довольно известная актриса? Может, все дело в зависти?– Возможно, – согласился Конар.– И Эбби просила тебя приехать именно из-за Дженнифер?– Да. – Конар уставился в свой стакан, но внезапно поднял голову. Ему вдруг почудилось, что Дженнифер стоит в дверях.Стройная, элегантная, она действительно застыла, опершись о дверную раму. На красивом лице сияли широко распахнутые глаза. Совсем такие, как у ее матери, большие, выразительные, излучающие свет. Черты лица, пожалуй, отличались даже большей утонченностью. Губы удивительно красивой формы. Она имела свой, только ей присущий облик, и сказать, что она похожа на кого-то, было бы неверно.Они говорили слишком громко и упомянули ее имя.– Джен, ты можешь войти. Здесь слышно лучше, – сказал Конар и тут же скрипнул зубами. Проклятие! Слишком жестко для начала. Она и так обижена из-за его появления, а он не может ничего с собой поделать. Конар поднялся, надеясь, что она сядет рядом с ним.Дженнифер прошла в комнату, проигнорировав его молчаливое приглашение. Лайам встал. Она неловко улыбнулась ему:– Простите. Я и не думала подслушивать, но все, что происходит, немножко сводит меня с ума. Мама чувствует… она очень испугана. Все из-за болезни.– А может быть, у нее есть на это веские причины? – спросил Лайам, глядя на Дженнифер.Конар нахмурился:– Почему ты думаешь, что все эти угрозы существуют на самом деле?– Просто… – ответил Лайам.– Что? – резко спросил Конар.Лайам покачал головой, вертя стакан с виски в руках.– Вам нужно было взглянуть на ее тело, вот и все, – тихо произнес он. – Тело Бренды. Дикость какая… впрочем, это могло случиться где угодно. И все же нелишне поостеречься.– Я всегда осторожна, – заверила его Джен.– Тогда не отказывайтесь от телохранителя, хорошо? – попросил Лайам, имея в виду Конара.– Знаете, – начала Джен, передернув плечами. Ресницы взлетели, и ее глаза встретились с его. Голубое пламя, сталь и враждебность. – Он живет здесь, не так ли? И Боже мой, он такой супермен! Не знаю, на что это будет похоже, если такой сердцеед станет наблюдать за вами денно и нощно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37