— И вы сразу же приступили к проявлению пленки?
— Нет, нам надо было еще немного поработать на месте съемок, и в конце концов время вышло, поэтому мы едва успели перекусить и разбежались кто куда. — Она замолчала, словно чего-то не понимая. — Лично я направилась домой. — Джинкс тупо смотрела на доктора. — Тогда в какой день я могла видеть эти готовые фотографии?
— Ну, не заостряйте сейчас внимания на таких мелочах. Давайте продолжать. Итак, вы вернулись домой. Лео был там?
— Не-ет, — как бы все еще не приходя в себя до конца, протянула Джинкс. — Но я и не ожидала его там встретить. Его не должно было быть в доме. — Внезапно взгляд ее стал возбужденным. — Я тогда еще прошлась по всем комнатам, чтобы убедиться в его отсутствии. И вот тут меня охватило чувство настоящего счастья. Теперь весь дом принадлежал мне одной. — Она закрыла лицо руками. — Да-да, я хорошо помню, как обрадовалась, поняв, что его действительно нет больше в моем доме. Полный покой и истинная свобода.
Протероу удивлялся тому, почему она сейчас не замечает таких кричащих несоответствий в своем рассказе. А может быть, это тоже является частью игры?
— Каким же образом вы отпраздновали столь знаменательный день?
Ее глаза игриво вспыхнули:
— Для начала я выпила две пинты пива, поела вареных бобов прямо из консервной банки, за полчаса выкурила, наверное, с десяток сигарет, а потом принялась смотреть один за другим сериалы по телевизору. В половине одиннадцатого я сделала себе яичницу с беконом и полакомилась ею в собственной кровати.
Доктор улыбнулся:
— Вы все запомнили до мелочей.
— Я самоутверждалась.
— Вы, наверное, делали все то, что Лео терпеть не мог?
— Ну, это лишь малая толика того, что он ненавидел. Его идеал женщины был полностью скопирован с его матери. А леди Уолладер, хоть и жила припеваючи, во всем поддакивала своему мужу-шовинисту и постоянно стремилась ублажить его.
Протероу выслушал это замечание с интересом, но не стал настаивать на том, чтобы Джинкс поподробнее останавливалась на теме семейных отношений.
— Что же вы смотрели по телевизору?
— Исключительно мыльные оперы. Одну за другой. «Жители Ист-Энда», «Билль», «Бруксайд». — Она улыбнулась. — Потом я не выдержала и переключилась на программу новостей. Понимаете, эти сериалы наводят тоску, если не знаешь, в чем суть сюжета.
— А почему же вы не остановились на «Коронейшн стрит»?
— В тот день ее не показывали.
— Вы уверены?
— Разумеется. Я специально взяла «Радио Таймс» и подчеркнула там только мыльные оперы. Если бы этот сериал крутили, я бы его обязательно посмотрела.
Доктор в задумчивости погладил бороду:
— Я, конечно, не большой любитель таких телепередач, но, мне кажется, что «Коронейшн стрит» показывают по пятницам, а мы сейчас вспоминаем именно пятницу, третье июня. — Он быстро поднялся с кресла, поморщившись от боли, которую причиняло ему плечо, и направился к столу. — Хильда, — позвал он секретаршу по селектору, — ты не могла бы раздобыть где-нибудь «Радио Таймс»? Мне надо выяснить, по каким дням по телевизору показывают сериалы «Жители Ист-Энда», «Билль» и «Бруксайд», и не показывают «Коронейшн стрит».
Женщина звонко рассмеялась:
— Вот оно что! А мне раньше почему-то казалось, что вы предпочитаете умные и серьезные фильмы.
— Не смешно, Хильда. Мне очень важно получить от тебя эту информацию.
— Простите, я не хотела вас обидеть. Но для этого мне не нужно пользоваться «Радио Таймс». Итак. «Коронейшн стрит» идет по понедельникам, средам и пятницам. «Жители Ист-Энда» — по понедельникам, вторникам и четвергам. «Билль» показывают во вторник, четверг и пятницу, ну, а «Бруксайд» соответственно можно посмотреть во вторник, среду или пятницу. Значит, если вам не нужен только сериал «Коронейшн стрит», включайте телевизор во вторник.
— О Боже! — удивленно воскликнул Алан. — Вы что же, все это смотрите?!
— Практически каждый день, — так же весело призналась Хильда. — Могу еще чем-нибудь быть полезна?
— Нет-нет, спасибо. — Он вернулся к Джинкс. — Вы слышали? Похоже, вы вспомнили события, происходившие во вторник, а не в пятницу. Так что вряд ли Лео стал бы возвращаться к вам сразу же после того, как он упаковал свои вещи и уехал.
Джинкс принялась уныло разглядывать свои пальцы.
— Может быть, вы и субботу, четвертое июня, тоже не слишком хорошо помните. Вы говорите, что попрощались с Лео, хорошо запомнили и число, и день недели. Но почему? Что же произошло в вашем мозгу, что именно эта дата отпечаталась в нем так сильно?
— Это число было давно записано в моем дневнике, и для меня оно многое значило. Ведь я уезжала на целую неделю к родителям в Холл. Именно четвертого июня.
— И вы действительно уехали в Холл после того, как попрощались с Лео?
— Да.
— Сколько чемоданов у вас было с собой?
Джинкс непонимающе посмотрела на доктора.
— У вас вообще был какой-нибудь багаж? — не отступал он.
— Я точно уверена, что ехала к отцу, — медленно произнесла женщина.
— Ну, и?.. — начал подсказывать Алан.
— Сумка висела на спинке стула. — Взгляд ее стал туманным, будто она силилась что-то припомнить. — Маленький кожаный мешочек на длинном ремешке. Я перекинула его через плечо и сказала: «Мне пора». — Она нахмурилась. — Думаю, что я уложила чемоданы в машину еще накануне.
— Вы так всегда поступаете?
— А иначе этого не объяснить.
— Странно. — Он вынул из кармана блокнот. — Ну что ж, пойдем дальше, — предложил Протероу. — Давайте начнем с того, что вы помните наверняка. Расскажите мне о том, как вы познакомились с Лео.
Дом священника, Литтлтон-Мэри, Уилтшир.
12 часов 15 минут дня.
Саймон Харрис открыл дверь и печально посмотрел на Фрэнка Чивера.
— Мы… то есть мой отец и я… — Он запнулся, сбитый с толку криками, несущимися из окна справа. — Боюсь, что моя мать нездорова. Она до сих пор не может прийти в себя после случившегося. Мы хотели отправить ее к врачу, но она, и слышать ничего не хочет. Дело в том, что она выдвигает какие-то страшные обвинения, и мы весьма обеспокоены… Ну, в частности, она винит отца в каких-то ужасных вещах, и мы… то есть я… — Он снова замолчал, а в это время голос миссис Харрис перешел на пронзительный крик, и все слова стали хорошо слышны в открытое окно.
— Да как ты смеешь отрицать это?! Думаешь, я не знала, как тебе все время хотелось обладать ею? Думаешь, она не стала бы мне рассказывать о том, что ты с ней делал? Она только и ждала того момента, чтобы сбежать из дома, лишь бы не находиться рядом с тобой! Ты сделал ее такой, а теперь еще и смеешь обвинять ее в слабости? Ты мне просто отвратителен! Какая мерзость!
В ответ Чарльз Харрис пробормотал что-то невнятное.
— Конечно, я расскажу об этом полиции. С какой стати я стану защищать тебя, если ты никогда не защищал ее? Мерзавец! Ты соблазнил ребенка! — Она снова перешла на визг. — Развратник! — Где-то в доме громко хлопнула дверь, и все стихло.
Фрэнк взглянул на Саймона. Казалось, тот был потрясен.
— В суде это не будет принято во внимание, сэр. Не стоит понапрасну беспокоиться. Я даже не уверен, был ли это голос вашей матери, или в доме просто слушали радиопостановку. Как вы уже сами признали, она переутомилась и сейчас очень возбуждена. А когда люди сердятся, они часто говорят совсем не то, что думают.
— И все же вы слышали это.
— Да.
— Но это неправда. Мой отец никогда никого не соблазнял, и, уж конечно, не Мег. А вот у моей матери есть проблемы… — Он болезненно поморщился. — Все это так ужасно. Я все время задаю себе вопрос: почему это произошло именно с нами? Что же мы такого натворили, чтобы заслужить подобное?
Фрэнк ничего не успел ответить, поскольку в эту секунду за спиной Саймона открылась дверь, и преподобный Харрис, взяв сына за плечо, увлек его в дом.
— Проходите, детектив, — предложил он. — У нас здесь бушует настоящий ураган. Горе часто является самым эгоистичным из всех несчастий.
Клиника Найтингейл, Солсбери.
12 часов 30 минут дня.
Как только Джинкс начала запинаться в своем повествовании, Алан Протероу тут же улыбнулся, стараясь приободрить ее:
— Вы чудесно рассказываете. Все это мы сможем проверить попозже у Дина. Однако до пятницы, двадцать седьмого мая, вы все припоминаете без запинки. — Он сверился со своими записями. — Понедельник, тридцатого мая, был дополнительным выходным для служащих. Может быть, эта информация поможет вам? Вряд ли вы были на работе в тот день. Вероятней всего, вы решили где-нибудь провести эти «удлиненные» выходные, да?
— В пятницу был последний день, когда мы проводили съемки для журнала «Космополитен», — медленно произнесла Джинкс. — Дин заранее купил билеты на концерт рок-группы на Уэмбли и должен был встретиться со своим приятелем в пять часов на станции метро. Поэтому он оставил проявку пленок на меня. И я хотела сразу же ими заняться, потому что… — Она уже не в первый раз замолкала на одном и том же месте. — Я знала, что это необходимо сделать очень срочно, вот только не помню, почему именно.
— Но на следующей неделе получалось только четыре рабочих дня из-за того, что понедельник официально считался выходным, — напомнил Алан. — А после этого целую неделю вам предстояло гостить в Хеллингдон-Холле. Не исключено, что вы сознавали, как мало времени остается.
Она уставилась куда-то вдаль:
— Ко мне заявились Майлз и Фергус, — неожиданно быстро заговорила Джинкс. — Это случилось сразу после того, как ушла Анжелика, и они барабанили в дверь до тех пор, пока я не открыла им. С ними был еще таксист, и он требовал денег. Они оба перепугались, объяснили, что просадили все деньги в карты, а теперь боятся идти домой. К тому же переночевать им тоже было негде. Тогда я спросила, почему они не поехали в Ричмонд и не подождали меня там, но братья рассказали, что уже ездили ко мне домой, но Лео наотрез отказался платить за машину и велел им прибыть сюда, чтобы я дала им денег. Что я и сделала. — Джинкс неспеша закурила и несколько секунд наблюдала за спиралью голубоватого дыма, прежде чем продолжить повествование.
— Теперь я вспоминаю, — голос Джинкс приобрел странный оттенок. — Я быстро сварила им кофе, попросив подождать в приемной, пока не закончу проявку пленок. Но Майлз напился до такого состояния, что наткнулся на меня в темной комнате, и загорелся свет.
— Что же случилось после этого?
— Пленка, разумеется, засветилась. И тогда я поступила именно так, как в подобных случаях поступает мой отец. Я задала ему хорошую трепку. — Она неестественно засмеялась. — Я гонялась за ним по всей студии с пластиковым стулом, и если братец подворачивался под руку, била его куда попало. Да, в тот миг я была здорово разъярена. А когда на шум вышел еще и Фергус, который едва стоял на ногах, то тут, конечно, перепало и ему. Но больше всего мне в тот момент хотелось выпороть Лео. Это, пожалуй, была последняя капля, переполнившая чашу моего терпения. Он прислал их ко мне, прекрасно зная, что я по уши в работе и мне сейчас никак не до них.
— Откуда ему было это известно?
— Потому что я сразу позвонила ему после того, как уехал Дин. Мы собирались погостить у его родителей в выходные, и он решил отправиться к ним прямо в пятницу вечером. Я предложила ему уехать одному, чтобы потом присоединиться к ним в субботу, но он отказался, сославшись на то, что у него найдутся свои дела и он не возражает против субботы.
— Так он прислал вам Майлза и Фергуса уже после этого разговора?
Джинкс кивнула.
— Что же было дальше?
— Тогда я решила отменить свадьбу. Главным образом меня взбесило то, что он не дал им денег, не захотел даже заплатить за такси. — Она сердито сжала губы. — Он так долго клянчил у меня деньги, постоянно выпрашивал на карманные расходы и не только. А тут не смог одолжить ребятам один-единственный раз. Тогда я подумала, что надо быть просто сумасшедшей, чтобы связать жизнь с таким человеком. Что я делаю? Ведь этот эгоистичный ублюдок думает только о себе. — Она взглянула на Алана. — Поэтому я твердо решила вечером окончательно разобраться с ним. Я усадила ребят в машину, намереваясь дома поговорить с Лео. Но когда мы добрались туда, его уже не было. — Джинкс пожала плечами. — Тогда я заказала пиццу, заставила ребят поесть и отправила по кроватям отсыпаться.
Наступила пауза.
— А Майлз и Фергус не злились, когда вы устроили им такую трепку?
— Мне кажется, они были больше ошеломлены моим поведением. — Она снова задумалась, вспоминая пережитое. — Вот что забавно. На днях я здорово разозлилась на Фергуса, и мне почему-то показалось, что я впервые проявила такие эмоции. Но это было ерундой по сравнению с тем, как я бушевала тогда в студии. Помнится, я орала и визжала так, что на следующее утро у меня даже в горле першило. — Она виновато улыбнулась. — Конечно, я не сильно била их. Братьев поразил сам факт такой вспышки ярости. Майлз расплакался и заявил, что я ничем не лучше Адама. Тогда я подумала: вот теперь мне понятно, почему отец так ведет себя по отношению к ним.
— Так почему же, Джинкс?
— Представьте себе, что вы устали, как собака, вы весь день проработали, не имея ни секунды отдыха. При этом у вас на шее еще висит никчемный урод Лео. И вот в этот момент являются два пьяных недоросля и портят все, что вы успели сделать за день. И все это кажется им просто смешным. В тот вечер я готова была убить их всех вместе. Я долго не могла заснуть, потому что все время думала, что мне теперь делать. Времени почти не оставалось, значит, всю следующую неделю мне придется трудиться допоздна. И еще меня тревожило то, что, как мне казалось, именно та засвеченная пленка была единственной, на которой получились достойные кадры. Представляете, каково потом извиняться перед «Космополитен» и объяснять им, что, к сожалению, придется все переснимать заново?
— А Лео вернулся домой в ту ночь?
— Если даже он и приезжал, то я этого не слышала. Я заперла обе двери изнутри, и он все равно не смог бы попасть в дом. — Она отряхнула с рукава невидимую пылинку. — Он вернулся только на следующий день к обеду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61