— Ничуть, — безразлично произнес он. — Заходите.
Но она не сдвинулась с места:
— У меня не очень срочное дело. Я могу зайти к вам позже.
Он жестом пригласил ее занять свободное кресло:
— Заходите, — еще раз позвал доктор. — Мне как раз требовалась передышка от бумажной работы. — Он встал и, подойдя к Джинкс, провел ее в комнату, плотно закрыв при этом дверь кабинета. — Что же случилось?
Увидев, что путь к отступлению отрезан, Джинкс смирилась со своей участью. Она прошла через весь кабинет, но не стала устраиваться в кресле, а остановилась у окна и посмотрела в сад.
— Мой отец звонил. Он сказал, что хочет забрать меня отсюда. Это несколько удивительно. А вам его звонок ни о чем не говорит?
— Нет. — Доктор сел в кресло и немного развернулся, обозревая спину женщины.
— Вы сами не связывались с ним после того, как ко мне приходила полиция?
— Нет.
Она сначала повернулась и внимательно изучила его лицо, и только потом, кивнув, с облегчением произнесла:
— Тогда я не понимаю, почему он хочет забрать меня отсюда?
— Возможно, это каким-то образом связано с факсом, который я послал ему вчера. — Он вынул из ящика два листка: факс, о котором упомянул, и ответ, полученный им утром. — Прочитайте, — предложил он. — Мое на удивление спокойное письмо написано в стандартном стиле. Я таких отослал уже, наверное, сотни, и не понимаю, чем оно могло ему не понравиться.
Джинкс уселась на краешек кресла и внимательно прочитала оба сообщения, прежде чем вернуть их врачу.
— А каковы были инструкции, полученные вами? — поинтересовалась она, грызя ноготь на большом пальце.
— Тут же все сказано. Чтобы вы выздоравливали без вмешательства врачей. Он не хотел никаких психиатров.
Почему? Почему в этот раз ему надо было опасаться присутствия психиатра? Что такого Джинкс могла рассказать врачу, что так встревожило Адама? Что именно она могла рассказать?
— Значит, так на него подействовало ваше приглашение побеседовать о смерти Рассела, — медленно произнесла Джинкс. — Ничто на свете не заставит его согласиться на это, тем более в моем присутствии.
— Чего же он боится?
— Ничего.
«Почему она постоянно лжет? — недоумевал Алан. — И почему так упорно защищает отца, хотя сама почти уверена в том, что это он убил ее мужа?»
— За этим что-то кроется, Джинкс, иначе он согласился бы приехать ко мне, — резонно заметил доктор.
— Ровным счетом ничего, — продолжала упрямиться женщина. — Что касается Адама, то Рассела для него просто не существует. Даже имя его не должно упоминаться. А тот эпизод из моей жизни навсегда вычеркнут из его памяти.
Протероу задумался.
— Очевидно, вы просто привыкли считать, что он забыл об этом, как вы выразились, «эпизоде». Может быть, вы тоже постарались забыть о нем?
Она промолчала.
— Расскажите мне о своем отце, — предложил доктор. — Откуда он родом?
Она заговорила короткими, отрывистыми фразами:
— Я знаю все это только со слов Бетти. Адам ничего о себе не рассказывает. Он родился в Ист-Энде, был третьим из пяти детей в семье. Его отец и двое старших братьев служили моряками на торговом судне. Они погибли, когда их корабль затонул в Северной Атлантике. Младшую сестру и брата эвакуировали в Девон, а он остался один с матерью под бомбежками. Образование получил минимальное. Он больше учился у заправил черного рынка, чем у школьных учителей. К концу войны у него уже поднакопились связи за рубежом, а денег оказалось достаточно, чтобы самостоятельно начать импортировать товары. Он начал с шелка, хлопка и косметики. Первая партия пришла как раз в день его семнадцатилетия. За один вечер он удвоил свое состояние, выгодно сбыв товар на черном рынке, и с тех пор никогда не оглядывался. Он начал зарабатывать мошенничеством. Кстати, был знаком с близнецами Крэй. Вот, пожалуй, и все, что мне известно.
На этот раз Протероу поверил ей. Ну, а если Адам Кингсли действительно соответствовал этому рассказу, значит, он разделял каждый период своей жизни. Совсем как его дочь. Было бы любопытно выяснить, может быть, он так же, как и она, запирает темные комнаты, а ключи от них выбрасывает? Скорее всего, именно так и поступает мистер Кингсли. «Что касается Адама, то Рассел для него просто не существует». Именно это сказала Джинкс всего несколько минут назад.
— Что же случилось с его матерью? — поинтересовался доктор.
— Не знаю. После того как он женился, они уже не общались. Если я не ошибаюсь, этот брак не был одобрен ни одной из семей.
— А брат с сестрой? Что стало с ними?
— После войны они вернулись в Лондон и, наверное, жили с матерью. Когда-то Адам говорил мне, что всегда считал их чужими, поскольку они росли не вместе.
— Он до сих пор так к ним относится?
Она устроилась в кресле поудобней, откинув голову на спинку.
— Вот уже тридцать лет, как он не вспоминает о них. Дядя Джо эмигрировал в Австралию, и мы о нем с тех пор не слышали, а тетушка Люси вышла замуж за негра. Мой отец порвал с ней всяческие отношения в тот день, когда она пошла к алтарю.
— Из-за того, что ее муж чернокожий?
— Разумеется. Отец — настоящий расист. В молодости Бетти была хорошо знакома с Люси. Она мне когда-то рассказывала, что Адам пытался расстроить эту свадьбу.
— Каким образом?
Дрожащими пальцами она вынула сигарету из пачки и закурила.
— Бетти тогда была совсем пьяная. Я не уверена, что она сказала мне правду.
— Что же она такого вам поведала?
Джинкс нервно затянулась несколько раз, обдумывая свой ответ.
— Якобы Адам решил запугать жениха Люси и избил его, — скороговоркой произнесла она. — Но Люси все равно не отступилась и вышла замуж. Наверное, так все и было. Он ненавидит чернокожих.
Некоторое время Алан молча наблюдал за ней.
— И как вы отнеслись к этому?
— Мне стыдно.
Он снова выждал несколько секунд.
— Стыдно, что отец так грубо поступил?
Джинкс почувствовала на языке горький привкус желчи и, чтобы как-то избавиться от него, набрала в рот побольше дыма.
— Да, но не только поэтому. Мне надо было давным-давно отыскать Люси и оказать отцу сопротивление. А я этого так и не сделала.
«Пожалуй, Вероника Гордон была права насчет ее глаз, — размышлял доктор. — Что же, черт возьми, происходит в ее голове? Почему она выглядит такой запуганной, сохраняя при этом невозмутимость в разговоре?»
— Почему же?
Она уставилась в потолок.
— Наверное, потому, что боялась, как бы он не наказал из-за меня других.
— То есть, ваших братьев?
— Да, и не только их, — печально произнесла она. — Если бы я все же разыскала тетушку, то виноватой оказалась бы Бетти, поскольку была знакома с Люси еще девочкой. Значит, ее можно было бы обвинить в подстрекательстве. Но, конечно, и мальчикам бы досталось.
— Вы сейчас говорите о моральном наказании или же хотите сказать, что ваш отец чинил физическую расправу над ними?
— Именно так.
— Значит, Рассел тоже оказался своего рода «козлом отпущения»? Как вы считаете? — осторожно спросил Протероу.
Он застал ее врасплох, и теперь Джинкс растерянно смотрела на врача:
— Мой отец не убивал его, — повышенным тоном вступилась Джинкс за Адама. — Полиция вычеркнула его из списка подозреваемых в самом начале расследования.
— Я выразился достаточно образно, Джинкс.
Но она ответила не сразу.
— Не думаю. — Женщина опустила голову. — Но это не имеет значения. Рассела не наказывали за мои недостатки.
— Нет, — согласился доктор. — Мне кажется, это вас наказали за него. — Он повертел в пальцах ручку. — А что вы знаете о своей матери? Например, почему обе семьи были против этого брака?
— Ее родители принадлежали к среднему классу, а мой отец вырос в семье простых рабочих. Наверное, они проявили самый банальный снобизм. То, что он стал богатым благодаря черному рынку, их не очень устраивало. — Она задумалась. — Еще я знаю, что он боготворил ее.
— Это он вам сам сказал?
— Нет, он никогда не разговаривал со мной о ней.
— Тогда откуда вам это известно?
— Бетти рассказывала. Ее звали Джейн Имоджен Никола, она была единственной дочерью врача. Училась в частной привилегированной школе. Настоящая леди. У него все стены кабинета увешаны ее фотографиями.
Протероу вспомнил полное имя Джинкс. Джейн Имоджен Никола Кингсли.
— Вы внешне похожи на нее?
— Конечно, — сказала она с каким-то отчаянием в голосе. — Адам будто вознамерился воссоздать ее.
Да, доктор не ошибся, именно отчаяние. И хотя оно пробивалось теперь в каждом слове, Алан не был уверен, что такое настроение у Джинкс вызвали воспоминания о матери.
— Даже ваш отец не может творить чудеса, Джинкс, — иронично заметил доктор, наблюдая, как растет столбик пепла на ее сигарете. — Наверное, эту идею вбивает вам в голову ваша мачеха. Мы все пытаемся как-то оправдать безразличие партнера. И никто при этом не имеет иммунитета от проявлений гордости. — Носком ботинка он подвинул поближе к ней корзину для мусора. — Вам следует помнить об этом.
Дом священника, Литтлтон-Мэри, Уилтшир.
1 час 15 минут дня.
Фрейзер наблюдал, с какой осторожностью и сочувствием обращался Чивер с этой несчастной парой, испытывая при этом к начальнику неподдельное уважение и даже восхищение. Фрэнк представлялся ему полной противоположностью Мэддокса, особенно после посещения больницы. Старший детектив прекрасно понимал, что в их работе постоянно присутствуют всевозможные подводные камни. Чувствовал он их и сейчас, но ни разу не дал понять Харрисам, что те многого недоговаривают.
В Литтлтон-Мэри они отправились все вместе. Миссис Харрис вместе с учтивой и внимательной сотрудницей полиции ехала в первой машине, а Шон, Чивер и преподобный Чарльз Харрис — в замыкающей. Во время поездки разговор не клеился. Священнику было трудно вести беседу, и Чивер даже испытал некоторое облегчение от того, что у него появилась возможность оставить Харриса наедине с его мыслями. Там, где Мэддокс всегда давил на «инициативу», Чивер предпочитал другую тактику. Его рабочим словом было «терпение».
Впоследствии Фрейзер часто спрашивал себя, не было ли тогда более уместным как раз использовать приемы Мэддокса и немного надавить на Харрисов. Однако Чивер предпочел не торопить события, а позволить им развиваться естественным путем. Мэддокс, без сомнения, выжал бы сейчас из этой четы всю информацию до последней капли. Ему-то было ровным счетом наплевать на то, какую душевную травму переживали сейчас священник и его супруга. Будь здесь сейчас Гэрет, Чарльзу ни за что бы не удалось переговорить с Саймоном и успеть предупредить его о том, чтобы тот помалкивал о романе Мег с Расселом. Правда, Фрейзер прекрасно понимал, что справедливость ничуть не пострадала от того, что они узнали об этом романе чуть позже.
Когда машины подъехали к дому, Чарльз осторожно потрогал пальцами воротник своей сутаны, будто это движение придавало ему уверенности.
— Надеюсь, вы разрешите мне перекинуться парой слов с Саймоном, прежде чем начнете задавать свои вопросы? — быстро спросил он. — Я хотел объяснить ему цель вашего визита. И еще: не могли бы вы поговорить с ним на улице? Я не хочу, чтобы его мать присутствовала при разговоре. Очень важно, чтобы он четко обрисовал вам Мег, а если Кэролайн будет слушать, она станет мешать ему.
Старший детектив согласно кивнул:
— Я попрошу мисс Грэхем отвести миссис Харрис в дом, а мы с Фрейзером подождем вас у порога.
Прошло целых пять минут, прежде чем из дома вышел Саймон. Его и без того худое лицо осунулось. Молодой священник провел полицейских за дом, где на лужайке вокруг стола располагалось несколько стульев.
— Папа попросил меня рассказать вам о Мег, — начал он, устраиваясь на одном из стульев, — но я не уверен… — Он снял очки и нервно потер переносицу. — Простите. — Саймон попытался сосредоточиться. — Я потрясен услышанным. — Он глубоко задышал, борясь с комком, неожиданно вставшим у него в горле. — Простите, — уже тише повторил Саймон.
— Ничего страшного, — попытался успокоить его Фрэнк. — Может быть, вам будет легче, если мы сами станем задавать вопросы?
Саймон кивнул.
— Ваш отец говорил, что по долгу службы вы много времени проводили в Лондоне и поэтому чаще виделись с Мег, чем они. Может быть, вы расскажете нам о ее образе жизни? Ну, например, много ли друзей было у вашей сестры? Часто ли она проводила свободное время вне дома? Ходила ли на всевозможные дискотеки, посещала ли клубы и все такое?
— Да, — охотно начал Саймон. — Именно так. Она любила жизнь, наслаждалась ею, детектив. — Он вытер глаза рукавом и снова водрузил очки на нос. — Она радовалась каждой мелочи, и людям нравилось общаться с ней.
Фрэнк развернул свой стул против солнца:
— Примерно так же ваша мать описывала ее, — кивнул он. — Но ваш отец оказался более сдержанным. Они ладили с вашей сестрой?
Сейчас по выражению глаз Саймона невозможно было что-то сказать, поскольку на стеклах очков играли солнечные блики, и Фрэнк пожалел, что не подумал сразу о том, как рассесться за столом, чтобы этого не произошло.
— Да, они чудесно ладили друг с другом, — согласился Саймон. Правда, он произнес это как-то совсем уж бесцветно, и в голосе его не прозвучало уверенности. Некоторое время молодой священник молчал. — Послушайте, может быть, мне еще более упростить задачу? Давайте, я расскажу вам то, о чем просил меня отец. Он беспокоится о том, что вы можете подозревать Джинкс Кингсли в убийстве из-за того, что случилось с Расселом. — Он снова снял очки, положил их на стол и принялся искать в карманах брюк платок, чтобы высморкаться. — Мне все это тоже не понравилось, — произнес он, словно извиняясь. — Последние две недели я так злился на Мег, а вот теперь… Ну, никто никогда не ждет смерти близкого человека… — Он глубоко вздохнул, приводя в порядок нервы. — Самое занятное состоит в том, что в мои обязанности как раз входит утешение людей, оказавшихся в подобном положении. Я должен говорить им, что значение имеет только их любовь, а не те моменты злобы, которые каждому пришлось пережить… — Он шумно высморкался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61