Пошел бы, что ли, в ружейную мастерскую, ты же техникой интересуешься.
Федор не ответил, посмотрел так тоскливо и жалобно, что я невольно прикусил язык.
– Ладно, я пошел, Ксения хочет переодеться в моего слугу.
Как всегда бывает, когда чего-то очень не хочешь, оно тут как тут.
Не успел я в Охотном ряду войти в первую же мануфактурную лавку, как там оказалось все необходимое для экипировки. Даже сапоги нашлись. Теперь ничего другого не оставалось, как вывести мою любезную в московский свет.
Когда мы с Ваней Кнутом, нагруженные узлами с одеждой, вернулись на Царский двор, в покоях Федора оказались только их слободские двойники. Годуновы еще не вернулись из церкви.
Маруся вполне освоилась во дворце, даже поздоровалась вполне непосредственно, если не сказать, свысока. Федор, тот по простоте особых эмоций не выражал, только сказал, что царская еда ему пришлась по вкусу, но пожаловался, что здесь нет кислых щей.
– А как наше дело с дьяком Екушиным? – поинтересовалась Маруся, когда светская часть визита окончилась, и мы сидели в ожидании Годуновых.
За хлопотами последних двух дней и, чего греха таить, ночными радостями, я совсем забыл о коварном дьяке и даже не удосужился узнать у его холопа Кирилыча, вернулся ли тот в Москву.
– Вечером пошлю Ваню про него разузнать, – пообещал я, – пока мне было не до того. Это вы с Федором бездельничаете на царских хлебах. Да, кстати, как тебе понравились одежды царевны? Она говорила, что ты их вчера мерила.
– Ничего, – с показным равнодушием сказала Маруся, – если бы я была царевной, то одевалась бы получше.
– Да ну? – делано удивился я. – А сама Ксения тебе как?
– Обычная девушка. Такая, как она, у нас в слободе каждая вторая. Мимо пройдешь, не заметишь.
Оценка, надо сказать, была вполне уничижительная, совсем в духе самой Ксении. Что касается Маруси, а может быть и большинства женщин вообще, то никаких авторитетов, когда дело касается внешности конкуренток, для них не существуют. Прямо и принципиально режут за глаза самую горькую правду.
– Ну, ну, тебе виднее, – с невольной улыбкой сказал я.
– А что, неужели она тебе нравится? – искренне поразилась Маруся. – Вот не думала, мне казалось, что ты разбираешься в женской красоте!
Почему ей так казалось, она не уточнила. Чтобы не усугублять разговор, я перешел на другую тему, спросил, когда они с Федором собираются возвращаться к себе домой.
– Не знаю, как Маруся скажет, – первым ответил парень. – Я так хоть сейчас. В гостях хорошо, а дома лучше.
– Ничего, мы еще здесь поживем, – обнадежила меня девушка. – Я с самим царем еще толком не познакомилась. Он все правит и правит, совсем дома не сидит!
Мне стало приятно, что она так быстро разобралась в системе государственной власти, но от комплимента я воздержался, тем более, что в это время вернулись Годуновы.
Ксения, как только вошла, сразу же впилась взглядом в объемный узел с одеждой.
– Достал? – требовательно спросила она, кося строгий взгляд на брата.
– Все-таки достал, – констатировал он, явно не получая от моей ловкости никакой радости.
– Достал, – подтвердил я.
– И шапка есть? – спросила царевна.
– И шапка, и сапоги. Все красное, думаю, тебе понравится.
– Пойдемте, поможете мне, – властно приказала Ксения Марусе и своей дворовой девушке, и они пошли переодеваться.
– Ну, что уговорил остаться дома? – спросил я царя.
Тот только безнадежно махнул рукой. Судя по всему, в царском семействе принципы Домостроя не срабатывали. В общем, так и должно было быть. Царевна, на случай наследования престола, получила образование примерно такое же, как и Федор. Вероятно потому в общении с ними я не чувствовал такого большого культурного разрыва, как в случае с простыми обывателями или их матерью.
Как можно было предположить, переодевание затянулось. Федор давно обменялся одеждой со своим тезкой, а царевны все не было. Мы нетерпеливо ждали, когда она будет готова. Разговор не клеился. Отправить слободского Федора и моего Ваню Кнута было некуда, а при них царь держал себя, как и ему и было положено, сдержанно и величаво. Только когда у него окончательно лопнуло терпение, недовольно пробурчал:
– Интересно, сколько нужно времени, чтобы просто переодеться!
Я, как человек более опытный в общении с прекрасным полом, только пожал плечами.
Наконец дверь, за которой происходило таинство перемены пола, открылась, и к нам, плавно ступая маленькими сапожками, вышел очаровательный мальчик, одетый во все красное. Никакого диссонанса с общей модой в этом не было. Большинство москвичей предпочитало щеголять в одеждах самых ярких расцветок, чем и обуславливалось значительное количество в городе красильных мастерских.
– Ну и как?! – подбоченившись спросил стройный юноша и картинно встал, круто выставив крутое бедро с упертой в него рукой.
По мне, так за версту было видно, что никакой это не мальчик, а девушка с нежным личиком, тонкой розовой кожей и заметной даже под кафтаном округлой грудкой. Оставалось только уповать на то, что заподозрить в переодетой царевне женщину просто никому не придет в голову. Моды менять одежду еще не было в природе. Во всяком случае, на святой Руси.
– Ну, как сказать, – без подъема сказал царь, – на слугу похожа, только при нашей с Алексеем одежде, нам слуг вроде бы не полагается.
– Тогда пусть он оденется в свое обычное платье, – разом решила конспиративные сомнения царевна. – Только переоденься побыстрее, – распорядилась она, – мы и так потеряли слишком много времени.
– Ну, ты даешь! – с восхищением воскликнул я. – У тебя еще хватает совести говорить о потере времени! Знаешь, сколько ты времени переодевалась?
– Не могла же я выйти кое-как одетой! – хладнокровно объяснила Ксения. – Все-таки я женщина. Ну, что ты стоишь как столб! Иди, переодевайся. Федор прав, я буду среди вас самая нарядная. Сам не мог додуматься прилично одеться!
Пришлось срочно посылать дворовую девушку за вещами и превращаться из заурядного горожанина в «красавца» витязя в бархатном камзоле, опушенном собольим мехом, правда с прорешкой от арбалетного дротика на спине. Заштопать дырку у меня не дошли руки.
Пока я менял одежду, вся компания висела над душой, точнее будет сказать, толклась за дверью комнаты, в которой я переодевался и подбадривала советами и понуканиями.
– Наконец-то! Сколько можно копаться! – упрекнула царевна, когда я вышел.
Ее последнюю фразу я проигнорировал и гордо направился к выходу. В сенях государевых покоев, как и в других общих помещениях, через которые мы проходили, совсем не оказалось придворных и слуг. Все куда-то исчезли, хотя обычно народа там толклось много. Мне небезосновательно показалось, что шалости молодых Годуновых во дворце ни для кого не секрет, и все только делают вид, что ничего не замечают.
– Ну, и куда вы хотите пойти? – спросил я, когда наша троица покинула Кремль.
– Туда, где вы были вчера, – быстро сказала царевна.
Федор подумал и согласно кивнул. Единственный, кто не хотел идти в публичный дом, был я. Не то, чтобы меня достали вчерашние гусляры или пугали запредельные цены, что, впрочем, тоже имело место, таких трат мой бюджет долго выдержать не мог, я боялся, что после того, как Ксения увидит тамошних красоток, меня будет ждать слишком страстное выяснение отношений. Что при полной невиновности бывает особенно обидно.
– Может быть, мы поищем другое место? – попробовал я вылезти из-под Дамоклова меча. – Ты же вчера хотел поиграть в зернь? – с надеждой спросил я царя.
– Нет, – кратко ответил он и глянул на меня такими замутненными предощущением любовных утех глазами, что мне осталось только пожать плечами и отдаться на волю волн.
Проторенный путь мы миновали безо всяких происшествий. Только что Ксения, впервые оказавшаяся в роли обычного пешехода, нервничала и боялась всех встречных мужчин. Однако на нее никто не покусился, и вскоре мы уже входили в тайную калитку подпольного борделя.
Время для погружения в пьянство и разврат оказалось слишком ранним, и мы оказались первыми посетителями. Нам даже долго не открывали. Когда же, наконец, впустили под своды порока, вчерашний метрдотель, не выспавшийся и всклоченный, удивленно нас осмотрел, узнал и пригласил выбрать любое понравившееся место.
Пока мы усаживались, вокруг метались слуги, пытаясь навести в зале порядок.
– Рад вас снова видеть у нас, – откашлявшись, сообщил мэтр. – Простите, что заставили ждать на пороге.
– Ничего, – нервно успокоил его нетерпеливый царь. – Прикажи прислать сюда Лауру и Беатриче!
– Кого? – вытаращил было глаза «бардельер», но тотчас понял, кого имеет в виду странный юноша. – Понял, ваших вчерашних помощниц. Они еще спят, вы подождете, или прислать тех, что уже встали?
– Вчерашних! Мы не спешим, – горячо воскликнул пламенный Ромео.
– А вам? – спросил он нас с Ксенией, с удивлением рассматривая совсем юного посетителя, которому здесь было явно нечего делать.
– Нам ничего нужно, я, как и вчера, – подчеркнул голосом, – буду один!
– А мне пришли, – неожиданно потребовала девушка. – Хочу посмотреть...
– Ты чего это выдумала, – набросился я на нее, как только метрдотель отошел, – что это ты здесь собираешься смотреть?! Напросилась с нами, так сиди, чтобы тебя ни видно и ни слышно!
Ксения рассердилась и открыла рот, объяснить, кто здесь будет командовать, но, увидев, что к нам уверенно направляется какая-то девушка, вопросительно на меня посмотрела:
– А это кто?
– Та, что ты заказывала, – ехидно сказал я, – гетера.
– Гетера? – повторила она, пытаясь вспомнить, что это означает. – А зачем она нужна?
– Это уж твои проблемы, ты же ее захотела, можешь с ней поцеловаться.
Девушка уже подошла к столу и рассматривала нашу компанию припухшими со сна глазами. Была она классом ниже вчерашних, полная с милым простым лицом.
– Садись, – пригласил я ее, стараясь не замечать уничижающего взгляда царевны. – Знакомься, этого молодого человека зовут...
– Петр, – быстро проговорила Ксения, – как апостола.
– Ага, – кивнула гостья, – а меня Любка. – Она села, после чего все замолчали. Федор нетерпеливо ждал своих вчерашних подруг и не обращал на нас внимания, Ксения то во все глаза смотрела на Любку, то тревожно оглядывалась по сторонам, явно не зная, что делать. Вопрос с общением решил метрдотель, привел слуг с припасами. Те бодро расставили на столе винные бутылки.
– Послушай, – сказал я мэтру, – ты взял с нас вчера слишком много. Сегодня рассчитывай на пять дукатов, больше не заплачу.
– Шесть, для ровного счета, – быстро сказал он. – Не будут же такие знатные бояре торговаться из-за мелочей!
Я так не думал и уже собрался это продемонстрировать, но меня опередил Федор:
– Хорошо, мы заплатим, – рассеяно сказал он.
Мне такой типично царский подход к чужим деньгам понравился. У него в кармане не было и полушки, и пока он еще ни разу не заводил разговора о пополнении или компенсации моей казны. Безмятежно наблюдал, как я за все расплачиваюсь.
– Пять, – резко сказал я, – или мы отсюда уйдем!
Сказал это исключительно из упрямства, чтобы показать халявщику, кто платит, тот и будет заказывать музыку.
– Хорошо, – снисходительно улыбнулся метрдотель, – пусть пять, хотя нищие к нам сюда не ходят.
– Ладно, тогда мы пошли, – сказал я, вставая, чтобы своевременно разрубить Гордиев узел.
– Ну, зачем же ты так, мы дорогим гостям всегда рады, – тотчас растекся в нежной улыбке мэтр. – И пяти червонцев за глаза хватит. Мы умеем ценить благородных людей! – добавил он, отползая от стола.
– Ты зачем скаредничаешь? – резко спросил Федор.
– Скаредничаю? – удивился я. – Если ты такой щедрый, то плати сам.
– Ты знаешь, что у меня нет своей казны, только государственная! – смиряя пыл, обиженно сказал он.
– Тогда нечего распоряжаться моей, – жестко сказал я.
Возможно, я был излишне резок, но фантазии Годуновых начали меня доставать. Однако порыв оказался холостым. Из внутренних помещений показались вчерашние прелестницы, и царь тотчас забыл и меня, и свою сестрицу. Он порывисто вскочил и устремился навстречу. Девушки еще не совсем проснулись, сонно улыбались, но было видно, искренне обрадовались верному поклоннику.
– Кто это? – спросила меня на ухо Ксения, наблюдая встречу троицы в середине зала.
– Подруги твоего брата.
– А куда они пошли? – удивилась она, когда те после короткого совещания скрылись за внутренними дверями.
– А ты сам не догадываешься? – ехидно спросил я, обращаясь к ней с мужским местоимением.
Ксения подумала и все поняла.
– Господи, как это отвратительно! – чопорно воскликнула царевна. – Как он мог на такое пойти!
– Что отвратительно? – попытался уточнить я.
– Какая грязь! – не слушая, воскликнула она. – Никогда бы не подумала, что Федор может так поступить!
У меня было достаточно ночных аргументов, чтобы разубедить ее в такой категоричности оценки действий брата, однако я решил не подливать масла в огонь и перевел разговор:
– А с Любой что ты собираешься делать?
– С кем? С этой? – Царевна смерила ничего не понимающую девушку гневным взглядом. – Отошли ее немедленно!
– Спасибо, ты можешь идти, – сказал я гетере, которая никак не реагировала на непонятный для нее разговор.
– Не глянулась? – равнодушно спросила она, послушно вставая. – Прислать еще кого?
– Нет! – высоким голосом вскричала царевна – Никого нам не нужно! Какие вы все...
Люба пожала плечами и ушла. Ксения явно хотела развить тему мужской распущенности, но не успела. В зал шумно вошло сразу несколько посетителей. Я быстро оглядел новых гостей и повернулся к ним спиной. Один из них был мне знаком.
– Его только здесь не хватало! – недовольно сказал я.
– Кого? – спросила Ксения – Ты их знаешь?
– Ты, думаю, тоже. Вон тот старик – боярин Василий Шуйский! Остальных я тоже видел у вас в Кремле. Тоже какие-то бояре.
– Ой, они смотрят на нас, – испуганно сказала царевна.
Удивительно было бы, если бы они на нас не смотрели! В зале находились только мы вдвоем, причем я в роскошном камзоле, а Ксения вся в красном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38