– Вот тут и напали, – коротко объявил он, – видишь следы?
Я посмотрел, ничего необычного на земле не заметил, однако уточнять не стал, чтобы лишний раз ни нарваться на непонятный монолог, поверил априори:
– Предположим, и что?
– А потащили туда.
Федор концом кнута указал на небогатое подворье, с худой оградой.
Теперь стало понятно, что нашего появления здесь ожидали и устроили засаду на подступах к имению дьяка.
– Ладно, пойдем, узнаем у хозяев, что здесь было, – предложил я.
– А как там стрельцы? – засомневался Федор. – С холопами ладно, а стрельцы, шалишь! Нас порубают, кто Марусю выручит?!
По сути, он был прав. Однако Самозванец уже двигался к Москве, и у меня не было времени готовить и проводить долгие операции. С Марусей и дьяком нужно было решить по возможности быстро.
– Возьми мою лошадь и жди в конце улицы, – решился я на небольшой риск. – Если меня схватят, поедешь в царский дворец и расскажешь все карлице Матрене. Ее там каждый знает.
Я соскочил с коня, передал парню поводья и, не скрываясь, вошел в приоткрытые ворота. Тотчас раздался свирепый лай и из глубины двора, от избы ко мне кинулся крупный дворовый пес. Пока он бежал к воротам, я мельком осмотрел владение. Это было типичное городское подворье с небольшой избой посередине и несколькими дворовыми постройками в глубине. Когда пес был уже в нескольких шагах, я вышел на улицу и прикрыл ворота. Он, как и положено собаке, начал на них бросаться, сатанея от лая. Теперь оставалось ждать, когда на зов сторожа отреагируют хозяева.
Федор был уже в конце улицы и, оставаясь в седле, наблюдал, что у меня здесь происходит. Я махнул ему рукой и застучал в ворота каблуком. Собака зашлась лаем с новой силой, однако никто из обитателей не спешил узнать, что нужно незваному гостю.
Я терпеливо ждал, периодически взбадривая пса стуком.
Наконец петли тихо скрипнули, и в щель между створок выглянула недовольная физиономия мужчины лет сорока с заспанным глазами. Он сначала уставился на меня, потом прикрикнул на пса и, наконец, спросил, что мне нужно.
– Извини, хозяин, заблудился, укажи дорогу на Киев, – попросил я.
– Куда дорогу? – удивился он, выходя на улицу.
– На Киев, – повторил я.
– На какой еще Киев?
– Обычный, матерь городов русских. Слышал поговорку, язык до Киева доведет?
Ожидаемый мной эффект был достигнут. Мужик смотрел на меня, как на юродивого, и, кажется, успокоился.
– Ты, друг, не того? – поинтересовался он. – Тебе точно в Киев нужно?
– Можно и в Путивль, – улыбнулся я. – Да ты не думай, я заплачу.
От такого предложения хозяин совсем обалдел, а я вынул большую серебряную монету и подкинул ее на ладони.
– Ты, добрый человек, только скажи, чего хочешь, – ласково проговорил он, не отрывая взгляда от ефимки. – Мы хорошему человеку всегда помочь рады!
Горожанин явно был из тех, кто ложку мимо своего рта не пронесет. Да и по виду выглядел тертым калачом.
– Скажешь, куда девку дели, дам две ефимки, – посулил я, доставая на свет вторую монету.
– Это беглую, которую надысь на улице поймали? – уточнил он, сглатывая застрявший в горле ком жадности.
– Ее, родимую. Она моя племянница, ехала по улице, а ее лиходеи в плен взяли. Говорят, разбойники. Я узнавал, мне на твою избу указали. Хотел уже в разбойный приказ пойти с ябедой, да подумал, зачем хорошего человека на правеж выставлять, когда можно и так договориться!
– Мое дело сторона, я к твоей девке касательства не имею, – спешно заговорил хозяин. – Мне сказали, что беглая холопка, а кто она такая, не моего ума дело.
– Так я на тебя и не в претензии, а коли поможешь сироту найти и освободить, за ценой не постою.
– Сколько? – сразу взял быка за рога хозяин.
– Сколько спросишь, любую половину.
Предложение понравилось, он осклабился и хлопнул меня по плечу:
– Вижу, договоримся. Знаю я, где твоя племяшка, только так легко до нее не добраться. Сосед ее в погреб посадил на холод, чтобы успокоилась. А девка боевая, чуть его холопам глаза не повырывала.
– Расскажи толком, – попросил я, – что у вас тут произошло?
– Так ничего такого. Утром пришел человек, сказал, что тати собираются против приказного дьяка, моего соседа, разбой учинить. Спросил позволения слугам у меня в усадьбе за воротами укрыться. А как тати, прости, твоя племяшка с парнем на конях появились, они на них и напали. Парень горячий оказался, начал дьяковых холопов саблей крестить, двоих поранил, тут от соседа стрельцы подоспели, парень-то в бега, а девку схватили.
– Ну, и что дальше было?
– Сначала хотели с ней по-хорошему разговор завести, да она еще горячей парня оказалась, стрельца ножом пырнула и бежать! Если бы в юбках не запуталась, нипочем бы не поймали. А так свалили, связали по рукам и ногам и отнесли в дьяков дом, а там слышал, посадили в погреб, на холодок, до разбора.
Если он не врал, а было похоже на то, то Маруська своим неуемным темпераментом и умение владеть ножом заварила порядочную кашу. За убийство стрельца у нее вполне могли быть неприятности, «несовместимые с жизнью». Нужно было, пока маховик судопроизводства не закрутился, вытаскивать ее из этой истории.
– И как ее оттуда выручить? – спросил я, передавая серебро хозяину.
– Если есть чем заплатить, то можно кое с кем поговорить. Дьяк-то не больно щедр, людишек своих серебром не балует.
– За деньгами дело не станет, если поможете, и нужного человека, и тебя отблагодарю.
В подтверждении серьезности намерений, я отсчитал и показал ему десяток ефимок, сумму, по этим временам огромную. Глаза хозяина загорелись ярким пламенем.
– Хорошо, подожди час, будет тебе племянница, – торопливо сказал он. – Пока иди, посиди у меня на подворье, в тенечке.
Я помахал рукой Федору, он подъехал, и мы оба укрылись во дворе. Как только дело коснулось реальных денег, все сразу же завертелось. Спешно куда-то побежали два мальчишки, засуетились возле избы женщины. Нам даже принесли скамью и предложили испить кваса. Хозяин не вызывал у меня полного доверия, потому я выбрал место вблизи забора, так, чтобы на всякий случай иметь пути отхода Федор мрачно наблюдал за общей суетой, не снимая руки с эфеса сабли. Я рассказал ему о договоре, но это его не успокоило.
– Думаешь, не обманут? – спросил он.
– Надеюсь, – без большой уверенности ответил я.
Вообще-то, так напрямую использовать только денежный рычаг я решился впервые. Поджимало время, и организовывать нападение на укрепленный дом, потом устраивать похищение с неминуемыми жертвами, погонями, вероятным вмешательством властей я не хотел. Поэтому и решил попробовать самый стандартный во все времена путь решение проблемы. И, кажется, не ошибся.
Не прошло и двадцати минут, как во двор быстрым шагом вошли два прилично одетых человека в кафтанах из дорогого сукна, расшитых шелком сапогах и, внимательно оглядев нас с Федором, торопливо исчезли в избе. Спустя пару минут они выскочили наружу и, не глядя по сторонам, спешно вышли за ворота. Из избы вскоре вышел хозяин, подошел к нам, сказал как бы скучающим голосом:
– Готовь денежки, скоро вашу девку привезут. Только расчет, как договорились, со мной.
– А не обманешь? – недоверчиво спросил Федор. – А то смотри у меня!
– Не бойся, не обману. Это ты давеча сечу на улице устроил? Славно, я смотрю, тебя разукрасили!
Парень сердито фыркнул и потрогал синяк под глазом. Я подумал, что неплохо бы оставить хозяина при нас, на случай, если понадобится заложник.
– Садись, отдохни, – пригласил я его, теснясь на скамье.
Тот тотчас присел. Это обнадежило. Говорить нам с ним было не о чем, разве что о погоде, однако он тему разговора нашел, вспомнил придуманный мной повод для знакомства, спросил:
– Сам-то из Китежа?
– Какого еще Китежа? – удивился я.
– Ты же сам спрашивал, как туда проехать.
– Я спрашивал о Киеве.
– А где это?
– Там, – махнул я рукой на запад, – за тысячу верст.
– Не знаю, не бывал. И как там у вас?
– У нас хорошо.
Разговор, как и всякий ни о чем, был глупый но позволял скоротать время.
Напряжение постепенно нарастало. Хозяин держал себя уверено и спокойно.
– Скоро девку приведут? – нетерпеливо, спросил я. – Сам дьяк-то не помешает?
– Ускакал еще ночью, у него крестьяне бунтуют, так что ему сейчас не до девок. А как приедет, холопы соврут, что померла или убежала. Ты не сомневайся, у нас все без обмана.
– Твоими бы устами мед пить, – похвалил я.
– Можно и курное вино, я не откажусь, – засмеялся он.
Однако развить тему выпивки и, как я заподозрил, «„магарыча“, он не успел. В открытые ворота въехала крестьянская телега, запряженная малорослой крестьянской лошаденкой. Ее под уздцы вел один из давешних гостей.
– Вот и привез, давай деньги, я с ним сам разочтусь, – сказал хозяин.
– Погоди, кого он привез, где племянница?
– В телеге, да ты не сомневайся, у нас без обмана.
Однако деньги я отдать не спешил, сначала хотел увидеть «товар». Мы подошли к телеге. В ней лежало два завернутые в рогожу продолговатые тюка. Мелькнула мысль, что девушку убили.
– Распеленай девку, Кирилыч, – обратился к подводчику, хозяин. – Пусть удостоверятся, что у нас всё честно.
Кирилыч «распаковал» один из тюков. Там оказалась связанная по рукам и ногам Маруся. Рот ей перевязали тряпкой, и она могла только мычать и угрожающе таращить глаза.
– Ваша? – поинтересовался Кирилыч.
– Наша, – в один голос воскликнули мы с Федором..
– Тогда денежки предоставь и можешь забирать, – со значением произнес хозяин, тревожно наблюдая за нашим поведением.
Я без торга пересыпал ему в ладонь серебро, и он сразу же обмяк, заулыбался. Федор начал спешно перерезать путы, освобождая свою суженную.
Маруся, наконец поняв, что здесь происходит, подкатила глаза и потеряла сознание.
– А вторую брать будете? – неожиданно спросил меня Кирилыч.
– Вторую, – повторил за ним я, – какую вторую?
– Мы вам обеих девок привезли, что в погребе сидели, на выбор. Нужно, можем и другую уступить, Дашь пару ефимок и владей.
– А ну-ка покажи, – попросил я.
Тот распаковал и вторую пленницу. Эту девушку я никогда раньше не видел. Вид у нее был совершенно безумный. Она не понимала, что происходит, и с ужасом смотрела на нас красными от слез глазами. Волосы у нее были всклочены, лицо распухшее, так что «торговец» сам, рассмотрев свой товар, сбавил цену:
– Так возьмешь? Я уступлю.
– Зачем она мне? – отказался я.
– Бери, девка хорошая, – без уверенности в голосе сказал он. – Хотя пол-ефимки дашь, и твоя.
– Ладно, – согласился я, – за столько возьму. Федя, освободи девушку.
Пока я рассчитывался за новое приобретение, Федор наклонился над пленницей. Она увидела в его руке нож и забилась в испуге.
– Да не бойся ты, – попытался успокоить ее парень, – никто тебя больше не обидит!
Однако девушка неожиданно, вслед за Марусей, потеряла сознание.
– Ишь, ты какие они нежные! – осуждающе произнес Кирилыч. – Вы забирайте их как-нибудь, телега у меня непродажная.
Внезапно у меня в голове мелькнула безумная идея.
– А ну-ка, давай отойдем на два слова, – предложил я продажному холопу.
– Чего еще? – недоверчиво сказал он, как мне показалось, опасаясь не столько меня, сколько себя. – Больше ничего продавать не буду, и не уговаривай.
– А если дам хорошую цену? – спросил я, отходя от подводы.
Лицо Кирилыча приобрело страдательно-несчастное выражение. Холоп попытался бороться с собой, но это продолжалось недолго, и он как загипнотизированный двинулся следом за мной. Еще не зная, что его попросят продать, он внутренне оказался готов к любому нехорошему поступку.
– Ну, никак не могу, лошадь-то не моя, что я Евсеичу скажу? – просительно бормотал он, сам в уме продумывая цену, чтобы, упаси Боже, не продешевить.
– Мне лошадь не нужна. Отвезешь девок до дома и забираешь назад, – успокоил я его щепетильность. – Мне твой дьяк нужен. Вот за него я хорошо заплачу!
– Дмитрий Александрович? – пораженно воскликнул Кирилыч. – Да как же я его тебе продам?
– Сам подумай, – продолжил искушать я, – его можно беленой опоить или просто напоить вином. Не мне тебя учить, ты человек мудрый, опытный. А потом положишь его, как девок, в подводу и привезешь ко мне. Он и не узнает никогда, кто его продал.
– Вот ни гадал, ни чаял, – ошарашено бормотал Кирилыч, – чтобы своего боярина взять и продать. Нет, это никак невозможно! Да его же стрельцы охраняют, с ними придется делиться.
– Ну, как знаешь, мое дело предложить. Не хочешь ты, другие купцы найдутся. Я же не о своей, а твоей выгоде думаю.
– Оно, конечно, если цена хорошая, подумать можно. Только я не пойму, на что он тебе сдался?
– Вдове одной хочу услужить. Она узнала, что боярин твой на девок зело лют, вот и загорелась себе его заполучить, – начал я врать с чистого листа. – Заставит его на себе жениться, ну, а дальше сам знаешь!
– И богатая вдова? – хитро посмотрел на меня Кирилыч.
– Не бедная, раз такими делами интересуется.
– И сколько ты на такое положишь? – окончательно внутренне сломался холоп. – Дело, сам понимаешь, опасное, за него и под кнут угодить можно! Здесь не серебром, а золотом платить придется!
– Даю без торга десять венецианских цехинов, – предложил я.
– Нет! Какая это цена! – тотчас включил домашнюю заготовку Кирилыч. – Двадцать, меньше не возьму.
– Да ты что, за двадцать я всех московских дьяков куплю! Бери десять, больше тебе за Екушина никто не даст!
– Нет, мне за него дюжину франкских луидоров предлагали, я и то не отдал. Ты настоящую цену давай, товар-то отменный, дьяк и сам представительный, и с лица гладкий. Такого даром не получишь!
– Хорошо, пусть будет двенадцать цехинов.
– Ладно, будь по-твоему, еще парочку накинь, и по рукам!
– Хорошо, договорились!
Оба довольные выгодной сделкой, мы вернулись к подводе. Маруся уже пришла в себя и ругалась последними словами. После жестокой вязки у нее еще не действовали руки и ноги. Голосок у нашей красавицы оказался такой визгливо-пронзительный, что от избы начали подтягиваться любопытные. Мне даже пришлось на нее прикрикнуть:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38