Пока ничего необычного не происходило.
– Погодите здесь, – попросил половой, – я испрошу для вас разрешения войти. Если начнут пытать, скажете, что давно меня знаете.
– Не страшно? – спросил я царя, когда мы остались одни.
– Нет, – прямодушно ответил он. – Чего мне теперь бояться!
– Слушай, государь, не впадай ты раньше времени в отчаянье. Все как-нибудь образуется.
– Не нужно поминать о плохом, – тихо сказал царь, – не порть мне сегодняшнего удовольствия.
– Извини, но я, правда, надеюсь...
– Не знаю, как все сложится, но я бы хотел успеть испытать в этой жизни все, – тихо, не слушая меня, продолжил он.
– Да, конечно. Я тебя понимаю, – только и нашел, что сказать я.
– Входите. Дозволили, – позвал нас с крыльца чичероне.
Мы поднялись по ступеням и вошли в «вертеп». Я с удивлением осмотрелся. Такой «русской избой» вполне мог гордиться даже придорожный мотель где-нибудь в Калужской области. В большой комнате рядами стояли широкие дубовые столы, за которыми пировали люди обоего пола. Народа было не много, человек десять. Что объяснялось, скорее всего, неурочным временем. Однотипно одетые официанты ловко бегали с посудой между столами. В зале громко разговаривали какие-то люди, судя по виду, посетители. В общий гул голосов вкрапливалась довольно ладная музыка неизвестных мне щипковых инструментов. Я огляделся и увидел, в дальней стороне комнаты на скамье сидят и перебирают струны три гусляра. Аппетитно пахло жареным мясом и даже какими-то специями. Это уже само по себе было достаточно необычно. Навстречу нам вышел богато одетый человек с подстриженной и старательно расчесанной бородой, по виду напоминавший богатого «гостя», а не слугу. Он вежливо, но без подобострастия поклонился и пригласил занять место за столом. Мы сели так, чтобы не оказаться слишком близко от обедающих соседей.
– У юноши болят зубы, может быть, ему позвать бабку, она хорошо умеет заговаривать, – спросил «метрдотель», участливо глядя на завязанную щеку царя.
– Нет, незачем, это просто так. Я сейчас сниму, – смутился Федор и убрал не нужную более повязку.
Метрдотель кивнул, но остался стоять на месте. Я подумал, что он ждет заказа, но тот спросил другое:
– Человеку, что вас сюда привел, что-нибудь передать?
Намек был сделан, бесспорно, изящно, к тому же давал ему возможность проверить наши финансовые возможности.
– Да, конечно, – небрежно сказал я, бросая перед собой серебряный талер. – Нам у вас нравится.
Метр поклонился и смахнул со стола монету.
– Желаете отобедать? – спросил он. – Только у нас сегодня одни иноземные кушанья.
Я не рискнул попросить огласить меню, просто согласно кивнул.
Метр пожелал нам приятного аппетита и, важно ступая, удалился. Мы же стали незаметно изучать обстановку и, главное, посетителей. Как уже говорилось, народа было немного. И если я не ошибался, все посетители оказались иностранцами. Национальную принадлежность определить было невозможно, хотя они и были одеты в русское платье. Выдавали «не наши» лица и чужой говор. Дамы же, украшавшие трапезу, были, несомненно, русскими, к тому же прехорошенькими.
– Это блудницы? – с нездоровым любопытством спросил царь, правильно определив сферу моего внимания.
– Наверное, – не уверено ответил я, не будучи большим специалистом по жрицам любви. – Сейчас узнаем.
В нашу сторону, плавно покачивая бедрами, шли две девы примерно такого же обличия, что сидели с другими гостями. Мы невольно все внимание сосредоточили на приближающихся прелестницах. Обе девушки были молоды и красивы. К тому же не сильно изуродованы нашей местной, неестественно яркой и контрастной косметикой. Федор было запаниковал, но я положил ему руку на колено, и он принял естественную позу. Девушки подошли к столу и низко поклонились. Что в таком случае предписывает делать этикет, я не знал, потому выбрал промежуточный вариант, просто встал и указал рукой на скамью напротив.
Гостьи улыбнулись, снова поклонились, но уже не низко, а как бы «светски» и сели. Одна девушка была темно-русая, с большими карими глазами, вторая – голубоглазая блондинка. Обе стороны молча рассматривали друг друга. Наша – явно растерянно. Момент получился щекотливый, во всяком случае, для меня. Дев мы не заказывали, кто они такие, как себя с ними вести, было неясно.
– Позвольте узнать, как нам вас называть? – задала вопрос кареглазая.
Не дав мне открыть рта, горячий юноша ответил сам:
– Меня называйте Федором, его, – он кивнул на меня, – Алексеем. А как прикажете именовать вас, о, прелестные девы?
Похоже, было на то, что юный царь явно перечитал куртуазной европейской литературы и слишком выпадал из отечественной действительности. Во всяком случае «О, девы» посмотрели на него в четыре удивленных глаза, но, видимо, положительно оценили пылкую юношескую горячность и, как говорится, оставили меня своим вниманием, сосредоточив его на более подходящем предмете девичьих грез.
– Можно мы будем называть вас просто Федей и А\ешей? – спросила блондинка нежнейшим голоском, явно вступая в борьбу с товаркой за внимания прекрасного юноши.
– Можно, – расплылся в улыбке царь, – вам все можно! Но вы еще не назвали своих имен!
– О, прекрасные девы! – договорил я про себя.
– А вы сами придумайте нам имена, которые вам больше по нраву! – предложила кареглазая, которой инициатива напарницы оказалась совсем не по вкусу.
Федору идея очень понравилась, он встрепенулся и устремил на блудниц изучающий орлиный взор. Я тронул его под столом ногой, пытаясь умерить излишний восторг, но он не обратил на меня никакого внимания:
– Ты будешь Лаурой, – сказал он блондинке, – а ты – Беатриче!
От такого вычурного подбора имен я чуть не сверзился со скамьи.
Однако «блудницам» придуманные имена, кажется, понравились. Что очередной раз продемонстрировало способность женщин легче мужчин воспринимать все новое.
– Мне такое имя нравится, – томно сообщила Лаура. Беатриче от комментариев воздержалась.
К этому времени прислуга уже начала заполнять пространство стола яствами и напитками, и разговор временно прервался. Меню было разнообразно, а количество напитков и вовсе поражало воображение. Кроме отечественных изделий подпольного промысла, на столе появились бутылки вина явно закордонного происхождения. Девушки разом оживились и занялись своими основными обязанностями, разводить клиентов на траты.
Федор, как номинальный глава администрации, от такого вопиющего нарушения законов даже слегка припух. Однако, помня наш договор, никаких комментариев не сделал. Мне из представленного ассортимента любопытно было попробовать «бургундское», которым смачно упивались три мушкетера короля со своим боевым товарищем, гвардейцем д'Артаньяном.
Прекрасным блудницам такой выбор не понравился, и они попросили, чтобы половой откупорил бутылку сладкого вина неизвестной мне марки. Так что каждый пил свое. Впрочем, царь попробовал и мое слабое сухое, и сладкое барышень. «Бургундское» на меня впечатления не произвело, оно оказалось самым обычным сухим вином, даже без изюминки, так что я перешел на крепкие отечественные напитки вполне пристойной очистки.
Как всегда, совместное потребление зелья вскоре сгладило шероховатости в общении. После очередной чарки компания начала сращиваться в единое целое, и участники становились все симпатичнее друг другу. Дошло до того, что и мне досталось немного женского внимания. Беатриче сделала комплимент, что я вполне прилично для иностранца владею местным диалектом.
Но до юного красавца мне было далеко, как до звезды. Девицы так плотно взялись окучивать царя, что он вскоре от женского обожания совсем размяк.
– Ты знаешь, а мне нравится пить вино, – сообщил он после очередного глотка, – только почему-то кружится голова.
– Ты что, Федя, никогда раньше не пил вина? – нежно проворковала Лаура, перевешиваясь через стол в нашу сторону.
– Нет, мой батюшка... – начал было объяснять царь, но я не дал ему договорить, перебил:
– Федин батюшка не одобрял хмельные напитки.
– Нужно было привести его сюда, батюшке бы поправилось, – игриво сказала Беатриче, которой очень не нравилось явное предпочтение, оказываемое царем блондинке.
Впрочем, обед протекал пока без осложнений, девицы, как им и положено, резвились, строили глазки и требовали открывать все новые бутылки. Мне все это начало наскучивать. Продажная любовь никогда не входила в сферу моих предпочтений. Как говорится: «Гусары денег не берут!» Девушки, заметив, что я не реагирую на их несомненный прелести, попытались меня расшевелить, подарили немного своего очаровательного внимания, но, коль скоро я на это не клюнул, перестали обращать внимание на неинтересного клиента. Поэтому я без помех наблюдал, как между красотками разворачивается битва за вожделенного юношу. Зрелище было интересное и поучительное. Блондинка делала ставку на нежность и томность, шатенка старалась привлечь порывом и темпераментом.
Между тем зал постепенно заполнялся гостями. Теперь, кроме иностранцев, здесь появились и русские. Их можно было сразу отличить по одежде и поведению. Метрдотель самолично встречал новых гостей, рассаживал, и вскоре к ним подходили новые чаровницы.
Гусляры, наверное, чтобы их было слышно в усиливающемся гомоне, стали играть громче. Кое-кто из прежних гостей уже вставал из-за стола и уходил со спутницей в неприметные двери в задней стене зала. Короче говоря, праздник набирал темп. Мне начало казаться, что это же вскоре ожидает и царя. Федор совсем разошелся, блестел глазами, говорил девам комплименты и принимал самые что ни на есть героические позы.
Наконец Беатриче попыталась обойти на повороте свою товарку, завлекательно улыбнулась и, заглянув в глаза Федора, предложила:
– Федя, хочешь, я покажу тебе нашу избу?
Лаура остолбенела от подлого коварства и не совсем ловко обратила на себя внимание:
– Почему это с тобой, пусть он сам скажет, с кем ему любо идти!
Бедный царь ничего не понял и удивленно посмотрел на стоящих в боксерской стойке дев, потом разом нашел соломоново решение:
– Хотите, пойдем вместе?
Такое простое и естественное на первый взгляд предложение поставило девушек в тупик. Они удивленно смотрели на царя, не понимая, что он имеет в виду.
– А, что, – вмешался я, – действительно, пойдите вдвоем и научите его всему, что знаете!
– Как это? – пролепетала нежная Лаура.
– А что такого! Он первый раз, еще ничего не умеет...
– Как! – воскликнули разом девушки. – Первый!
На их лицах промелькнула целая гамма чувств, от материнской нежности до спортивного азарта. Их можно было понять: в распутный XVII век вот так с бухты-барахты встретить в борделе девственника, да еще такого интересного! Было от чего закружиться хорошеньким головкам.
– Я не пойму, о чем идет речь? – вмешался в разговор царь. – Кто первый раз, что здесь происходит?
– Ничего, пойдешь с девушками, они тебе все объяснят и всему научат.
– А Федя не обидится? – засомневалась нежная Лаура.
– Не думаю, он парень современный, если вы постараетесь, то все поймет правильно.
– Что я пойму? – продолжил допытываться подвыпивший девственник.
– Ты хотел познать тайны амура, – иносказательно намекнул я, – прекрасные девы тебя в этом просветят.
Наконец до него дошло, о чем мы здесь говорим.
– А это ничего, что их двое? – тихо спросил он.
– Нормально, наверстаешь упущенное, – заверил я. – Ты же сам хотел все попробовать, вот и давай, пробуй.
Троица, сопровождаемая удивленными взглядами, удалилась в тайные недра веселой избы, а я остался в одиночестве. Ко мне тотчас подошел метрдотель.
– Твой спутник сам так решил? – спросил он.
– Да, он у нас такой, ему одной мало.
– А тебе? Хочешь, я пришлю еще девку? Или тоже двух?
– Нет, спасибо, я сегодня не по этому делу. У меня другие планы на ночь, – с трудом перевел я на старорусский язык сложное предложение.
– Как хочешь, а может быть, ты хворый?
– Есть немного, – сознался я, – поэтому мне сегодня лучше воздержаться.
– Тогда приходи, когда выздоровеешь, сам посмотри, какие у нас тут есть красавицы.
В оценке одалисок он был совершенно прав. Девушек он или они, я еще не понял структуру этой организации, подобрали очень интересных. Мне сделалось жаль, что такая красота идет на потребу случайных людей, не оставляя красивого потомства.
Мэтр продолжал стоять возле меня, и я поинтересовался:
– Как у вас здесь с кадрами?
– Такого добра на Руси хватает, красавиц у нас много, сложно обучить их ремеслу. Приходится приглашать наставниц из франков и неметчины.
– Вот оно, тлетворное влияние Запада! – подумал я. – Действительно, все плохое идет к нам от них! Сами не можем научить собственных женщин элементарным вещам. Поэтому мы до сих пор стесняемся своих исконных русских слов, считая их матерными, и когда говорим об интимных отношениях, употребляем сплошь иноземные термины.

Хуже язвы и лишая
Мыслей западных зараза.
Пой, гармошка, заглушая
Саксофон – исчадье джаза.

– И много таких домов в Москве?
– Как наш больше нет, – самолюбиво обиделся мэтр. – Наш – самый лучший.
– Вполне согласен, действительно, обслуживание у вас замечательное. Я другое хотел узнать, есть ли еще такие же дома с девушками?
– Конечно, есть, только туда ходить не советую. Или заболеешь, или ограбят. У нас хоть и дорого, но все с гарантией.
Я не стал уточнять, что он подразумевает под понятием «дорого», и остался в одиночестве, ожидая возвращения царя. Конечно, я не предполагал, что девушки вернут мне Федора спустя четверть часа, но и сидеть несколько часов в одиночестве, когда все кругом веселятся, оказалось не сладко. Это только так говорят, что одному скучно работать, а курицу есть весело. Ничего веселого в одиноком ожидании даже за таким изобильным столом не было. Я, грешным делом, даже пожалел, что отказался от собеседницы или, правильнее будет сказать, сотрапезницы.
Пришлось, чтобы как-то занять время, пробовать напитки, слушать старинную народную музыку и наблюдать нравы москвичей и гостей столицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38