Ее нет, и не могло возникнуть. Были дурацкие и неудачные попытки флиртовать, не более.
– Я… Не знаю.
– Не знаете? – Нотки удивления переплетаются с горечью.
Хватит обманываться и обманывать, пора разложить все по полочкам.
– А что Вы хотели услышать? Что я сорвусь с места и побегу? Возможно. Но только в том случае, если буду уверен в своем шансе на успех. Хотя бы в малом, но лучше – достаточном для победы. Когда шансов нет, нет смысла и рисковать.
– Но ведь случаются чудеса? Или Вы в это не верите?
Кажется: еще немного, и она разрыдается. Что ж, пусть. Так будет лучше для нас обоих.
– Я верю только в то, что вижу собственными глазами и ощущаю своим телом. Все остальное – фантазии, которыми приятно грезить, но невозможно жить.
– Значит, Вы… не верили в спасение?
Хотела правды? Получи:
– Верил. До того момента, как узнал, кому и зачем понадобился мой арест. Я предполагал, что когда Вы доберетесь домой, непременно расскажете, что произошло, и если рядом окажется Кайрен, он поймет причину и поможет предпринять все необходимое для решения проблемы. Но затем положение осложнилось: выяснилось, что меня желает допросить человек, имеющий некоторое влияние и полезные знакомства в «покойной управе», причем допросить именно тем способом, который обеспечивал наибольшие шансы вытянуть из меня необходимые сведения. Вот тогда я понял, что моя жизнь приближается к окончанию, потому что после встречи с Заклинателем не должен был выжить. А вытащить меня до того момента из лап служек Плеча надзора… У Кайрена не хватило бы власти.
– И Вы… были готовы умереть?
– Мне не оставалось ничего другого. Появление Валлора было случайностью. Счастливой, не спорю. Но я не верил в спасение. Собственно, даже увидев, кто будет обеспечивать допрос, я все еще не мог рассчитывать на благополучный исход.
Взгляд Ливин блестел. От слез и от какого-то странного света, природу которого мне было никак не распознать.
– И Вы всегда вот так…
– Что?
– Все продумываете?
Пожимаю плечами:
– Очень часто. Я стараюсь не принимать необдуманные решения.
– И Вам не скучно?
Задумываюсь. Серьезно и основательно, после чего выношу вердикт:
– Пожалуй, нет. Чтобы тщательно взвесить все за и против, приходится поломать голову, и тут уж не до скуки!
Ливин опустила ресницы, помолчала, снова посмотрела на меня и улыбнулась, одновременно беззащитно и властно:
– Я всегда мечтала, чтобы у меня был именно такой муж. Умный и расчетливый.
И пока я пытался понять, что происходит, девушка подошла ко мне, остановившись лишь в шаге.
Поднимаю бровь:
– Вам нравится размеренность?
– Мне нравится уверенность.
– Я таковой не обладаю.
– Зато у меня ее в избытке. Хотите, одолжу Вам немножко?
– Это лестное предложение. Слишком дорогое.
– Я не потребую за него лишней платы. Только то, в чем нуждаюсь.
– Но хватит ли моих сил заплатить?
– Мы можем заключить сделку. На время. И если не будем довольны…
– Расторгнем ее?
– Именно.
Мы смотрим друг на друга. Глаза в глаза. Но так не может продолжаться вечно: в какой-то момент мы понимаем, что слова перестают иметь значение. Дальше требуются действия. Но какие?
Ее ладонь мягко касается моего лица: пальцы нежно скользят по щеке вниз, на шею, к воротнику рубашки, и так полурасстегнутому, чтобы…
– Подождите.
Ливин недовольно хмурится.
– Что-то не так?
– Все так, но… Прежде, чем мы продолжим… если Вы, конечно, захотите продолжать… Я должен рассказать.
– О чем?
– Я не просто живу в этом мэноре, как управляющий. Я – его часть, потому что несу в себе печать моей повелительницы. Я принадлежу Заклинательнице Сэйдисс, от рождения и до смерти.
– Мне нужно будет делить Вас с другой женщиной? Я не против.
– Все не так просто. Мои дети, если таковые появятся, тоже будут нести в себе эту печать. И только через три поколения, если ни у одного из моих потомков в линии не будет принята присяга, они смогут быть свободными. Вы желаете своим детям и внукам подобной участи? Находиться в шаге от свободы, но не иметь возможности обрести ее?
Вместо ответа Ливин начала медленно ослаблять шнурки на тесном корсаже бледно-голубого платья. Когда они оказались распущены достаточно, чтобы добраться до нижней рубашки, девушка расстегнула и ее, обнажив грудь.
– Я не умею желать того, что невозможно.
– Вы хотите сказать…
Она кивнула и начала произносить нараспев:
– Вечный и Нетленный, Спра…
Я накрыл пальцами ее губы, заставляя замолчать. В зеленых глазах отразился страх, ибо нельзя прерывать обращение к печати: это может быть смертельно опасным.
– Не бойтесь, я все улажу.
Наклоняюсь к вздувшимся под нежной кожей шрамам и еле слышно шепчу:
– Спокойных снов…
Смотрю, как бархатистая поверхность становится ровной, придвигаюсь ближе и касаюсь губами ложбинки между упругими полушариями. Еще раз. И еще. Веду цепочку поцелуев вверх, к тонкому излому ключицы, к сильной шее, жилка на которой то замирает, то начинает биться, как бешеная. А где-то немного выше меня ждет розовая раковина маленького ушка, готовая услышать…
– Простите, что помешал.
Кайрен. С улыбкой во весь рот. Интересно, сколько времени он здесь стоит? Но я не успеваю отчитать нахала или посмеяться вместе с ним, потому что Ливин, невозмутимо возвращая края распахнутой рубашки на место, проходит мимо дознавателя и тоном министра, которому пришлось прервать государственные дела, бросает:
– Не помешали, а всего лишь прервали. Для того чтобы помешать, у Вас маловато талантов.
И девушка гордо выплывает из комнаты. Кайрен оторопело смотрит ей вслед, потом поворачивается ко мне:
– Надо же! У меня просто нет слов…
– Очень жаль: теперь я не смогу узнать, зачем ты вообще заходил.
Он хмурится, вдумываясь в смысл сказанного, потом хохочет:
– Пожалуй, вы друг другу подходите!
– Это просто замечательно, но я все же хотел бы знать. Расскажешь?
Дознаватель переходит на серьезный тон:
– Ты еще не забыл все свои выкладки про Поток и всякие волнорезы?
– Такое не забывается!
– У тебя есть возможность поделиться своей теорией с заинтересованным лицом.
– С кем еще? Учти, Кайрен: это очень и очень важные сведения, и доверять их первому попавшемуся, пусть даже умному и влиятельному человеку… а тем более, умному и влиятельному! Ты понимаешь, какими опасными они могут стать в недобрых руках?
– Понимаю, понимаю! – Хлопок по спине. – Первому попавшемуся, говоришь? А если это будет первое лицо Империи? Ну, или вскорости становящееся таковым?
– О чем ты говоришь?
– Тебя желает выслушать принцесса.
– ЧТО?!
– Вообще-то, она – лицо одушевленное, поэтому следовало бы переспрашивать не «что», а «кто».
– Заткнись! Значит, она все же приехала в Нэйвос?
– Какая тебе-то разница? – Ухмыляется Кайрен. – Главное, что она здесь, знает, что у тебя есть важное сообщение, и желает с ним ознакомиться. Ты же этого хотел, разве нет?
– Не совсем этого…
– Ну знаешь! – Он взмахивает руками. – Императора я для твоих нужд доставить не могу! Бери, что есть. Или принцесса тебя не устраивает?
– Устраивает, меня все устраивает! Но… Она же во дворце?
– Разумеется.
– Мне нужно будет идти во дворец?
Кайрен задумчиво морщит лоб.
– Ты отупел от счастья или от любви?
– Не смешно! В такой одежде, как у меня, по дворцам не ходят! Да меня и на порог не пустят!
– Думаю, сегодня особенный день, и для тебя сделают исключение.
– Что-то ты подозрительно довольный…
– Я счастлив! – Дознаватель смахнул несуществующую слезу.
– От чего?
– От знакомства с человеком, который будет держать доклад перед будущей императрицей… Все, хватит дурачиться: карета уже ждет.

Нить восемнадцатая.

Прощаясь с прошлым,
Не думай о будущем:
Оно подождет.

Ее Высочество, принцесса Мииссар назначила прием в Шелковом кабинете бывшей резиденции императоров Сааксана. Но у меня не оказалось времени, чтобы рассмотреть обитые матово мерцающими вышитыми полотнищами стены и ковер, на котором шелковыми нитями были вытканы сцены из жизни Герима, Первого и Единственного, потому что чопорная придворная (наверняка, по титулу не меньше, чем гецогиня) известила:
– Излагайте дело, по которому необходимо решение Ее Высочества, без промедления.
– Прошу простить мне вынужденную дерзость, но мои слова предназначены только для ушей будущей императрицы.
Придворная скривилась, но из-за спинки широкого кресла показалась затянутая в перчатку тонкая рука с веером, пластинки которого недвусмысленно щелкнули. Женщина подчинилась желанию принцессы: присела в глубоком поклоне и удалилась, одарив меня ненавидяще-презирающим взглядом. Но я, и правда, не мог позволить себе ни малейшего риска. Впрочем, до сих пор не могу решить, стоит ли посвящать кого-то в мои выводы. Собственно, всю дорогу до дворца мучился сомнениями. Пожалуй, даже сбежал бы, если бы не ехал в карете, окруженной гвардейцами, которые, боюсь, восприняли бы мой побег, как повод к немедленному убиению. Наверное. Может быть.
В нависшей тишине раздалось ехидное:
– Мало того, что не вернул деньги, лишил меня простого человеческого праздника, так еще и заставляешь ждать? Ну ты и нахал!
Я постарался поймать челюсть и вернуть на место прежде, чем принцесса покинула кресло и, грозно скрестив руки на груди, уставилась на меня. Наверное, можно было догадаться или предположить раньше, но, честно говоря, не донимал себя подобными раздумьями. Некогда было. Хотя сейчас все встало на свои места: и таинственность приезда, и нежелание останавливаться в гостевом доме, и манера поведения, и строгий папочка, и «скорп» в качестве охранника. Приютил у себя беглую принцессу? Запросто. Да еще и деньги с нее взял, не побрезговал. Кстати, о деньгах:
– Я уже говорил: оплаченные сделки не расторгаются.
– Я помню.
Она улыбнулась и жестом пригласила подойти поближе.
Тяжелые складки платья из темно-золотой парчи скрадывали угловатость далекой еще от расцвета фигуры и чудесно сочетались с поднятыми в высокую прическу медно-рыжими волосами.
– Этот цвет Вам больше подходит.
– Правда?
– Я похож на лжеца?
Сари хихикнула:
– Ты похож на идиота, особенно в этом наряде.
С наигранной обидой осматриваю свой обычный костюм: сапоги до колен, на длинной шнуровке, плотные штаны (чтобы заботами матушки ничего не отморозить), фуфайка из козьего пуха, а за неимением камзола – кожаная безрукавка.
– Чем он плох? Тепло и удобно, а это главное!
Принцесса вдруг протяжно и печально вздохнула.
– Что-то случилось, Ваше Высочество?
– Знаешь, мне было так хорошо у тебя. Так спокойно… И сейчас, когда ты вошел. Это что, какая-то магия?
– Не знаю. Возможно. Но я к ней не причастен!
– А мне думается, причастен. Потому что пока тебя не было, ее тоже не было.
Весенняя зелень глаз Сари смотрела так пристально, словно принцесса пыталась получить ответ самостоятельно, найти его где-то в глубинах моего взгляда.
– Мы обязательно поговорим об этом, Ваше Высочество, но сначала следует обсудить дела.
– Дела, дела! – Она уныло щелкнула веером. – Ты был сейчас просто копией первого министра. Таким же занудой. Сколько можно?
– Это очень важно. Важнее, чем Вы можете себе представить.
– Ладно, выкладывай. Только не слишком заумно: я же знаю, что ты можешь говорить понятно! – Подмигнула принцесса и присела на подлокотник кресла.
– Разумеется, как пожелаете, Ваше…
– Уши уже устали это слушать. Обращайся, как раньше: hevary. Ты так мило это произносишь, так мягко… В Меннасе говорят грубее.
– Хорошо… hevary. Вам ведь преподавали начала магии?
– Еще бы не преподавали! «В стране, где почти четверть граждан наделена магическим даром, а две четверти вполне способны творить заклинания искусственно, правитель должен быть сведущ во всех сторонах волшбы» – так вечно ноет мой наставник.
– И он совершенно прав. Но оставим бедного старичка в покое и…
– Старичка? – Протянул за моей спиной знакомый голос.
Я предпочел не оборачиваться, а дождаться, пока «скорп» сам появится в поле моего зрения. И он не преминул это сделать, скорчив жалобную гримасу:
– Моя госпожа, дозвольте обратиться с просьбой!
– Валяй.
– Мне только что, в Вашем присутствии, нанесли жесточайшее оскорбление. Позвольте наказать обидчика!
– Непременно. После того, как он расскажет то, с чем пришел, – милостиво разрешила Сари.
Маг растянул рот в радостной, но довольно жутковатой улыбке, долженствовавшей меня испугать. Я и испугался, но гораздо раньше, когда почувствовал за спиной чужое дыхание. Продолжать же пугаться было поздно, да и неуместно, потому следовало приступить к объяснениям:
– Я служил в управе, занимающейся описаниями средоточений магических ортисов в городах Империи, да, собственно, и продолжаю это делать, но уже на «вольной службе» под начальством уважаемого Гоира. Во время работы над очередным описанием…
– Стой, стой, стой! Поясни для начала, что это такое, – потребовала принцесса.
– Охотно. Все поселения людей возникают в местах, где проходит наиболее насыщенный Поток, но поскольку маги издавна сторонились простого народа, они сами себя этим отрезали от доступа к Силе. Свободные Источники довольно быстро были поделены между наиболее умелыми чародеями, но всем остальным тоже нужно как-то существовать, верно? И после того, как стала известна возможность извлекать из Потока так называемые «капли», чтобы с их помощью даже полуодаренный человек мог создавать заклинания, у городов возникла необходимость в собственных магах. Но позволять селиться просто так, без обеспечения безопасности и получения выгоды негоже, поэтому в недавнем прошлом одному умному человеку пришла в голову мысль о создании описаний магической обстановки в каждом из поселений, чтобы знать, сколько магов уже находится в границах города, и сколько, предположительно, можно туда допустить без ущерба для казны. Проще говоря, мы описываем действующие места извлечений и те управы, лавки и прочая, где требуются «капли», а потом составляем рекомендации, сколько еще магов могу расселиться в городе и сколькие управы в таком случае смогут использовать в своей деятельности искусственные заклинания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45