– Видишь?
«Зеркальце» светилось ровным белым светом.
– Что сие означает?
– Это отражение Потока. А теперь подождем, пока пройдет извлечение .
Дознаватель терпеливо вглядывался в пластинку вместе со мной и удивленно ахнул, когда свет начал уходить: сталь тускнела и тускнела, в конце концов, став угольно-черной.
– Сейчас Поток в этом месте почти исчерпан, но примерно через полчаса он восстановится.
– И как это поможет нам?
Я беспечно пожал плечами:
– Пока не знаю. Просто возьмем на заметку.
– Будем ждать?
– Пожалуй, нет. Где живет воровка? Я хочу взглянуть, как выглядит Поток в пределах ее дома.
Кайрен ничего не имел против моего любопытства, и мы двинулись по набережной вниз, у пристани обогнули святилище лайоки – духа местной реки, повернули на улицу, поименованную на карте «Главной» (да, именно так, скромно и незатейливо), а с нее перешли на Рыночную. На все про все у нас и ушли те самые полчаса, и, когда приблизилось время возвращения Потока в изначальное состояние, дознаватель увидел новый фокус: тьма в «зеркальце» рассеялась, вернув стали белое сияние. Спустя десяток шагов я уже собирался убрать сослужившую службу пластинку, но случайно брошенный взгляд заставил меня вздрогнуть и остановиться.
– Что-то случилось? – Не преминул спросить Кайрен.
– Похоже на то. Поток…
– Что с ним не так?
– Он… уполовинился.
В самом деле, сияние стало тусклее ровно вдвое, но более не менялось. Что бы это могло означать?
– Она снова колдует? – Предложил свою версию происходящего дознаватель.
– Нет, не похоже: при заклинаниях Поток не мелеет таким образом. А тут выходит, что… Он стал ровно вполовину меньше. Но ведь только что…
Решение проверить уровень Потока на пути нашего следования пришло само собой и доказало невероятное: примерно в четырех футах позади нас находилось самое настоящее разветвление. Помнится, в лекциях кто-то из академических наставников упоминал о такой возможности, но видеть все своими глазами… Даже мурашки побежали по спине. А может быть, я просто начал замерзать.
Договорившись идти вдоль того же рукава, что и раньше, мы, как два барана, только уставившиеся не на ворота, а на стальную пластинку, продолжили путь к дому воровки. И каково же было наше удивление, когда за десяток шагов до ворот пластинка снова ослепительно засияла! Кайрен недоуменно потер лоб, а я… Начал понимать, что происходит.
В границах Кенесали существует редчайшее явление – разветвление Потока. Но оно еще удивительнее описанных в Архивах, потому что… Два рукава снова становятся одним, и происходит это аккурат перед домом несчастной девицы, которая…
– Дрянь ты эдакая! Ну сколько же еще можно! За что боги так меня наказывают!
Со стороны, противоположной той, откуда пришли мы, приближались две женщины. Одна, сухая и прямая, как кол, что называется, видала виды: хоть кожа и обтягивала ее череп плотнее некуда, но морщины все равно покрывали лицо предательской сеткой. Впрочем, со спины эта hevary, в изысканной белой шубке и платье, из-под которого кокетливо выглядывало кружево нижних юбок, сошла бы за родную сестру покорно идущей рядом. Бледное даже на морозце лицо, страдальчески сжатые губы, тоска в больших глазах – все говорило о том, что девушка чувствует себя нехорошо. Но по какой причине?
Пока я строил предположения, Кайрен шагнул навстречу парочке.
– Доброго дня, hevary!
Пожилая прищурилась, разглядывая обратившегося к ней мужчину.
– А, это Вы… Надеюсь, прибыли с хорошими вестями?
Дознаватель виновато улыбнулся:
– Простите, но пока ничего не выяснено.
– Вот как государственные службы выполняют свой долг! – Взорвалась старуха. – «Ничего не выяснено»! Да Вы и не пытались! Моя девочка страдает, но никому, слышите, никому нет до этого никакого дела!
– Неужели… опять?
– Да, всего четверть часа назад!
– Простите мое вмешательство, hevary, – встрял в разговор я.
– Это еще кто? – Бдительно спросила, как можно было догадаться, мать несчастной.
– Он со мной, – ни к чему не обязывающе ответил Кайрен, и старуха, как и любой другой человек на ее месте, восприняла слова дознавателя единственно возможным образом, то есть, записала меня в ту же управу.
– Четверть часа назад… Ваша дочь находилась дома?
– А где ей еще было быть?
– И что случилось потом?
– Все, как и раньше: ни с того, ни с сего встала, накинула шубу и вышла на улицу.
– Вы пытались ее остановить?
– Да она меня даже не слышала!
– А дальше?
– Дальше… – Старуха зло раздула крылья горбатого носа. – Пошла прямиком в лавку и вырвала у торговца прямо из рук пучок лука. Совсем обезумела!
– А вот тут Вы ошибаетесь, hevary: Ваша дочь в здравом уме. И ее несчастью можно помочь.
– Как? – Жадно спросили меня оба, и Кайрен, и мать воровки.
– Я непременно сообщу об этом, но чуть позже, если позволите. А сейчас мне нужно немножко подумать.
И, оставив, по меньшей мере, двоих из троицы в недоумении, исполненном надежды, я зашагал к выезду из города. Дознаватель присоединился ко мне сразу же, как смог успокоить старуху, но это заняло как раз столько времени, сколько понадобилось для приведения мыслей в порядок.
– Так как ее вылечить?
– А нужно ли? Девушка обладает редким даром чувствовать Поток, и ей цены нет: вполне может заменить мага, если необходимо определить наилучшее место для извлечения .
– Но она же страдает!
– Ты так близко к сердцу принимаешь ее беду? – Подмигиваю, и Кайрен почему-то краснеет. – Да ладно, шучу… Конечно, негоже оставлять ее на съедение такой грозной матери. Проблема решается просто: девушку надо поселить в другой части города.
– В другой части? И как это поможет?
– Рассказываю, – я довольно щурюсь. – Сегодня ты сам видел, что происходит во время извлечения . Что-нибудь понял?
– Ну…
– Хорошо, объясню на пальцах. Чтобы получить «капли», маг строит своего рода запруду, замедляя движение Потока, почти останавливая его, потом полностью опустошает полученный… скажем так, водоем от рыбы, попавшей в запруду.
– Это когда пластинка стала черной?
– Точно. Но как только маг снимает свои чары, течение Потока начинает восстанавливаться, и обычно это занимает около получаса, как и в нашем случае. Но! – Делаю паузу, чтобы перевести дух. – Что бывает, когда стенки запруды падают?
Кайрен попытался представить.
– Вода начинает течь очень быстро и сильно, большой волной.
– Вот! Возникает волна! А в Кенесали эта волна делится надвое, чтобы потом снова стать единой. Но когда две волны сшибаются друг с другом, они могут наделать много бед, верно?
– Это все понятно, – кивнул дознаватель. – Только объясни мне другое: почему происходили кражи?
– Не знаю.
– Как это, не знаешь?! Про Поток знаешь, про волны знаешь, а сказать, почему, не можешь… Я тебе не верю!
– Да не верь, если не хочешь… В самом деле, не знаю. Поток – словно река, несущая свои воды по руслу. А река обычно что делает? Подмывает берег и уносит с собой песок, частички глины, упавшие ветки, словом, все то, что не принадлежит руслу, а произошло извне.
– И что?
– Если бы речь шла о заклинании, все было бы понятно, но тут… Дикая Сила, ничем не управляемая. Возможно, она подхватила встретившиеся на пути чьи-то чувства или мысли и, пропустив через себя, переделала… Правда, не знаю! Я же не магик, забыл?
– Магик, не магик… – недовольно проворчал Кайрен. – А сейчас куда топаешь?
– К тому, кто понимает в извлечении больше меня, конечно.
– К магичке?
– Именно.
– И что ты ей скажешь?
А и правда, что я скажу? Когда приду на место, придумаю. Наверное. Может быть.

***

Открыв дверь, Варита едва поборола явственно читавшееся на бледном лице желание выгнать надоедливых посетителей вон. Но к счастью, справилась с гневом и снова пустила нас в дом.
– Вы все-таки желаете, чтобы я занялась извлечением ?
– В том больше нет нужды, – заверил я, и магичка удивилась:
– А зачем тогда приходили первый раз? Сказали ведь, что…
– Собственно, мы хотели всего лишь понаблюдать. И нам это удалось.
– Чего же вы еще хотите?
Она поерзала плечами под пушистой шалью. Неужели, в доме так холодно? Правда, я одет по-уличному, могу и не чувствовать. Но на прошлой ювеке, когда погода была не в пример теплее нынешней, магичка точно так же дрожала и куталась. Может, ее лихорадит? Если так, то странно: никогда не встречал мага, неспособного позаботиться о своем здоровье. Собственно, этим они занимаются прежде и охотнее всего. Что же тогда заставляет женщину мерзнуть рядом с натопленной печью? Отсутствие тепла, разумеется. Но вот какого именно тепла?
Каждое существо – часть мира, независимо от размеров и значимости. Но эта часть, хоть и является фрагментом картины, отделена от нее, как кусочек мозаики: сам по себе кажущийся никчемным, он необходим только в общем узоре, но, дополняя рисунок, не теряет жесткости своих границ. Так и человек: пребывая в мире, сам по себе является миром. Замкнутым. Да, происходящее снаружи находит отражение внутри. Отражение… Но оно не возникнет, если нет зеркала, поглощающего картинку извне и помещающего ее в толщу стеклянной глади. Тепло снаружи никогда не согреет, если… Внутри не сложен костер, который можно зажечь.
Я посмотрел на Вариту. Еще раз. С кочки повыше, на которую только что вскарабкался.
Женщина, не особенно красивая, чтобы наслаждаться любовью, не достаточно талантливая, чтобы овладеть магией так, как того желает. Одинокая, поселившаяся в маленьком городке, расположенном совсем рядом с северной столицей, но остающимся все той же деревенькой на глинистых берегах Хэйни. Несбывшиеся мечты. Неосуществленные надежды. И неясное желание получить… незнамо что. Но получить непременно, и как можно скорее!
Знаю, кто главный виновник. Вот только вины нет.
– Скажите, hevary, что Вы чувствуете, когда проводите извлечение ?
Магичка сдвинула брови.
– Какая разница? Это мои чувства, и я вправе не открывать их непосвященному.
– Хорошо, поставлю вопрос иначе: о чем Вы думаете?
Она качнула головой:
– Думаю? Ни о чем лишнем. Только о том, что делаю, иначе…
– «Капли» не родятся? Понимаю. Но не примешивается ли в эти минуты к Вашим мыслям о магии кое-что другое?
– О чем Вы?
Я постарался сделать тон голоса по возможности ласковее и дружелюбнее, чтобы усыпить зерна Хаоса, встрепенувшиеся было в почве души Вариты:
– Чем по сути своей является извлечение ? Самой обычной кражей. Вы насильно задерживаете Поток, а потом лишаете его сокровенного. Согласны?
– Он не скудеет!
– Кто знает? Может быть, ему больно от Ваших касаний? Может быть, он стонет и плачет, пытаясь вновь обрести свободу, неважно. Но Вам… Вам ведь тоже больно?
Во взгляде магички колыхнулась рябь страха:
– С чего Вы взяли?
– Потому что знаете, каково это – быть обделенной. Обворованной. И совершая кражу «капель», мучаетесь, как если бы крали у Вас. Злитесь. Ненавидите. Страстно желаете обрести то, чем никогда не владели и не овладеете. Верно?
Черты бледного лица исказились, когда Варита зло выдохнула:
– Да, я знаю! И Вам не понять, что значит прикоснуться к магии, подержать ее в руках и… уронить! Да, я ненавижу! Тех, кто не прилагает усилий, но получает все… Разве это справедливо? Я потратила столько лет, я училась так прилежно, как только могла, прилежнее многих, и все впустую! Почему кто-то может все, а я – ничего?! Разве я хуже их? Разве хуже?
В светлых глазах появились слезы, горькие и омерзительные. Если она заплачет сейчас, то станет ненавидеть себя еще сильнее… И жители Кенесали будут охвачены чужой ненавистью, а этого случиться не должно: пусть каждый борется только со своими, ЛИЧНЫМИ демонами.
Я подошел к магичке и взял ее ладони в свои.
– Ничуть не хуже. Но и не лучше тоже. Не надо равнять себя с другими, hevary: у любого существа в этом мире своя цель и свой смысл жизни. Правда, мы не всегда его узнаем, но он есть. Если Вы родились одаренной, пусть и не достигли каких-то особенных высот, значит, так и должно быть. Значит, Вы заняли именно то место, которое предназначено судьбой. Оно Вам не нравится? Я свое тоже временами ненавижу. Но чем дольше живу, тем больше убеждаюсь: все, что случается, случается к лучшему. Пусть не для нас с вами, но для кого-то наше существование необходимо. Мы не можем понять смысл своей жизни только потому, что неспособны подняться над собой и увидеть, какое важное место занимаем… Вот Вы умеете и можете извлекать taites. Я умею плести из них заклинания. Что получается? Мы вполне способны обойтись друг без друга, но вместе будет легче, верно?
– И… что Вы предлагаете? Смириться?
В тихом вопросе уже совсем не было ненависти, только печаль.
– Почему бы и нет? Я предлагаю принять все, как есть. Не можете воспарить к небесам? И не надо! На земле тоже найдется немало дел, в которых Вы будете лучшей. И возможно, даже лучше тех, кто способен летать.
Варита улыбнулась сквозь высыхающие слезы:
– Вы думаете?
– Я верю.
Она кончиком пальца смахнула соленую влагу из уголка глаза, опустила взгляд, на вдох погружаясь в собственные мысли.
– Спасибо.
– Да не за что, в общем-то. Но я прошу… нет, умоляю! Когда будете вмешиваться в Поток снова, любите себя, а не ненавидьте. Поймите, наконец, что владеете искусством, недоступным больше, чем половине всех людей на свете. Разве это не вселяет в вас гордость? Гордитесь собой. Обещаете?
Магичка кивнула:
– Обещаю.
– А дабы совсем убедиться, что все завершилось благополучно… Я хотел бы попросить Вас провести извлечение .
– Прямо сейчас?
– Сейчас… Кайрен, сколько тебе понадобится времени, чтобы добраться до дома той девицы? Получаса хватит?
– Вполне! Я могу и пробежаться, если нужно.
– Ты ведь просил мать и дочь остаться дома и ждать?
Дознаватель подтвердил мою надежду:
– Ну да.
– Тогда все складывается просто замечательно! Беги к ним вместе с «зеркальцем» и смотри, что будет происходить, когда придет волна. А я, как только извлечение завершится, присоединюсь к тебе.
– Что ты надеешься установить?
– Потом объясню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45