– Кого ты видишь, Вэл?
Задираю голову, чтобы поймать его взгляд.
– Скажи, кого? Только не лги!
Он молчит. Слишком долго, заставляя меня самого отвечать на свой вопрос:
– Ты видишь двенадцатилетнего мальчишку, еще не оправившегося от лихорадки. Слабого, никчемного и бесталанного. А хочешь, чтобы этот мальчишка вел себя, как взрослый, к тому же облеченный могуществом? Это невозможно.
– Тэл, ну какая разница, как ты выглядишь? Ведь внутри ты…
– Внутри? – Следовало бы горько рассмеяться, но в исполнении ребенка подобный жест выглядел бы смешным, а не трагичным. – Внутри я точно такой же. Я ничего не могу, понимаешь? Я больше НИЧЕГО НЕ МОГУ!
– Ты так в этом уверен? – Валлор пытается избавить свой голос от тени сомнения, чтобы ободрить меня. Тщетно.
– Я все испробовал, Вэл. Все, что только мог. Все, что знал сам и знали другие.
– Но не может же случиться так, чтобы…
– Душа только управляет. Тем, что есть. А мое… теперешнее тело не способно на игры с Хаосом. Я ничего не забыл, только все знания стали бесполезны. Они не нужны мне. Больше не нужны. Да и жизнь…
– Тэл, не смей так говорить!
– Почему же? А, ты не хочешь принимать на себя ответственность! Можешь не беспокоиться: никто тебя не винит. Я уж точно не в обиде.
– Но все случилось из-за меня.
– Брось! Я мог бы подхватить лихорадку, когда и где угодно.
– Но простудился именно после того, как…
Поворачиваюсь к Валлору спиной, чтобы спрятать глаза от его испытующего взгляда. Да, все началось с поединка. И если быть совсем уж честным с самим собой, то да: виноват голубоглазый Заклинатель. Но и я виноват не меньше! Зачем, с какой дурости устроил это ненужное омовение? Хотел спасти противника от наказания? Что ж, спас. Такой дорогой ценой, что стоит усомниться в целесообразности своих действий. Но кто мог предположить? Никто. Нелепая случайность. Усмешка судьбы, злая и беспощадная.
– Тэл…
– Ты сам ведешь себя, как ребенок. К чему этот каприз с отлучением? Все считают, что ты попросту сошел с ума.
– Пусть. Я не могу оставаться частью клана.
– Ага. Не можешь. Совесть взыграла. Честь не позволяет. И, с легкостью лишив клан одного Заклинателя, ты тут же удваиваешь потерю. Гениальный ход!
– Ты…
Оборачиваюсь, чтобы увидеть занесенную, но остановившуюся руку.
– Вот-вот. Все, на что я теперь гожусь, это получать затрещины.
– Тэллор…
– Не называй меня так. Больше не называй. Прошу. Тэллора больше нет. И никогда не будет. Путь к сердцу Тайрисс свободен, но ты трусливо сошел с него.
– А ты сам? Разве не поступаешь, как трус?
– Это еще почему?
– Отказываешься от своего имени, от своего места, от…
– Я потерял их. Навсегда. Как ты не понимаешь?
– Потерял? Да, возможно. Но ты не хочешь ни возвращать их, ни искать что-то другое! Ты даже не хочешь жить!
– А разве это жизнь? Муки каждодневных воспоминаний о том, что было, и о том, что могло бы быть… Они слишком болезненны, Вэл. Они убивают меня.
– Ты сам себя убиваешь! Что-то потерялось? Ну и пусть! Освободившееся место можно занять чем-то новым. Разве не так?
– Новым… Нужно будет слишком много «нового». Это трудно.
– Но не невозможно!
Хмыкаю.
– Такие речи пристали бы моему другу, а не врагу. Чего ты добиваешься, Вэл? Хочешь исправить ошибку?
Он гордо раздувает ноздри:
– А если и так?
– Похвальное желание. Но ты забыл одну мелочь.
– Какую?
– Я тоже должен постараться, чтобы ошибка была исправлена.
– И в чем трудность?
Заглядываю в наполняющиеся надеждой голубые глаза:
– Я не чувствую надобности так поступать.
Он умолкает. Долго смотрит на пологие склоны холмов, покрытые нежным ковром травы. Потом все же переводит взгляд на меня.
– Обещай хотя бы одно.
– Что именно?
– Ты не будешь пытаться досрочно окончить жизнь.
Не могу удержаться от смеха, больше похожего на кашель, который мучил меня во время приступов лихорадки и пока продолжает мучить.
– Пытаться? Досрочно? Ох, насмешил…
Валлор хмурит брови:
– Я чего-то не знаю?
– Да, одной несущественной детали… Как ты думаешь, Сэйдисс, устраивая замену, старалась обеспечить успех дела?
– Разумеется. Зачем иначе вообще было…
– И как, по твоему мнению, она могла обеспечить в нужную минуту контроль над телом и духом моего сменщика? А? Ничего не приходит на ум?
Валлор задумывается на несколько вдохов, а по завершении размышлений смотрит на меня с ужасом:
– Хочешь сказать…
– Она поставила печать. И заставила мальчика принести присягу.
– Нет!
– Да. Так что твои волнения относительно моей тяги к самоубийству не обоснованы. Даже если я очень захочу, ничего не выйдет.
– И… Как ты все это принял?
– Какая разница? Дело прошлое.
Стараюсь говорить спокойно, а рука сама тянется дотронуться до груди, до подживающих рубцов, оставленных вспышкой яростного отчаяния.
Валлор качает головой, но, к счастью, не сочувствующе: жалости я бы не перенес.
– Прости, я даже не мог представить.
– Почему? Это же самый очевидный и простой шаг.
Долгая пауза завершается нерешительным:
– А что чувствует она сама?
Действительно, что ОНА чувствует? Я сам хотел бы знать, но, наверное, никогда не узнаю, потому что Заклинательница Сэйдисс свято хранит тайны своей души. Так же, как и плоды своего тела…

…– И в чем он?
– Кто?
– Смысл.
– Ну, в двух словах не объяснишь.
– А ты попробуй в трех, четырех, пяти… Нам некуда торопиться.
Валлор поймал вспорхнувшую с полки шкафа и пролетевшую через всю комнату бутылку. Два рубиновых бокала – детища оринских стеклодувов – уже стояли на столе. Узкое горлышко склонилось над тонким, оправленным в серебро краем, и услужливо подставленный стеклянный бутон наполнился темной кровью южной лозы. Заклинатель взял свой бокал в руку, а предназначавшийся мне поднялся над столешницей и, ни на волосок не качнувшись, направился к кровати. Я взял из густых струй воздуха стеклянный сосуд, обнял высокие бока ладонью.
– Подмораживал, чтобы не расплескать?
– Для надежности.
– Вообще-то, вино подают теплым.
– Как пожелаешь!
Не проходит и вдоха, как жидкость в бокале принимает ровно ту теплоту, которая считается среди знатоков наиболее выигрышной для наслаждения вкусом. Хорошо быть Заклинателем! При всех сложностях и недостатках преимуществ гораздо больше. Особенно приятных.
– Нравится?
Делаю маленький глоток.
– Недурственно, очень даже. Но ты ведь пришел не для того, чтобы распить со мной бутылку вина?
– Вообще-то, я пришел убедиться в твоем здравии.
– А вчера возникали сомнения?
Валлор усмехается:
– У меня? Ни единого. Но эта твоя девица…
– Она не моя.
– Как? Еще нет?
– Зачем спешить? Женщиной следует наслаждаться, как вином: пить понемногу, оставляя время на то, чтобы прочувствовать послевкусие каждого глотка… Питие залпом никогда не приносило ничего, кроме головной боли и прочих неприятных ощущений в теле. Согласен?
– Тебе виднее. Но она мила.
– Не ты первый это замечаешь.
– Вот как? – Голубые глаза настороженно сузились. – Она пользуется успехом?
– Пользовалась бы. Если бы вышла в город одна.
– А, так ты все же приглядываешь за девицей!
– Она гостья мэнора и находится под защитой печати. Кстати! У тебя не возникло трудностей?
– Ну, я же здесь, – гордо ухмыльнулся Валлор. – Мы договорились. Хотя, могу сказать честно: Сэйдисс превзошла саму себя. Накрутила такого… Любой здравомыслящий Заклинатель, не говоря уже о магах, обойдет это место стороной.
– Все так плохо?
– Плохо? Замечательно! Ты знаешь, что контур печати замкнут на тебя?
– Да неужели?
– Именно. И если в ворота ступит неугодный тебе человек… До дома дойдет только обугленная тушка. В лучшем случае.
– А в худшем?
– Сам проверяй.
Что ж, пожалуй, это приятная новость. Мой дом – моя крепость. И еще какая, если Валлор так высоко оценил хлопоты повелительницы.
– Отрадно слышать.
– Так что там со смыслом?
– Ах да, смысл… Он оказался очень прост. Смысл жизни состоит в том, чтобы она продолжалась.
– Как же тогда быть со смертью? Или ты рассчитываешь жить вечно?
– Вечно? Не смеши меня! Даже тела Заклинателей рано или поздно изнашиваются… Нет, я имел в виду не свою собственную жизнь, а жизнь ВООБЩЕ. Вокруг нас. Жизнь мира. Каждый из нас, разумеется, умрет. Кто-то раньше, кто-то позже. Но ведь мы можем позаботиться о том, чтобы наши жизни не прошли бесследно. Мы можем обзавестись своими детьми или, к примеру, спасти от гибели чужих.
– Нанизывать на нить жизни свои поступки, один за другим, как бусины… – Задумчиво подытожил Валлор, перебирая «капли» на блюде.
– Но нужно следить за их порядком и получающимся рисунком, иначе заклинание не удастся. Да, жизнь подобна taites: нас извлекают из потока небытия и на краткий миг доверяют рукам и фантазии плетельщика, а он составляет из наших судеб чары. Иногда смертоносные, иногда животворящие. Но чаще, конечно, по невнимательности портит свою работу и выбрасывает вон.
– И бусины смиренно принимают свою участь?
– Если не успевают понять, что способны на большее, да.
– Но некоторые успевают и… А что, собственно, происходит дальше?
В самом деле, что? Рассказать Валлору о моем открытии? Нет, не стоит. Во-первых, он умеет влиять на Поток гораздо лучше и проще, а во-вторых, Заклинателю мало дела до угрозы, нависшей над простыми людьми. Рассказывать нужно кому-то другому. Но кому?
– Я кое-что узнал, Вэл. Кое-что очень важное.
– Мне будет интересно?
– Вряд ли.
– Тогда не утруждайся рассказом, – махнул рукой Валлор. – Кстати, я получил весточку от Сэйдисс.
– Добрую или не очень?
– А сам как думаешь? Когда печать забила тревогу, что могла решить повелительница? Тем более, прочитав мое вмешательство… Еле отговорился, клялся, чем только мог и, в конце концов, убедил не волноваться. Но она жаждет видеть тебя.
– Когда?
– Пришлет экипаж завтра или послезавтра. Будет тебе подарок к Зимнику.
Хм, подарочек… Впрочем, я ведь все равно не могу ослушаться.
Валлор поднялся на ноги, одернул камзол, разгладил намятые складки. Рукой.
– Почему не обычным образом?
– Привык, – улыбнулся Заклинатель. – Когда вокруг на сотни миль нет родичей, как-то не хочется выделяться из толпы… И народ приветливее, если обходишься с ним по-доброму. Сам-то долго привыкал?
Сам… Чего-чего, а времени у меня было предостаточно, но помимо этого выполнялось и другое условие: необходимость. А точнее, отсутствие выбора. Коридор, в котором я очутился, был слишком узок, чтобы метаться из стороны в сторону. Нужно было просто идти вперед. Или оставаться на месте, но второе быстро показалось мне скучным, и я… пошел. Не ожидая, что стенки могут, в конце концов, разойтись так широко.
– Уходишь?
– Да, прогуляюсь по дому, заодно предоставлю еще кое-кому возможность переговорить с тобой, – хитро подмигнул Валлор.
– Но ты остаешься?
– Придется: Сэйдисс желала видеть и меня, так что отправимся в родные края вместе.
Не знаю, впору пугаться или радоваться. Конечно, путешествовать будет не скучно, но не несет ли желание повелительницы неприятности для моего друга? Впрочем, он – мальчик взрослый, справится.
– Ладно, не скучай без меня!
Напоследок Валлор улыбнулся особенно лукаво, из чего можно было заключить…
А можно было и не заключать, потому что не прошло и минуты, как стихли шаги Заклинателя, и я снова оказался в комнате не один.
Ливин вошла без стука, по-хозяйски, но тут же смутилась собственной смелости и, опустив взгляд, прошептала:
– Как Вы себя чувствуете?
Я мужественно переборол искушение прикинуться больным:
– Хорошо. Почти так же, как прежде. Скоро поправлюсь совсем.
– Приятная весть.
Все так же в пол, с теми же интонациями скромной служанки. Ее поведение кренится то на один, то на другой борт, как корабль во время шторма. Интересно, почему?
– Вы пришли только затем, чтобы это услышать?
– Какие еще у меня могут быть желания?
Ну вот, а я полагал, что после беседы на улице, а тем более, после «чудесного спасения» из лап мерзопакостного пришлеца, между нами возникло… Нечто теплое и прекрасное. Ошибся. А, все понятно! Посмотрев на меня после трудов Валлора, девушка поняла, насколько я слаб и беспомощен. Следовало ожидать: женщинам нужны герои, доблестные, смелые, непокобели… то есть, непоколебимые. Незадачливый плетельщик с невнятным прошлым и не менее туманным будущим вряд ли сможет кого-то осчастливить. Все правильно. Так и должно быть. Матушка, конечно, разочаруется, но надеюсь, ругать Ливин не станет. А я… Переживу. Не началось, и слава Хаосу! Будет легче забыть.
– Полагаю, Вы хотите как можно скорее покинуть этот дом? Не смею задерживать. Матушка позаботится о том, чтобы Вы благополучно добрались до Энхейма.
– Вы… гоните меня?
К чему этот вопрос? Впрочем, понимаю: она, наверное, хотела остаться на празднества. В самом деле, веду себя невежливо.
– Я не настаиваю, чтобы Вы уезжали тотчас же, hevary! Конечно, встречайте Зимник в Нэйвосе. Просто мне показалось…
– И что же Вам показалось?
Она, наконец-то, поднимает голову. Прозрачно-зеленые глаза смотрят на меня застывшими подо льдом озерцами.
– После всего, что произошло… Помните, Вы собирались дать мне ответ? Так вот, можете забыть. Это было глупо и смешно. Я… Нам не стоит задумываться о супружестве.
– Почему? Вы можете сказать, ясно и четко?
О, голос становится тверже и громче. Злится? Не хочет признаваться в своих истинных чувствах? Что ж, избавлю ее от сей необходимости. Возьму весь труд на себя:
– Потому что я недостоин такой женщины, как Вы.
– Позволите узнать, чем вызван такой резкий вывод?
Строгая, как никогда, в эти минуты Ливин превзошла бы гордой осанкой даже императрицу, которой мы все в скором времени должны будем обзавестись.
– Вы проявили смелость и настойчивость, делающие честь любому мужчине. Я не способен на подобный подвиг.
– Вы хотите сказать, что не поспешили бы на помощь человеку, оказавшемуся в беде? Близкому Вам человеку?
К чему упоминание о «близости»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45