Ц Я вас не спрашиваю, кто такая Фройлейн, я догадываюсь! А вы что, недолюбл
иваете маркизов? Или вы с ними никогда не встречались?
Ц О! Я встречала двух или трех в салоне моей матери. А также баронов, графо
в и прочих… Она обожает титулы.
Ц А вы нет?
Ц А зачем они нужны, титулы? От этого не становишься ни умней, ни краше. Это
неплохо звучит в салоне, вот и все!
Ц Понятно! Вы никогда не встречали коронованных особ?
Ц Конечно, встречала. Одна из них, правда, когда бывала в нашем доме, она не
была еще коронована, но теперь на ней есть корона. Принц Уэльский бывал дв
а или три раза в нашем доме.
Ц Теперь его надо называть король Эдуард Седьмой! Скажите-ка, для особы,
лазающей по деревьям, у вас неплохие связи! А вот, мне кажется, мы и приехал
и.
Экипаж на самом деле только что остановился перед наглухо закрытыми в эт
от поздний час решетчатыми воротами виллы. Целым делом было вытащить при
вратника из постели, и надо было Мелани покричать вместе с ее спасителем,
чтоб он, одетый в халат и ночной чепец с помпоном, вышел с фонарем в руке, ко
торый совершенно был не нужен, так как с приливом ушли облака и небо очист
илось, прояснилось. Он никак не мог понять, как мадемуазель Мелани, котора
я должна была спать в своей комнате, оказалась вдруг не дома, в компании с
незнакомым мужчиной, одетым во фрак.
Ц Прекратите разговоры и открывайте ворота! Ц крикнул незнакомец с ра
здражением. Ц Я не грабитель, я маркиз де Варенн. С вашей молодой хозяйко
й случилось небольшое несчастье. Было бы хорошо, если бы вы разбудили ее г
увернантку и послали за доктором!
Некоторые люди, явно привыкшие командовать, умеют заставлять себя слуша
ться. Через мгновенье вся вилла была на ногах. Кучер выводил коляску, чтоб
поехать за доктором, в то время как мажордом в домашних клетчатых тапочк
ах и слуга взяли пострадавшую и понесли ее в комнату. В большом вестибюле
раздавались тевтонские проклятия, произносимые беспрестанно Фройлейн
, которая бегала по комнате, как обезумевшая курица, и в голову ей приходил
и лишь те французские слова, которые обещали Мелани самое строгое наказа
ние. Она была так раздражена, что красавец-маркиз должен был вмешаться:
Ц Прежде чем угрожать наказанием вашей воспитаннице, Ц крикнул он на б
езупречном немецком языке, Ц вы бы лучше нашли для нее сухую ночную соро
чку и уложили бы ее спать с грелкой. Она совсем продрогла.
Эти слова, произнесенные на ее родном языке таким четким мужским голосом
, повергли Фройлейн в состояние некоего экстаза, она молитвенно сложила
руки, и на ее голубые фарфоровые глаза навернулись слезы умиления. Увиде
в подобное, молодой человек подошел к Мелани и дружески похлопал ее по ще
ке:
Ц Я вижу, что теперь все в порядке! Ц сказал он весело. Ц Спокойной ночи,
моя дорогая девочка! Я зайду как-нибудь в ближайшее время, чтоб узнать, ка
к вы себя чувствуете!
Ц Большое спасибо, Ц сказала Мелани. Ц И спасибо за то, что вы меня прив
езли. Я надеюсь, что вы приедете вовремя к ужину.
Ц Это совсем не важно! Очаровательная миссис Юг-Алле знает, что я все дел
аю всегда не так, как Другие!
Свет вестибюля подчеркивал блеск его темных глаз, и его зубы оказались е
ще белее, так как оттенялись черными усами. Мелани он показался очень кра
сивым. Да и, видимо, Фройлейн думала то же самое. Придя в нормальное состоя
ние, она рассыпалась в благодарностях, поток которых, казалось, никогда н
е кончится. Мелани, которой все это надоело, громко произнесла:
Ц Прежде чем уйти, может быть, вы скажете, как вас зовут?
Ц Вы уже знаете; я назвал себя вашему привратнику. Я…
Ц Не вашу фамилию! А имя, которым вас крестили! Я не хочу, чтоб вы были каки
м-то маркизом, как другие!
Он рассмеялся и преувеличенно торжественно поклонился ей:
Ц К вашим услугам! Меня зовут Франсис-Альбер-Клод-Габриэль-Фердинанд-В
иктор. Выбирайте! А теперь спокойной ночи, мадемуазель Мелани! И пока не ла
зайте больше по деревьям.
Повернувшись с легкостью танцовщика на своих каблуках, он вышел, обе жен
щины проводили его глазами и одновременно громко вздохнули. Полен, мажор
дом, понес пострадавшую в ее комнату, за ним последовала Фройлейн и уложи
ла ее спать, предварительно сменив Мелани ночную сорочку.
Доктор вошел, ворча, в тот момент, когда гувернантка укрывала свою подопе
чную. Он был человеком уже пожилого возраста и не любил, чтоб его вытягива
ли ночью из постели, особенно в сырую погоду, так как она плохо действовал
а на его ревматизм. Поскольку он лечил эту семью с давних пор, то начал с то
го, что высказал Мелани все, что он думает о ее поведении:
Ц Можно ли лазать по деревьям ночью и шпионить за людьми! Прекрасное зан
ятие для благовоспитанной девицы! Хотел бы я услышать, что скажет по этом
у поводу ваша мать?!
Ц Я уже и так переживаю по этому поводу! Ц сказала, вздохнув, Мелани. Ц Б
удьте милосерднее, доктор! Если я уж сломала себе ногу, то не знаю как можн
о меня еще сильнее наказать?
Ц Конечно, конечно! Сейчас посмотрим!
Ее тонкая лодыжка стала вдвое толще и совсем необычного цвета. Старый до
ктор пощупал ее, затем осмотрел всю ногу, обследовал суставы с чисто англ
ийским хладнокровием и, казалось, совершенно не слышал стоны своей жертв
ы. Затем он выпрямился и отошел, чтобы снять пиджак и подвернуть рукава ру
башки:
Ц Сейчас мы вам все это исправим! Вам больше повезло, чем вы этого заслуж
иваете. Здесь просто сильный вывих.
Ц Я… ничего не сломала?
Ц Связки разорваны, да, но, кости в порядке! Я вам сейчас забинтую ногу, но
не может быть и речи, чтобы вставать с постели, до того как я вам разрешу эт
о сделать.
После того как доктор смазал ногу сильно пахучей мазью и туго забинтовал
ее, поврежденная лодыжка стала меньше болеть. Но Мелани не могла заснуть,
да, впрочем, и не старалась. Эту необычную ночь она хотела до конца провест
и по-своему, она попросила открыть ставни и окна ее комнаты, чтоб слышать
звуки музыки на балу, который сейчас был в самом разгаре.
Ц Это не расумно! Ц сказала Фройлейн. Ц Лютше саснуть, после как фи упал
!
Ц Мне не хочется спать, я предпочитаю послушать музыку. Вы этого не поним
аете?
Да нет, Фройлейн могла понять. Будучи достойной дочерью старой сентимент
альной Германии, она обожала танцы, особенно вальс, который в ней поднима
л волну ностальгии. Ее «приват-доцент» из Хайдельберга впервые пригласи
л ее, звонко щелкнув каблуками, на вальс «Голубой Дунай» и унес в пьянящем
вихре танца.
Удобно устроившись на подушках, на которых красовались флорентийские и
рисы, Мелани перебирала в памяти разные фразы, услышанные ею на праздник
е. Она представляла себе, как Франсис Ц теперь она его называла только та
к Ц возвращается в салон и рассказывает с улыбкой на устах о своем прикл
ючении старому другу, миссис Юг-Алле, и другим своим друзьям не такого поч
тенного возраста, которых оно, вероятно, позабавит. Она представляла себ
е, как он наклоняется и шепчет на ухо рыжей красавице нечто более конфиде
нциальное, а затем начинает кружить ее в плавном ритме английского вальс
а. Затем, когда она увидела, как среди ночи зажглись огни фейерверка, она п
редставила себе их одних на террасе, прижавшимися друг к другу, уединивш
имися от других приглашенных, чтобы, не шокируя их, Франсису можно было бы
крепче обхватить за талию свою партнершу. А может быть, и она прислоняла л
ицо к тому плечу, прильнув к которому так млела Мелани?..
Ее нервное потрясение было так сильно, когда она представила себе их ряд
ом, что ей показалось, будто бы она увидела их наяву. Сцена с поцелуем, незр
имым свидетелем которой она была, вновь ожила перед глазами, и Мелани не с
разу осознала, почему прослезилась и почему, не представляя себе даже ли
ца незнакомки, она уже ненавидела так сильно женщину, которую Франсис де
ржал в своих объятиях.
На следующее утро, когда Леони, ее горничная, пришла приготовить все для т
уалета, который осложнялся из-за ночного происшествия, Мелани прежде вс
его попросила подать ей зеркало:
Ц Здесь нет такого зеркала, которое я могла бы вам подать, мадемуазель Ме
лани. Вы могли бы пойти для этого в ванную комнату, но вам незачем волноват
ься: ваше лицо в полном порядке.
Ц Я знаю, Леони, но я бы все-таки хотела, чтоб вы мне дали зеркало. Пойдите з
а ним к моей матери. У нее их с полдюжины.
До сегодняшнего дня Мелани никогда не обращала внимания на свое лицо. По
скольку она любила свежий воздух и спокойное чтение книг в тиши своей ко
мнаты, то довольствовалась тем, что, одевшись и причесавшись, мельком бро
сала взгляд в одно из зеркал в вестибюле, проходя мимо, и никогда не задерж
ивалась здесь для того, чтобы лучше рассмотреть отдельные черты своего л
ица. Может быть, потому, что думала, что в нем нет ничего особенного. Ее мать
, впрочем, не внушала ей иллюзий по поводу ее внешности:
Ц Не знаю, Ц вздыхала она часто, Ц удастся ли когда-нибудь из тебя сдел
ать что-либо приличное с таким усталым лицом, большими коленками, с поход
кой убегающей курицы, и особенно с этими веснушками! Просто не знаю, как мы
со всем этим справимся.
Наслушавшись таких высказываний в свой адрес, Мелани всегда думала, что
у нее каштановые волосы с рыжеватым оттенком, круглая физиономия и «курн
осый» нос и вообще такое количество недостатков (а со временем их станет
еще больше), и продолжала так думать, несмотря на все усилия ее подружки, о
чень кокетливой и умеющей хорошо использовать побрякушки и прибегать к
женским уловкам, Жоанны, уверявшей ее, что не надо отчаиваться, терять вер
у в природные данные и в искусство других, которые сумеют помочь ей. Но Мел
ани подозревала в этих высказываниях подружки только проявление милос
ердия. Очаровательная блондинка Жоанна фон Рельниц, дочь советника в авс
трийском посольстве, безусловно будет иметь огромный успех в Вене, когда
она станет выезжать в свет.
Взяв у Леони принесенное овальное, оправленное в позолоченное серебро з
еркальце, Мелани долго смотрелась в него, рассматривая свое веснушчатое
лицо, на котором выделялись большие темно-карие глаза, похожие на две фио
летовые сливы и занимавшие большую часть лица. Две очень туго заплетенны
е косы с голубыми бантами были положены полукругом на голове и делали ее
похожей на средневековую статую из дерева. Усталость от бессонной ночи и
боль, которую она испытывала, отражались на лице и не делали его красивее
. Память, не пощадив Мелани, позволила мысленно представить себе яркую кр
асоту молодой дамы в тюлевом боа, и это воспоминание повергло девушку в о
тчаяние. Яростно отбросив зеркало, которое Леони поймала на лету, Мелани
громко произнесла:
Ц Я страшная! Страшная!..
Бедная девочка в то время так невыигрышно выглядела, что молодая камерис
тка, неспособная найти хоть какие-нибудь утешительные слова, вышла из ко
мнаты и побежала за Фройлейн. Но это ничего не дало, так как гувернантка, у
видевшая свою воспитанницу в слезах, не нашла ничего лучше, как, заключив
ее в объятия, сказать со вздохом:
Ц Ах, мое сокровище! Не нато отчаиваться так! Хаспоть Пох не всехта распр
еделяет красоту так, как толшен пыл пы! В фашей семье фсю красоту сапрала ф
аша мать! Фы толшны примириться с этим!
Ц Примириться? Я не хочу! Я хочу быть красивой, как все другие! Я хочу носит
ь сверкающие боа и кружевные юбки! Я хочу, чтоб за мной ухаживали кавалеры!

Ц Это пудет! Фи очень молоты! Поферьте мне…
Ц Пожалуйста, Фройлейн! Оставь меня в покое!.. Я постараюсь заснуть!
Ц Ната опетать! Фи не сафтракали!
Ц Тогда принесите мне кофе с молоком и несколько кусочков с маслом и вар
еньем, но потом я хочу, чтобы меня оставили в покое!.. А! Я забыла! Если господ
ин де Варенн придет справиться о моем здоровье…
Ц Маркис?
Ц Ради Бога, Фройлейн, говорите по-немецки! Да, маркиз! Если он придет, ска
жите ему, что хотите: что у меня температура, что я сплю или что-то другое, н
о я не хочу его видеть! Вы поняли?
Ц Да! Я поняла! Спите спокойно!
Но за исключением доктора Го, никто не позвонил у решетчатых ворот виллы
«Морган». И Мелани, которая уже была больше женщиной, чем она это себе пред
ставляла, совершенно бессознательно обливала подушку слезами, потому ч
то Франсис не думал о ней. К счастью, этот новый приступ отчаяния совершен
но опустошил ее, и, выпив большую чашку липового чая, пахнущую еще апельси
новыми цветами, она проспала, как сурок, до утра.
Так как сон обычно умиротворяет умы и ставит все на свои места, Мелани утр
ом почувствовала себя, как римский легионер, способной стоически встрет
ить все превратности судьбы… и особенно возвращение матери, от которого
она ничего не ожидала хорошего. Один Господь знал, сколько упреков, выска
занных Альбиной Депре-Мартель, урожденной Пошон де ла Крез, посылается н
а голову ее дочери!
В тот момент, когда она, свежая и восхитительная, в белом платье из фуляра
в горох кораллового цвета, в очаровательной шляпке из рисовой соломки, п
оля которой были несколько приподняты и на них лежала вишневая гроздь, о
бернутая в белый муслин, появилась после обеда в доме, ее большие небесно-
голубые глаза выражали полную безмятежность. Ничто не предвещало ни мал
ейшего облачка, ни малейшей грозы! Напротив, она с улыбкой на устах уселас
ь в шезлонг, стоящий на веранде, где ее дочь переворачивала меланхолично
страницы книги, которую перечитывала в десятый раз. Тотчас же воздух вер
анды смешался с сильным запахом духов. Тех духов, которые, как считала Аль
бина, наилучшим образом в этот момент подчеркивали ее индивидуальность.
Это был «Идеальный букет» Коти из дорогого магазина на площади Вандом, н
о она слишком много их вылила на себя. Поэтому, когда она наклонилась к доч
ери, чтобы поцеловать ее, Мелани чихнула. Альбина тотчас же состроила физ
иономию обеспокоенной матери:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42