— Какой чудесный аромат! Вот не думала, что яблоки так славно пахнут!
— Может быть, ты просто никогда не бывала в саду, — пожал плечами Антоний и огляделся вокруг. — А я бывал, но эти деревья намного выше и развесистее тех, что растут у нас в горах. — Он сдвинул брови. — Однако как плохо здесь ухаживают за яблонями! Почти все деревья до единого нуждаются в обрезке, а яблоки такие маленькие! Владелец сада не удосужился проредить цветы — тогда яблоки выросли бы более крупными!
— И как странно, что одни деревья в цвету, а на других уже зреют плоды, — обратила внимание Балкис, осмотревшись по сторонам. — Кое-где яблоки ещё совсем зеленые, а на других ветвях наполовину вызрели.
— Правду сказать, я никогда не задумывался, как себя чувствуют растения в краях, где нет ни осени, ни зимы, — признался Антоний, — а царит вечное лето. Просто волшебство какое-то.
— Вот-вот, волшебство, — задумчиво проговорила Балкис и насторожённо нахмурилась. Затем она замерла, отрешилась от всех мыслей и открыла своё сознание для прикосновения волшебства, царившего в саду.
Словно сквозь толстый слой ваты донёсся до неё голос Антония:
— Балкис! Что с тобой?
Девушка не ответила, и юноша решил не докучать ей — он просто молча встал рядом и стал наблюдать за Балкис. А её порадовало то, что он волнуется за неё и готов встать на её защиту при малейших признаках опасности, но ещё она понимала: зная, что она — волшебница, Антоний ни за что не будет опережать события.
В детстве Балкис постоянно общалась с магическими созданиями и потому обзавелась не только недюжинным волшебным даром, но и научилась необычайно тонко ощущать волшебство. И вот теперь она внимала проявлениям магии и чувствовала их повсюду. Она медленно подошла к яблоне, коснулась ладонью коры дерева и мысленно задала вопрос той дриаде, что обитала внутри ствола. Ответ последовал незамедлительно. В нем была осторожность, но было и любопытство. Балкис тут же подумала о русалках, с которыми встретилась в Маракандс, — о тех самых, которые спасли её и позаботились о ней, когда на город напали варвары, и мать Балкис, чтобы спасти своё новорождённое дитя, уложила её в ковчежек из слоновой кости и опустила этот ковчежек в ручей. Потом русалки передали девочку древесным духам, и те некоторое время воспитывали её. Яблоневая дриада была очень тронута этим мысленным рассказом и безмолвно позволила Балкис беспрепятственно ходить не только по саду, но и по всей долине. Балкис отняла руку от коры. Она знала, что теперь, когда люди уснут, эта дриада расскажет об их разговоре своим подругам, и в саду будет устроен настоящий праздник жизни, с песнями и танцами. Девушка медленно, осторожно вернулась в реальный мир, ощутила, как сердце её забилось чаще, как холодит щеки прохладный ласковый ветерок, как сладко пахнут яблоневые цветы.
С улыбкой Балкис обернулась и посмотрела на Антония.
— Здесь воистину обитает волшебство, но оно радо нам и будет нас оберегать.
— Точнее — оно будет оберегать тебя, — улыбнулся ей в ответ Антоний. — Но, наверное, пока я рядом с тобой, и мне тоже нечего бояться.
— Это верно, — кивнула Балкис и взяла его за руку. — Пойдём разыщем деревню. Если сама долина рада нам, то почему местные жители должны повести себя иначе?
К счастью, ответ на этот вопрос оказался как раз таким, какого ожидала Балкис. Люди в долине жили самые что ни на есть дружелюбные и почти такие же гостеприимные, как пиконийцы.
За яблоневым садом начался луг, на котором стояло с десяток круглых домиков под соломенными крышами. Между ними располагалась площадь, поросшая травой. Здесь несколько человек упражнялись в стрельбе из лука, а другие занимались резьбой по дереву — украшали наружные стены своих домов статуями или пейзажами. У ближнего края лужайки расселись люди со странными музыкальными инструментами, из которых они извлекали непривычные для слуха, но по-своему красивые звуки.
— Какой прекрасный народ! — восхитилась Балкис.
— Верно, — согласился Антоний. — Среди них нет ни толстяков, ни тощих, и у всех — чудесная кожа с бронзовым отливом. — Он улыбнулся. — О, наверное, это так замечательно — жить в краях, где можно ходить в одной лишь набедренной повязке! Правда, у них повязки длинные, от груди до середины бёдер.
— А у женщин саронги так чудесно расшиты, — воскликнула Балкис. — Похоже, здешние ткачихи воистину вкладывают любовь в своё ремесло.
— И я так думаю, — кивнул Антоний. — И ткачество — лишь одно ремесло из многих. Но неужели здесь предаются только искусствам и никто не занимается простым трудом?
Один из музыкантов услышал этот вопрос, с любопытством обернулся. Обернулись и все остальные, отложили инструменты и встали. Первый музыкант пошёл навстречу странникам, протянул им руку и ослепительно улыбнулся. Когда он подошёл ближе, Антоний и Балкис еле удержались от изумлённых восклицаний. Но окончательно скрыть удивление им не удалось, и музыкант усмехнулся и сказал:
— Ну конечно, вы подумали, что мы с вами одного роста, верно?
— Да… — смущённо вымолвила Балкис. — Ведь вы сложены точно так же, как мы.
— Вот-вот! Как же вам было догадаться, что мы ростом всего-то вам по пояс, — кивнул музыкант. — Добро пожаловать в Питан, о странники. Меня зовут Рокин.
— Меня — Балкис, а его — Антоний, — повторив приветственный жест музыканта, отозвалась Балкис.
— Надеемся, вы расскажете нам вести из большого мира за пределами нашей долины, — сказал Рокин. — В благодарность за это мы одарим вас песнями.
— Нам кое-что известно о том, что происходит на свете, — с улыбкой проговорила Балкис. — Правда, мы шли очень быстро, и вести могли за нами и не поспеть.
— Но по крайней мере, — вступил в разговор Антоний, — мы могли бы поведать вам о чудесных царствах, что лежат на юге, а вы, быть может, сумели бы предупредить нас о том, какие препоны ожидают нас на дороге к северу.
— Так, стало быть, вы держите путь на север? — спросил Рокин.
— Да. Но моя родина — в южных горах.
— Вот оно что! Значит, ты — потомок воинов Александра Великого, тех, что пытались покорить горные края! — Рокин изумлённо покачал головой. — Наверное, нелегко жить на крутых склонах.
Антоний усмехнулся.
— А мне странно наблюдать за людьми, которые живут, пашут и сеют на ровной земле… вернее — было странно, когда мы только отправились в дорогу.
— Получается, что вы и так знаете все, о чем мы хотели вам рассказать, — разочарованно протянула Балкис.
— Вряд ли, — покачал головой Рокан. — Хотя и до нашей долины доносилось эхо великих сражений и топот коней дерзких всадников, что проносятся по широким равнинам, желая покорить весь мир.
Некоторые питанийцы поёжились при этих словах Рокана, а один сказал:
— Удивительно, наверное, — когда стоишь и во все стороны вокруг все видно до самого горизонта.
— Я ощутил то же самое, — признался Антоний, — когда впервые попал в пустыню, где мы с роднёй продавали еду караванщикам.
— Караваны! — хором вскричали сразу несколько питанийцев, а один молодой человек восторженно прошептал:
— Длинные вереницы верблюдов, плавно покачивающихся на ходу… Они держат путь на восток — к Китаю, на запад — к Самарканду и Персии, к северу — в Мараканду! В сказочные города и чудесные страны! Нам же знакомы только те, что идут на север, да и то, чтобы повстречаться с караванщиками, нам приходится уходить на целый день пути от дома. Так что наши встречи нечасты. Расскажите нам о караванах!
— О них я вам могу рассказать совсем немного, — рассмеялась Балкис, — но зато могу поведать о Бордестанге, о лесах Аллюстрии, и даже кое-что — об арабских галерах и о народе, что живёт в Индии.
— Расскажи! Расскажи! — обрадованно вскричали питанийцы и повели гостей на деревенскую площадь, где все уселись кружком около погасшего очага и приготовились жадно слушать.
Антоний неуверенно огляделся по сторонам.
— Наверное, вы голодны и хотите пить? — немного смутился Рокин. — Паньят, прошу тебя, принеси дюжину самых лучших яблок.
Тот самый молодой человек, что рассуждал о прелестях наблюдения за горизонтом в пустыне, вскочил и нырнул в дверь одного из домиков под соломенной крышей.
— Мы не едим и не пьём, как вы, — извиняющимся тоном произнесла одна из женщин. — Нам вполне достаточно аромата наших яблок.
И тут все жители деревни достали из потайных карманов по яблоку и с удовольствием понюхали их. Паньят вернулся и принёс большую миску с красивыми розовыми плодами. Эти яблоки были безупречны, и Балкис сразу обратила внимание на то, что те фрукты, которые нюхали питанийцы, все были с каким-нибудь изъяном — с червоточинкой или пятнышками. Миску с яблоками Паньят держал под мышкой, а в другой руке держал узкогорлый глиняный кувшин с чистейшей водой, который поставил у ног гостей.
— Мы всегда имеем запас воды для мытья, — объяснил он, — потому что любим чистоту. Думаю, эта вода и для питья годится.
Балкис поднесла горлышко кувшина к губам и сделала глоток.
— О, какая вкусная вода! — воскликнула она. — И приятно прохладная.
Антоний подержал воду во рту и только потом проглотил, будто дегустировал пиконийское вино. Кивнув, он подтвердил:
— Верно, прохладная и с чудесным привкусом.
— Правда? — удивился Паньят. — А для нас — вода как вода. Ведь мы даже не знаем, какова она на вкус.
— Что ж, значит, вам никогда не быть пьяными, — рассмеялась Балкис.
— Пьяными? — переспросил Рокин, а остальные изумлённо забормотали, повторяя незнакомое слово.
— Ну, это когда голова кружится, когда выпьешь слишком много вина, — объяснила Балкис. — Ваши соседи на юге изготавливают этот напиток. Выдавливают сок из ягод винограда и дают ему перебродить.
— А что такое «перебродить»?
Пришлось и это объяснять. Потом разговор перешёл к зеленому винограду, который произрастал в Аллюстрии, где из него тоже делали вино, и в конце концов Балкис рассказала о своих странствиях из Европы в Мараканду. Антоний слушал её повествование так же зачарованно, как питанийцы, а когда они недоверчиво качали головами, внимая её рассказам о джиннах и злых колдунах, Антоний с пылом уверял их, что все так и было, если Балкис так говорит. Он, правда, ни словом не обмолвился о том, что половину долгого пути девушка проделала в обличье кошки, хотя сама Балкис видела по его глазам, что юноша подозревает именно это.
А когда питанийцы провели их в дом для гостей и оставили наедине, Антоний спросил у Балкис:
— Неужели ты вправду путешествовала с лордом-магом Меровенса?
— Да, и не стоит так удивляться, — с улыбкой проговорила Балкис. — Не сомневаюсь, ты вряд ли слышал о Меровенсе.
— Ну и что? Зато очень рад, что теперь узнал об этой стране! И какой он, этот лорд-маг?
— Он — прекрасный человек, сама скромность, беззаветно предан своей супруге, верен ей и своим детям, и ещё он наделён безграничным терпением в общении с насмешливыми и во всем сомневающимися девицами.
Антоний нахмурился:
— Послушать тебя — так это обычный хороший отец семейства!
— Так и есть.
— Но разве нет в нем ничего такого… особенного? Разве он не высокого роста? Неужели его кожа — не цвета слоновой кости? Быть может, у него — мудрый, проникновенный взгляд? Или он окутан ореолом тайны и волшебства?
— Он и вправду высокого роста, — признала Балкис. — Но во всем прочем выглядит обычно. Пожалуй, он красив — для мужчины своего возраста. Что же до ореола — то он старается его всеми силами скрывать и выглядеть как все.
— Зачем? — возмущённо вскричал Антоний. — Разве он не желает, чтобы люди знали о его могуществе?
— Думаю, он сам не считает себя могущественным, — покачала головой Балкис. — И кроме того, выглядя в точности так же, как все прочие люди, он всегда может узнать от них больше, нежели если бы они таращились на него с раскрытыми ртами.
Она сразу поняла, что Антоний такое поведение одобряет, но тот ещё долго думал о могущественном чародее, который старается казаться обычным человеком. С этими мыслями юноша и уснул.
А Балкис перед сном тоже думала о Мэте и дивилась тому, что теперь думает о нем всего лишь как о своём старом знакомом, другом человеке. Куда-то подевалась её детская влюблённость в него. Балкис немного поразмышляла над этим и решила, что, наверное, она просто повзрослела.
Наутро, позавтракав яблоками и поблагодарив хозяев за ночлег, Балкис спросила:
— Не знаете, где бы могли нанять проводника?
— Проводника? — переспросил Рокин.
— Кого-нибудь, кто знает здешние края — дорогу до Мараканды, — пояснила девушка. — Нам очень нужен человек, который смог бы предупреждать нас об опасностях, что встретятся на нашем пути. Тогда мы сумели бы избежать худших из них.
— О, так это и я мог бы! — воскликнул Паньят и шагнул вперёд, сверкая глазами. — До границы царства пресвитера Иоанна я вас довести сумею. — Он обернулся и посмотрел на Рокина. — Можно я провожу их, староста?
— Ты уже провёл в странствиях положенный тебе год, Паньят, — нахмурив брови, отозвался Рокин.
— Да, но всласть не напутешествовался! Только потому, что я странствовал на север, я смогу помочь этим путникам!
Балкис почувствовала, что надежда есть.
— Мы заплатим ему золотыми монетами, — сказала она Роки ну.
— Золото для нас мало что значит, — нахмурившись, ответил тот.
— Зато оно много значит для караванщиков, а они возят чудесные товары, которые сами мы не изготовляем, — заметил Паньят. — Вернусь — расскажу, где их сыскать. Ведь ты сам только вчера говорил о том, как было бы славно раздобыть побольше слоновой кости, что привозят с севера, дабы украсить ею статуи богинь.
— Во все времена мы торговали яблоками и тканями, — напомнил юноше Рокин.
— Но для того, чтобы купить самый маленький слоновий бивень, нужно продать так много ковров! Я же не для себя принесу обратно золото, Рокин, а для всей деревни!
Из толпы вышла старуха, положила руку на плечо Паньята.
— Почему ему не пойти с этими странниками, Рокин?
— В большом мире очень опасно, Мисхара, — покачал головой Рокин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57