Балкис увидела, как на них надвигается гигантская тень, вырастая с каждым шагом. Вскоре великан попал в свет факелов, и стало ясно, что это слон, по бокам у которого висели большие плетёные короба. На шее у слона восседал человек и погонял животное остроконечной палкой наподобие багра. Балкис обратила внимание на то, что крюком погонщик почти не пользуется. Но вот погонщик дал слону какой-то приказ, слон остановился, обхватил хоботом ручку корзины с золотом, поднял её, перевернул и высыпал золото в короб. Затем погонщик похлопал слона по голове, сказал что-то ещё, и огромное животное тронулось с места и величаво зашагало в темноту. Рабочие взяли пустую корзину и направились к следующей муравьиной куче.
— Слон уже понёс золото в крепость или погонщик подождёт, покуда не наполнятся оба короба? — спросила Балкис.
— Он не вернётся в крепость, — улыбнулся Джафар, и его белые зубы сверкнули в темноте. — Когда оба короба будут загружены, погонщик отведёт слона к каравану, а уж караван покинет долину до рассвета.
— Так скоро? — изумилась Балкис. — И так много золота за одну ночь?
— Короба будут наполнены лишь наполовину, — ответил Джабар. — Этот металл слишком тяжёл. В караване будет всего полдюжины слонов. Что же до количества — да, муравьи вправду за день выносят на поверхность земли так много золота. — Он отвернулся и зашагал в темноту, попутно разъясняя: — Караван весь день будет держать путь к оазису. Каждый вечер к нему будут присоединяться новые караваны. Когда их наберётся двадцать, они разойдутся в разные стороны.
Антоний спросил:
— Так значит, муравьи не нападают на ваши крепости потому, что там никогда не бывает золота?
— Никогда, — подтвердил Джафар. — Последний верблюд покидает долину на рассвете, а когда муравьи вылезают из своих нор, запах золота уже слишком далёк, и они не чувствуют его.
— Как умно придумано! — восхитилась Балкис.
Вскоре они уже довольно высоко поднялись по склрну и оставили муравьиные кучи далеко позади. Факелы, расставленные по обе стороны от тропы, осветили людей, которые, орудуя мотыгами, обрабатывали грядки.
— Так вы ещё и сами выращиваете для себя зерно и овощи? — удивилась Балкис.
Их проводник ещё не успел ответить, как вдруг из темноты послышался возглас:
— Дорогу!
Джабар, взяв Балкис и Антония за руки, отошёл в сторону. Мимо прошествовала вереница верблюдов, за ними — четыре слона. Все они были нагружены старательно перевязанными тюками с товарами.
Балкис провожала караван широко раскрытыми глазами.
— А эти золото не везут, да и идут не на север.
— Так и есть, — кивнул Джафар. — Этот караван возвращается в долину. А в тюках — солонина и живая домашняя птица, овощи и мука, одежда и прочие товары, в которых мы нуждаемся.
— Вам присылают их ваши цари? — спросила Балкис.
— Что тут такого? Ведь караван так или иначе должен вернуться за золотом, так почему бы не послать с ним припасы?
— Что же, у вас совсем не бывает свежей пищи?
— За стенами каждой крепости есть огород и сад, — ответил Джабар.
— А что за поля обрабатывают эти люди?
Как только мимо прошествовал последний слон, Джабар снова вывел юношу и девушку на дорогу.
— По ночам мы поочерёдно работаем в полях — пашем, мотыжим. Но муравьи совершают набеги на наши посевы.
— Но это же напрасный труд!
— Вовсе нет, юноша, — возразил Джабар. — Дичи в этой долине не так много, и как только сюда забредает дикое животное, муравьи пожирают его. Нет-нет, у них должна быть пища, иначе они погибнут, и тогда мы останемся без золота. А овощи и зерно их вполне устраивают. Немного мы собираем и для себя, конечно — не днём.
Антоний поёжился:
— Мне бы и в голову не пришло, что вы можете выходить на поля днём!
Они прошли ещё с милю, и Джафар вывел их на плато. Балкис оглянулась, окинула взглядом продолговатую котловину, усеянную жёлтыми огоньками.
— Похоже на волшебный, райский сад, — вырвалось у неё, — но в этом саду, таится так много опасностей!
— Для наших предков здесь и вправду было опасно, — сказал Джабар. — Но у нас есть крепости, мы хорошо знаем повадки муравьёв, и теперь не так страшно. Очень редко случается такое, что у нас гибнет человек. В больших городах намного больше людей погибает от несчастных случаев.
Балкис посмотрела на него и неуверенно улыбнулась:
— Похоже, тебе тут очень нравится.
Джабар с чувством кивнул:
— Такой дружбы, такого веселья, такой готовности поделиться последним куском хлеба я не встречал нигде. Быть может, все это рождено извечным осознанием опасности, поджидающей за крепостными стенами. Но даже если так и есть, то от этого наша дружба и готовность к взаимовыручке только сильнее. — Он лучисто улыбнулся Балкис. — Это славная жизнь, девушка. Если вы устанете от зависти и подлости большого мира, вспомните о нас.
— Непременно, — пообещала Балкис, а Антоний согласно кивнул.
Судя по расположению звёзд, наступила полночь, когда Балкис и Антоний добрались до следующей долины. Юноша нахмурился, всматриваясь в глубину скалистого ущелья. Посередине тянулась узкая полоска зелени, в лунном свете казавшаяся почти чёрной.
— Видимо, река уходит под землю, — заключил Антоний, — а потом здесь вновь вытекает на поверхность.
Балкис кивнула:
— Думаю, это произошло тысячу лет назад, и эти долины и ущелья созданы рекой.
— Если так, — проговорил Антоний, — то когда-то это была воистину могучая река — ведь её долины не меньше мили в ширину.
— Быть может, она и до сих пор широко разливается, когда в горах идут сильные дожди, — сказала Балкис и указала вниз, на сломанные ветви деревьев и вырванные с корнем кусты. — Как бы иначе сюда нанесло столько мусора?
— Верно подмечено, — согласился Антоний. — Вряд ли столь ранней весной мы услышим гром, но если услышим, давай поскорее заберёмся повыше.
— Но если услышим, — уточнила Балкис. — А покуда никакого грома нет, я бы предпочла идти поблизости от воды, раз уж есть такая возможность.
Антоний согласился с ней, и они стали спускаться в ущелье. Луна вершила свой путь по ночному небу. Путники не нашли дороги — только оленью тропу, и в результате путь до дна ущелья занял у них целых два часа.
— Странно, что сюда почти не заглядывают люди, — проговорил Антоний, но, оглянувшись назад, увидел голые ветви дубов и осин, между которыми просвечивали звезды, и неприязненно поёжился.
— По ночам люди опасаются духов, — негромко вымолвила Балкис. — Но только люди. Звери, проложившие эту тропу, духов не боятся.
Вдалеке заухала сова. Через несколько минут до спутников донёсся предсмертный писк какого-то зверька. Антоний недовольно покачал головой:
— Пожалуй, нам бы лучше развести костёр. Думаю, дальше лучше идти при свете дня.
— Ты боишься того, чего не видишь? — чуть насмешливо спросила Балкис.
— Именно так, — нисколько не смутившись, ответил Антоний. — Того, что я не вижу, я боюсь гораздо больше того, что вижу.
Его честность обезоружила Балкис, и ей стало стыдно. Они ещё немного прошли по берегу реки под облетевшими, голыми деревьями. Балкис стало зябко, она плотнее закуталась в плащ. Она не спорила: ветви без листвы и беззвучное течение тёмных речных вод пугали. Девушка старательно успокаивала себя тем, что днём все будет выглядеть не так страшно. Но вновь впереди послышался вой, а потом — вскрик. Балкис поёжилась. «Просто мне холодно», — думала она, стараясь заставить себя поверить в это.
А потом она расслышала другие звуки.
Поначалу они доносились еле слышно, издалека, но она сразу распознала их — то били боевые барабаны. Их стук звучал в такт с шагами людей — все ближе и ближе, спереди, и громкость барабанного боя быстро нарастала.
Антоний в отчаянии огляделся по сторонам:
— Где же нам спрятаться?
Вдали пропела труба. С другой стороны ущелья ей ответила другая — иным напевом.
— Почему эти люди вышли в поход посреди ночи? — воскликнул Антоний.
— Если они намеревались застигнуть врагов врасплох, это у них не получилось, — пробормотала Балкис.
Звуки перестати приближаться. Они слышались довольно далеко, но вскоре к ним примешались крики, потом — бряцание стали, а потом — вопли гибнущих людей.
— Давай уйдём из этого ущелья поскорее! — крикнула Балкис и бросилась к склону, от которого они с Антонием успели удалиться на полмили. — Не нравится мне здесь!
— Да уж, теперь не стоит думать о том, как хорошо, когда рядом вода, — согласился Антоний и, развернувшись, побежал следом за спутницей.
Они бежали по лугу, озарённые светом звёзд, и глядели под ноги, чтобы не угодить в яму и не наступить на камни. Они мчались быстрее ветра, обгоняли летевшую над их головами сову — так им хотелось поскорее умчаться прочь от криков и шума сражения.
— Всего сотня ярдов осталась, — выдохнул на бегу Антоний.
И верно: впереди уже вздымался склон. Но тут неожиданно земля пошла под уклон, и на пути беглецов встал воин в кожаных доспехах, с круглым щитом: и замахнулся на Балкис и Антония боевым топориком.
Глава 13
Антоний вскрикнул, бросился вперёд, заслонил собою Балкис, оттолкнул её в сторону. В результате лезвие топора пропороло тело Антония от плеча до бедра. Балкис испуганно закричала, кинулась к нему и подхватила подол сорочки, чтобы приложить к ране, ещё не видя крови. Наклонившись, она увидела, что из её груди торчит наконечник копья. Копьё, пронзив её насквозь, прошло сквозь Антония, который при этом остался невредим, и ударило воина с топором. Тот вскинул руки, раскрыл рот — видно было, что он кричит, но крика почти не было слышно, он прозвучал словно эхо издалека.
— Ложись! — крикнул Антоний, и они с Балкис упали на луговую траву и увидели, как перед ними топают вперёд ступни, обутые в металлические сандалии. Юношу и девушку обдало холодом. Поднялась и опустилась нога незнакомца, прошла сквозь лежавших на земле людей, снова поднялась… Балкис и Антоний разглядели волосатые голени, потом — юбку из полосок кожи, скреплённых медными пластинками, потом — наспинный доспех между двумя соединёнными между собой эполетами, и наконец — медный шлем, увенчанный гребнем из конского волоса.
— Да это же… воин из древней Македонии! — зачарованно прошептал Антоний.
— Это призрак! — сдавленно пробормотала Балкис.
И точно: воин был дымно-серый, и сквозь него были видны звезды, пусть и тусклые. Призрак рывком выхватил копьё из груди павшего врага, и тот на глазах у изумлённых юноши и Девушки растаял, испарился. Победитель зажал копьё под мышкой и зашагал в глубь ущелья. Его сандалии ступали беззвучно и не оставляли следов на траве. Топот марширующего войска еле слышался вдалеке, разносился негромким эхом по отрогам ущелья. Время от времени доносились крики, звон стали, пение рогов и стук барабанов давным-давно отгремевшего боя.
— Это — долина призраков, пусть она им и остаётся! — крикнул Антоний. — Бежим скорее!
Он протянул Балкис руку, помог подняться, и они помчались вверх по склону. Ещё дважды дорогу им преграждали призрачные воины, но спутники пробегали сквозь них, содрогаясь, когда получали удары призрачных топориков. Ни на секунду они не задерживались — страх перед призраками гнал их вперёд.
Наконец они одолели последние несколько футов склона и без сил рухнули наземь, промёрзшие до костей, похолодевшие от ударов призрачного оружия. Задыхаясь, Балкис и Антоний оглянулись, окинули взглядом проделанный ими путь, чтобы убедиться, что призраки не гонятся за ними. Поблизости никого не было видно, но вдалеке, посередине ущелья, светилась неровная, ломаная линия призрачных огней. Отряды варваров отступали под напором фаланги македонян. Следовало отдать варварам должное: они не желали отдавать захватчикам ни пяди своей земли. Пусть им недоставало воинской выучки, но все они были страстными воинами. Убивая одного варвара, гибли двое македонян, и все же фаланга медленно, но верно шла вперёд.
Порыв ветра вновь донёс до беглецов звуки боя. Балкис поёжилась:
— Что же это за призраки, если они каждую ночь вступают в бой, который так давно отшумел?
— Мои предки, — мрачно проговорил Антоний.
Балкис взглянула на юношу, и ей стало жаль его. Чтобы хоть немного утешить Антония, девушка спросила:
— Какие из них?
— И те, и другие, — коротко ответил Антоний, не отрывая взгляда от сражения в ущелье. — Я-то думал, что это предание — всего лишь чей-то пересказанный сон, который потом передавался из уст в уста. Но теперь я вижу, что это не так.
Похоже было, что предание волнует его даже сильнее, нежели сражение призраков.
— Расскажи, — попросила Балкис. Антоний глубоко вдохнул.
— Давным давно, сотни лет назад, император Александр Великий послал в пустыню фалангу своих воинов, дабы они усмирили все племена, обитающие в оазисах и долинах в этих краях. Все сдались без боя, кроме тех, что обитали в одном ущелье — судя по всему, в этом самом. Фаланга македонян отправилась сюда, чтобы сразиться с ними и захватить их земли. Защитники ущелья на самом деле были пустынными разбойниками, и здесь для них было лишь одно пристанище из многих. Жизнь в пустыне и многолетние нападения на караваны закалили их. Они встретились с фалангой македонян лицом к лицу, да ещё и послали всадников на фланги. Защитники проиграли бой, но лишь четверть македонян уцелела.
— А что стало с уцелевшими разбойниками? — полушёпотом спросила Балкис.
— Они отступили в горы, а македоняне погнались за ними. Там ни те, ни другие не желали вступать в бой, пока не найдут позицию поудобнее, и в конце концов закрепились по разные стороны ущелья и стали время от времени нападать друг на друга…
— И в конце концов стали жить по соседству? — широко раскрыв глаза, спросила Балкис.
— По соседству стали жить их внуки, — пояснил Антоний. — Македоняне не желали убираться прочь, поскольку у них имелся приказ Александра. Они не могли уйти до тех пор, пока разбойники не сдались бы, либо до тех пор, пока в живых не осталось бы ни единого воина. Македоняне стали брать в жены женщин из селений по их сторону ущелья, а потом к разбойникам пришли их жены… А их дети стали заключать браки с детьми горцев, обитавших по их сторону ущелья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57