Хватит, злобные букашки, стрекотать!
Вам вовек нас не словить и не сожрать!
Возвращайтесь в свои норки вы бегом…
Ну вот, как всегда! Балкис запнулась перед последней строчкой. Антоний пришёл ей на выручку:
И усните в своих норках крепким сном!
Волна муравьёв мгновенно отхлынула, поскольку их арьергард начал проворно отступать и проваливаться под землю. Муравьи в отчаянии пытались уцепиться лапками хоть за что-нибудь, выкарабакаться наружу, но земля чем дальше, тем вернее засасывала их. Мало-помалу те, что были сверху, проваливались следом за нижними. Через несколько минут муравьи пропали из виду, а потом и поверхность земли сомкнулась за ними.
— Быстрее вниз! — крикнула Балкис и стала спускаться со скалы. — Пока они не прокопались наверх!
— Нет, погоди! — Антоний схватил её за руку, удержал и показал в сторону. Балкис посмотрела туда и увидела, как из зарослей кустарника выбежала олениха. За ней тут же устремилась дюжина муравьёв. Они так быстро перебирали лапками, что казалось, будто по земле катится чёрная туча.
— Нет, лучше не смотри, — обречённо проговорил Антоний.
— Я видела, как закалывают быков, как свежуют оленей, — возразила Балкис, но все же отвернулась, когда муравьи окружили олениху. Послышалось ожесточённое стрекотание, а потом — единственный испуганный вскрик.
— Теперь там больше ничего нет, кроме стаи муравьёв, — сообщил через несколько мгновений Антоний.
Балкис обернулась и увидела, как разбегаются муравьи. Все они, держа в жвалах по куску мяса, направились к своим норам. Теперь они передвигались медленнее, но все же скорее, чем бежал бы человек. Позади себя они оставили белоснежный скелет оленихи.
Балкис вытаращила глаза от ужаса. У неё даже спина похолодела.
— Да в этой долине страшно шаг ступить! — поёжившись, проговорил Антоний. — И как только мы живы до сих пор?
— Наверное, нам просто повезло, — предположила Балкис. — Сейчас раннее утро. Может быть, муравьи не вылезают, пока солнце не взойдёт.
— Ох, хоть бы тучи набежали! — простонал Антоний. Земля вокруг скалы снова почернела, из неё высунулись муравьиные усики.
Спутники в отчаянии оглядывались по сторонам. На глаза им попалась гранитная твердыня, высившаяся на вершине соседнего холма.
— Вот почему люди понастроили тут крепостей! — воскликнул Антоний. — Не друг от друга они обороняются, а от муравьёв!
— Если мы доберёмся до этой крепости, мы обретём безопасность!
Антоний, взмахнув рукой, указал на всех муравьёв, что снова окружали скалу.
— Но как нам одолеть путь до крепости?
Балкис озарило. Она воскликнула:
— Самородки! Они не просто так гонятся за нами, эти муравьи! Да, верно, им нужно мясо, но ещё больше они обожают золото! Брось самородки, Антоний. Зашвырни как можно дальше!
Антоний в отчаянии простонал:
— Ты сама не ведаешь, о чем просишь меня! Я ещё никогда в жизни не видел таких больших кусков золота! В наших горных ручьях попадались крошечные камешки! Я всегда мечтал разбогатеть, чтобы мой отец и братья никогда не ведали нужды и тяжкого труда, чтобы мы могли стать торговцами и отправиться в сказочные страны вроде Мараканды!
— Твоя мечта сбудется и без всякого золота! — вскричала Балкис. — От того, что твоё семейство трудится не покладая рук, им ничего дурного не будет! Мы с тобой — на пути в Мараканду и по дороге наверняка увидим немало чудес! Выброси золото, Антоний, заклинаю тебя!
Антоний обречённо вздохнул и швырнул один из самородков так далеко, как только смог. Муравьи, видимо, унюхали золото — они развернулись и устремились в ту сторону, куда летел камень. Самородок ударился оземь, и муравьи сразу сбились в кучу и стали сражаться друг с другом, стараясь сцапать кусок драгоценного металла.
— Скорее! — прокричала Балкис. — Нужно бежать!
Она проворно спустилась вниз со скалы и опрометью бросилась к крепости. Антоний присел, спрыгнул на землю и устремился следом за девушкой.
Они бежали не оборачиваясь и слышали, как яростное стрекотание стихло, а потом зазвучало вновь с удвоенной силой. Балкис наконец рискнула оглянуться через плечо и увидела, что добрая половина муравьёв устремилась в погоню за ней и Антонием, а остальные валялись на земле, растерзанные на куски. Один-единственный муравей, обхватив лапками самородок, тащил его к своей норе.
— Брось им ещё золота, Антоний! — крикнула Балкис. — Только так можно отвлечь их!
Антоний обернулся, увидел, что муравьиный авангард уже одолел половину расстояния, отделявшего их от беглецов. Он был готов поклясться, что войско возглавлял тот самый муравей, что первым заметил их возле норы. На самом деле это было смешно: ведь муравьи были похожи как две капли воды. Бежали они так быстро, что Антоний решил не медлить, извлёк из своей торбочки ещё один золотой самородок, зарядил им пращу и зашвырнул камень назад.
Самородок, вертясь, полетел над головами муравьёв. Эффект получился впечатляющий: муравьи мгновенно развернулись, полезли один на другого. Через несколько мгновений они забыли о Балкис и Антонии. Как только самородок упал на землю, на него набросился один из муравьёв, а другие тут же набросились на него. Образовалась куча-мала, насекомые принялись терзать друг дружку, округа огласилась их злобным стрекотанием. Вот только груда муравьёв теперь была вполовину меньше, чем во время их первой драки за золото.
— Бежим! — крикнула Балкис.
Антоний очнулся от жуткого забытья и побежал к крепости следом за девушкой.
Так они и бежали: заслышав позади стрекотание муравьёв, останавливались, и Антоний расставался с очередным золотым камешком. Но вот наконец они добежали до холма, на котором стояла крепость, и услышали крики со стены. Как только беглецы поравнялись с крепостной стеной, ворота распахнулись. Антоний развернулся, бросил муравьям последний самородок, и они с Балкис вбежали в крепость.
— Спасибо вам! — с трудом сдерживая рыдания, выдохнула Ьалкис. — О, спасибо!
— Благодарим вас от всего сердца, — проговорил Антоний и протянул руку привратнику.
Тот усмехнулся и пожал руку Антония.
— Если бы мы не открыли ворота, от вас бы мало что осталось. Добро пожаловать в замок Формигард, юные странники. — Голос его звучал странно — приглушённо. — Прошу вас, говорите потише, ибо большинство моих сограждан только-только легли спать, и было бы преступлением пробудить их. К вечеру они проснутся — тогда и скажем им о вашем прибытии.
У привратника была кожа с бронзовым оттенком, ястребиный нос. Он был чисто выбрит и одет в кожаные доспехи поверх типичной одежды пустынника. Под мышкой он держал заряженный арбалет со взведённым спусковым крючком. Балкис быстро огляделась по сторонам и заметила, что точно так были одеты и вооружены другие стражники, вот только одежды на них были чёрные, серые и коричневые, а на привратнике — голубые. По всей вероятности, этот цвет был знаком его командирской должности.
То, что сказал привратник, удивило девушку. Удивительным было не только то, что местные жители улеглись спать прохладным утром, но и то, что страж говорил на языке Мараканды — правда, с жутким акцентом, но сомнений не было — это был язык царства пресвитера Иоанна.
Антоний без труда переключился на этот говор. У него акцент оказался не менее варварским.
— Ты говоришь на языке караванщиков!
Привратник усмехнулся.
— Это язык Мараканды, юноша, и рано или поздно ему обучаются все странники и торговцы. В этих краях все платят дань пресвитеру Иоанну, пользуются его покровительством и говорят на языке его страны.
— Стало быть, вы принадлежите к его империи, — спросила Балкис.
— Наши властители более двух столетий спорили за место за его столом, — ответил страж. — Пусть его язык — не родной для нас, но мы неплохо освоили его и можем говорить со странниками, чужеземцами. В этой долине иначе нельзя: в каждой крепости обитают люди, что родом из разных царств. Все мы присланы сюда, чтобы собирать золото, добытое муравьями, и отправлять его пресвитеру Иоанну. Чтобы выжить здесь, мы должны поддерживать добрососедские отношения, действовать сообща. В наши крепости мы впускаем всех, независимо от того, к какому бы народу ни принадлежал человек — иначе он станет добычей муравьёв.
— Слава Небесам за то, что это так! — пылко воскликнул Антоний.
Стражник кивнул и чуть удивлённо улыбнулся.
— Думаешь, иначе мы бы вас так быстро не впустили, да? Однако здесь муравьи — наши главные враги, а прочее соперничество почти забыто. — Он обернулся и негромко позвал стражника в серых одеждах: — Ахмед! Отведи этих странников на кухню. Они, наверное, голодны!
Вернувшись взглядом к Балкис и Антонию, привратник коснулся кончиками пальцев лба, губ и груди и поклонился:
— Мир вам, друзья.
— Мир вам и спасибо за ваше гостеприимство. — Антоний не слишком ловко повторил жест стражника, но все же Балкис догадалась, что он не впервые так приветствует человека.
Сама она изящно коснулась лба, губ и груди и, проговорив:
— Мир вам, — повернулась и направилась следом за Ахмедом.
— Он — мусульманин! — шепнул ей Антоний.
— Думаю, тут все мусульмане, — отозвалась Балкис.
— Но ведь пресвитер Иоанн — христианский царь!
— В его империи все могут исповедовать свою веру, — сказала Балкис. — Среди тех, кто населяет державу Иоанна, есть буддисты и даже такие племена, которые поклоняются духам камней и деревьев. Конечно, пресвитер Иоанн посылал к ним миссионеров, но он ни за что не станет принуждать хоть кого-то веровать так, как он сам.
— Необычайно благоразумный правитель, — задумчиво проговорил Антоний. — Наверняка его подданные взбунтовались бы, если бы решили, что он хочет избавиться от их божеств.
Балкис взглянула на юношу одобрительно. Антоний был умнее, чем хотел казаться, чем она сама думала поначалу.
Стражник провёл их по просторной трапезной в огромную кухню, где повара и уборщики как раз закончили прибирать после утренней трапезы и сами сели перекусить. Они гостеприимно усадили гостей за стол.
Антоний удивлённо воззрился на поставленную перед ним тарелку: мясо, лапша и овощи были смешаны и приправлены ароматным соусом.
— Какой плотный завтрак!
Куховары рассмеялись — негромко, конечно.
— Это у нас ужин, юноша, — объяснила старушка, сидевшая напротив Антония. — Когда у вас день начинается — у нас заканчивается.
— Как это странно! — воскликнула Балкис, но взяла со стола палочки и принялась без малейшей растерянности орудовать ими.
Антоний спросил:
— Днём солнце здесь такое же жаркое, как в пустыне?
В ответ вновь раздался дружный смех, а старушка сказала:
— Нет, юноша! Все дело — в муравьях! Из-за них мы здесь, но работать нам приходится по ночам, потому что ночью они остаются в земле, в глубине своих нор.
— Понятно, — задумчиво отозвался Антоний. — Стало быть, в тёмное время суток они не вылезают на поверхность? Прячутся?
— Не прячутся, — поправил его толстяк, сидевший рядом с ним. — По ночам они трудятся. От заката до третьего часа нового дня муравьи выкапывают из земли чистейшее золото и выносят его на поверхность. А когда солнце поднимается выше и согревает землю, они отправляются на охоту.
— Поэтому днём вы должны оставаться за крепостными стенами, — понимающе проговорил Антоний. — И если рассвет застанет вас далеко от собственной крепости, вам приходится искать приют в другой, ближайшей.
Местные жители дружно кивнули, а толстяк сказал:
— Вот почему здесь мы живёт дружно, без вражды, как бы жарко и кровопролитно ни воевали между собой властители наших царств.
— А по ночам, — спросила Балкис, — вы можете покидать свои укрепления?
Остальные согласно кивнули, а старушка объяснила:
— В это время мы работаем. По очереди отправляемся на сбор золота, а другие в это время трудятся в кухнях, занимаются починкой домов и стен.
— Никто не дерзнёт выйти за стены крепости, когда муравьи наверху, — добавил ещё один из куховаров. — Они очень сильны и свирепы.
— Стало быть, если бы мы поднялись на крепостную стену днём, мы бы увидели, как бродят по долине муравьи? Но крепости они не осаждают?
— Бывает, — вздохнула старушка. — Знаешь, всегда найдутся несколько таких, которые усядутся, словно собаки подле хозяйского стола, в надежде, что им достанется угощение — косточка или кусочек мяса. И все же большинство муравьёв понимает, что это бесполезно. В ту пору, когда в долине поселились наши предки, насекомые пытались взбираться на стены, но падали вниз и вскоре оставили эти попытки.
После завтрака Антоний и Балкис из любопытства поднялись на крепостную стену. И действительно: несколько муравьёв слонялись у ворот, надеясь заполучить добычу. Балкис посмотрела на нахмурившегося Антония и спросила:
— Что тебя тревожит?
— Вот этот муравей, — ответил Антоний и указал на того, что был ближе других к воротам. Казалось, он ощупывает бревна своими усиками, проверяет на прочность. — Понимаю, это глупо, но никак не могу избавиться от ощущения, что это — именно тот, который застиг меня, когда я брал его золото. Тот самый, что первым погнался за нами.
Балкис взяла юношу за рукав и с трудом удержалась от улыбки.
— Да-да, сказал же: я понимаю, что это сущая чепуха, — смущённо улыбнулся Антоний. — Их не отличить друг от дружки. И с чего это я прицепился к этому муравью, а не к какому-нибудь другому?
— Я так думаю, у тебя разыгралось воображение — которого, как ты утверждаешь, тебе недостаёт, — пошутила Балкис, взяла друга за руку и перестала сдерживать улыбку. — Однако нам пора отдохнуть. Вряд ли нам удастся тронуться в путь на закате. Пойдём разыщем отведённые нам гостевые комнаты и ляжем спать.
Внизу тянулись цепи барханов. Тень Стегомана пересекала их, похожая на утюг, которым ведут по мятой ткани. Но вот Мэт заметил на дороге ещё одну тень.
— Путник, — сообщил он Стегоману. — Давай-ка сделаем привал и расспросим его о том о сём.
Стегоман, более зоркий, чем его всадник, пригляделся получше и проворчал:
— Не нравится он мне что-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57