— А я уставился на тебя, да? — проговорил он. — Прости, красавица. Но если ты думаешь, что я лучше, я и буду лучше!
«Ну ладно, — решила Балкис. — Первые строчки — это для него награда, которой он так долго был лишён. А уж когда поэма начата, какая разница? Разве только что первая строка не требует рифмовки».
— Хорошо, — кивнула она. — Говори первую строчку. Пусть Рустам уже начнёт в конце концов охотиться.
— Тогда тебе — вторая строчка, — усмехнулся Антоний. — Скажи, что он отправился туда, где никогда не бывал прежде.
Стегоман набрал высоту и, найдя восходящий тепловой поток, взлетел ещё выше. Мэт огляделся по сторонам, но стройной красной драконихи и след простыл. Тогда он посмотрел вперёд и увидел за горами светло-бежевую полосу.
— Впереди — южная пустыня, — предупредил он Стегомана.
— По возможности буду лететь как можно выше, — отозвался дракон. — Но воздух над пустыней не даст восходящих потоков до полудня.
Мэт намёк понял: до полудня посадки не будет, если только не возникнет экстренная ситуация.
Стегоман действительно летел на большой высоте, и поверхность пустыни отсюда казалась похожей на скомканный лист железа. Наконец до Мэта дошло, что эти складки — песчаные дюны, барханы. Примерно через час дракон пересёк длинную белесую линию, тянувшуюся с юга к северным горам.
— Лети вдоль этой линии! — крикнул Мэт Стегоману. — Это дорога!
— Кому могла понадобиться дорога, когда местность такая ровная — плоская, как блин? — проворчал Стегоман, но просьбу Мэта исполнил — развернулся и полетел вдоль дороги. Мэт хотел было поразглагольствовать относительно зыбучих песков, ых камней и прочих причин прокладки дороги по пустыне, но ограничился тем, что сказал:
— Спасибо.
Когда солнце поднялось повыше и песок прогрелся, Стегоман немного снизился, уверенный в том, что восходящие потоки нагретого воздуха поддержат его и позволят легко снова набрать высоту. Было уже недалеко до полудня, когда Мэт разглядел на дороге вереницу движущихся точек.
— Люди! — воскликнул он.
— Если я правильно тебя понял, — со вздохом проговорил дракон, — ты хочешь совершить посадку и задать им пару-тройку вопросов.
— Надеюсь, ты не возражаешь?
— Нисколечко не возражаю — тем более если поблизости бродит какой-нибудь лишний козлик.
Стегоман заложил вираж и пошёл на посадку.
Как обычно, дракон предпочёл не пугать людей и потому приземлился за барханом примерно в четверти мили от дороги. Мэт забрался на гребень бархана всего за десять минут, но и этого времени хватило, чтобы он чуть не лишился чувств от обезвоживания.
Странники ехали верхом на верблюдах и вели в поводу ещё несколько верблюдов, навьюченных товарами. И люди, и животные, естественно, напугались, увидев над головами дракона. Теперь караван остановился, и странники уставились на Мэта. На них были длинные белоснежные муслиновые балахоны и широкие штаны. Такая одежда более или менее хорошо защищала от солнца, была просторна и легка.
— Мир вам! — крикнул Мэт, поднял руку и решил, что будет вести разговор на языке Мараканды.
— Мир и тебе! — ответил седобородый старик, подняв руку в ответ.
— Я ищу девушку.
— Кто в твоём возрасте не ищет? — хмыкнул старик, и возле его глаз залегли смешливые морщинки.
Мэт усмехнулся:
— Не в том смысле. Я её учитель, а она исчезла.
— Не пришлась по душе твоя наука? — спросил с улыбкой молодой караванщик.
Только этого Мэту не хватало — целый караван юмористов.
— Похоже, она решила, что выучилась всему, чему хотела, вот и ушла. Может, она и вправду усвоила всю мою науку, но все равно я за неё волнуюсь. Вы не видели в этих краях одинокую девушку?
— Не видели, — ответил молодой караванщик. — А то бы заметили.
— Вот-вот, заметили бы — и только, — сказала молодая женщина, встала рядом с ним и одарила взглядом, острым, как клинок. — Если, конечно, хотели бы спокойно спать по ночам.
— Не тревожься. — Молодой человек сжал руку женщины. — Я бы, скажем, её заметил, а потом тебя бы позвал, чтобы ты с ней поговорила — вот и все.
Взгляд женщины стал более сдержанным, но все равно было видно, что она сердится.
Мэту тоже стало неловко. Он думал о том, что со стороны Балкис было бы большой глупостью странствовать в обличье хорошенькой девушки.
— С ней была зверушка, — сказал он. — А кошку вы, случайно, не встречали?
— Кошку? — изумлённо переспросил молодой караванщик.
— Да, — кивнул Мэт, собрался было сказать, какого цвета кошка, но сообразил, что не знает, во что была одета Балкис в ночь похищения. Он очень надеялся, что её ночная сорочка была не синей, не лиловой и не зеленой. — Ну, знаете… Это такое маленькое пушистое животное с длинным хвостиком, с усиками, коготки выпускать умеет…
Свои пояснения Мэт сопроводил пантомимой. Кочевники смотрели на него так, словно он был сумасшедший.
— В этих краях кошке бы туго пришлось, — сказала Мэту молодая женщина.
Женщина постарше согласно кивнула:
— Тут и не поохотишься, и воды почти совсем нет.
Что ж — в этом Мэт немного сомневался: с вышины он видел кое-где заросли колючего кустарника, а под ними почти наверняка водились мыши, знавшие, как докопаться до воды, которой питались растения. Но спорить с местными жителями он, конечно, не собирался.
— Если встретите её, не могли бы вы взять её с собой?
— Кошку или девушку? — спросил другой молодой кочевник.
— И ту, и другую, — ответил Мэт. — А я ещё поброжу, а потом, быть может, снова с вами встречусь.
— Не сомневайся, я ей помогу, — пообещала молодая кочевница но на всякий случай снова сердито взглянула на своего парня.
— Мы все поможем — все женщины, — поддержала её та, что была постарше.
— Спасибо вам, — улыбнулся Мэт. — Буду вам очень признателен. Доброго пути.
Он помахал караванщикам рукой и, развернувшись, тронулся в обратный путь, к Стегоману.
— Берегись, путник! — крикнул ему вслед седобородый. — Тут недавно дракон пролетал.
— Ладно, буду посматривать по сторонам, — обернувшись, отозвался Мэт. — Спасибо, что предупредили.
— А это, случаем, не твой дракон?
— Мой? Да нет, мы с ним просто приятели. Он не опасен, но вы на всякий случай будьте поосторожнее.
Мэт зашагал к Стегоману, точно зная, что кочевники смотрят ему в спину.
С каждым днём Антоний и Балкис спускались с гор все ниже и ниже. Полуденное солнце пригревало все сильнее, но по ночам все ещё было холодно. К концу недели они наконец добрались до равнины, и эта равнина оказалась пустыней. Зимой здесь днём было тепло, но не слишком жарко, и все же Балкис сняла свой тёплый плащ, перебросила его через плечо, а чтобы он не спадал, подпоясалась длинным шнуром, к которому была прикреплена её маленькая торбочка.
— Берегись лучей солнца, — предупредил её Антоний. — Они могут обжечь кожу.
— Я не боюсь солнца, — ответила Балкис. — Оно — мой летний друг. — Она сомневалась, что зима в Центральной Азии суровее аллюстрийского лета. Под аллюстрийским солнцем её золотистая кожа становилась бронзовой. — А вот у тебя кожа бледная — тебе опаснее.
— У меня капюшон есть, — отозвался Антоний и натянул капюшон. — Одежда у меня, правда, шерстяная, жарковато в ней, но как только мы встретим каких-нибудь караванщиков, я попробую выменять у них хлопковую рубаху и штаны. — Он вытащил из кармана блестящий камешек. — Вот такие камни мы порой находим в горных ручьях. Сгодится для того, чтобы что— 'Щ нибудь купить.
Балкис взглянула на камешек и вытаращила глаза. Это было золото.
— Верно, — вымолвила она. — Этого хватит, чтобы купить одежду нам обоим, да ещё на дюжину останется.
— И все — за такой маленький камешек? — Антоний нахмурился. — Жаль, что они не попадаются нам чаще. Тогда бы мои братья смогли бы наконец отдохнуть от тяжёлых трудов. — Но вот он просиял. — Ну да ладно! Быть может, нам ещё удастся купить еды и воды за этот камешек!
Балкис уже готова была сказать, что за воду платить глупо, но вспомнила, что во все стороны вокруг простирается пустыня.
— Да разве здесь кто-нибудь поделится водой — хоть и за золото? — спросила она.
— Бывает, что привозят большие бурдюки на продажу, и вода здесь стоит недёшево, — ответил Антоний. — Но те, кто знает, где искать, найдут воду и тут.
Балкис удивлённо посмотрела на юношу, но вспомнила его рассказы.
— Ах да, ты же говорил, что бывал здесь раньше.
Антоний кивнул:
— В жаркие месяцы мы приводим сюда скот и привозим зерно и продаём караванщикам. Не так далеко от дома — всего несколько миль, но все же мы кое-что знаем о жизни в пустыне.
Балкис очень смутно помнила о том, как в детстве путешествовала с караваном. Но никакого особого опыта ей те странствия не дали — правда, тогда она пребывала в кошачьем обличье.
— Ну и как же мы продолжим путь?
— Идти будем ночью, — усмехнулся Антоний. — А теперь пойдём, я покажу тебе пещеру, где наше семейство находит приют, когда мы оказываемся здесь.
Он повернулся и был готов идти, но Балкис придержала его за рукав.
— А им не придёт в голову тебя там искать?
— Ты вправду думаешь, что они станут меня искать? — спросил Антоний с невесёлой усмешкой. Казалось, он был готов к любым ударам судьбы.
У него был такой обречённый вид, что Балкис, не задумываясь, воскликнула:
— Конечно, станут! Ведь ты же их…
Она запнулась.
— Их собственность? — Глаза Антония сверкнули — пусть и не слишком радостно. — Что ж, быть может, так и будет. Пройдёт несколько дней, они убедятся, что я не приползу, оголодав и настрадавшись без крыши над головой, а потом им надоест самим доить коров и выносить навоз… Но все равно мы их намного опередим. Пойдём, пещера недалеко.
Сначала они оказались в расселине на склоне ущелья — русла высохшей реки.
— Если пойдёт дождь, переберёмся повыше, — объяснил Антоний. — Тогда придётся поторопиться, потому что при дожде здесь несётся бурный поток. Тут есть вода. Я знаю, где надо копать.
— Значит, недавно шёл дождь? — спросила Балкис и удивлённо обвела взглядом высушенные зноем окрестности.
— Нет, — покачал головой Антоний. — Но мы проходили там, где тают снега. Часть талой воды просачивается в почву и превращается в ручей. Он течёт под землёй. Даже тогда, когда нет дождей, этот ручеёк сохраняется.
Балкис представила себе всю грязь, которую несёт с собой этот ручей, и поёжилась.
Пещера представляла собой неправильный полукруг — углубление в скальном склоне глубиной футов в двенадцать. Антоний подвёл Балкис к шести кучам соломы, разложенной на полу.
— Солома, конечно, несвежая, но сухая, и на ней можно спать. Все лучше, чем на голом камне.
— Это точно, — решительно кивнула Балкис и, расправив плащ, накрыла им ту кучу соломы, что лежала подальше. Антоний выбрал для себя лежанку через две от Балкис и накрыл солому курткой. Они улеглись, как обычно — футах в десяти Друг от друга. Балкис подумала о том, а как бы она себя чувствовала, если бы они легли поближе друг к другу, и с ужасом осознала, что ей этого хочется.
Они проснулись на закате и, чтобы скоротать время до темноты, стали разговаривать. Поболтали о мазданитах, которые поклонялись солнцу как символу Ахура Мазды, божества света, потом заговорили о тех религиях, в правилах которых были воспитаны они оба. Предки Антония поклонялись древнегреческим богам — эту веру принесли в здешние края воины Александра Македонского, но потом даже в самые заброшенные высокогорные деревни проникло христианство. Юноша довольно быстро понял, что Балкис исповедует другую разновидность христианства, и о римско-католических догмах слушал сдвинув брови — ему явно многое было непонятно. Но Балкис понимала, что он старается вникнуть в суть учения ради неё, и ей стало тепло, несмотря на вечернюю прохладу.
А с каждой минутой становилось все холоднее. Балкис сама не заметила, как завернулась в плащ.
— Может, нам и не понадобится хлопковая одежда, — вздохнула она.
— Да уж, спать лучше в шерстяной, — кивнул Антоний. — Да и у тебя на родине эта одежда нам может пригодиться? Там ведь, наверное, довольно прохладно и можно путешествовать днём?
Балкис вдруг вспомнила зимнюю Аллюстрию, но осеклась — теперь её домом стала Мараканда. Да, в столице царства пресвитера Иоанна было прохладно.
— Да, там мы сможем идти и днём, — заверила она Антония. — А куда мы направимся этой ночью?
— К оазису, где мы обычно торгуем с караванщиками, — ответил Антоний. — Там мы найдём воду — и копать не придётся.
Эти слова Балкис понравились.
— Пожалуй, я могла бы тронуться в путь в человеческом обличье.
— Но придётся подниматься по камням! Ты можешь порвать свои красивые одежды!
Балкис пожала плечами.
— Мы же собирались купить по дороге обновки? К тому же моя ночная сорочка не так уж дорого стоит.
Антоний вытаращил глаза.
— Такое чудесное платье! И ты надеваешь его, только когда ложишься спать?
Балкис почему-то порадовал этот комплимент. Она улыбнулась и сказала:
— Надену сверху плащ. Не думаю, что он слишком сильно пострадает — если сделать вот так.
Она снова перебросила плащ через плечо и закрепила на поясе шнурком, после чего развернулась и с самым решительным видом направилась к склону. Антоний поспешил за ней.
Подъем оказался не слишком крутым. Лишь пару раз Антонию пришлось подавать Балкис руку. И все же, выбравшись наверх, они запыхались. Балкис отдышалась и спросила:
— Ну, где он, этот твой оазис?
— Нужно просто идти вдоль этого сухого русла, — сказал Антоний.
Балкис кивнула и зашагала вперёд. Ей нравилось идти рядом с Антонием, хотя она и понимала, что в обличье кошки ей было бы и удобнее, и безопаснее.
Они шли всю ночь и все утро. Солнце уже близилось к полудню, когда впереди завиднелись пальмы.
— С гор я их не видела, — удивилась Балкис. — Неужели мы так далеко ушли?
— Да нет же, мы их, наверное, видели, — сказал Антоний, — но они показались нам слишком маленькими, вот мы и не обратили на них внимания.
Казалось бы, это было логично, но Балкис все же обернулась, чтобы посмотреть на горы и убедиться, что теперь маленькими стали они, и ахнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57