Они оба придвинулись к краю стола, их разделяло три фута. Фигура Вудса вырисовывалась на фоне темнеющего окна, за его спиной были огни Капитолия. Мужчины смотрели друг на друга.– Чтобы уйти отсюда, – сказал Пэйджит, – вам придется убить меня. Я все теперь знаю. И самое главное, знаю, нуда перекачивались деньги.– Допустим, – безразлично бросил Вудс. – Куда же?– Президенту.За те несколько минут, что они стояли, напряженно следя друг за другом, Пэйджит раскрыл карты: миллион и потом еще полтора миллиона долларов "контрибуции" были переданы, чтобы закрыть дело о махинациях; человек, который знал все это, – Ален Леман; его докладную и держит сейчас в своих руках Вудс – виновник его смерти.Голос Вудса был неестественно спокоен:– Ты проиграл. Вся комиссия против тебя. И без этой докладной никто не поверит ни единому твоему слову.Говоря это, он незаметно перемещался к двери. Для устойчивости Пэйджит сделал правой ногой шаг назад.Неожиданно поднырнув, Вудс толкнул Пэйджита к столу. Отскочив, тот несколько раз ударил его, выбрасывая кулак от груди. Клацнули зубы.Руну Пэйджита пронзила боль. Вудс покачнулся, стукнулся о стену. Пэйджит бросился к папке с докладной. Но его противник был и быстр и силен. Он отпрыгнул в сторону, и Пэйджит, промахнувшись, пролетел мимо, теряя равновесие. Почувствовал сокрушительный удар кулака в скулу. Рухнул на стол, лицом вниз. Пурпурной пеленой застлало глаза. Потом прояснилось. Он увидел подставку для книг – массивный кусок оникса. Схватив его левой рукой, выпрямился и, разворачиваясь корпусом, сделал мах рукой с камнем.То, по чему он попал, было зубами.Ладони Вудса зажали рот, будто зубы могли посыпаться оттуда. Подняв подставку, Пэйджит нанес рубящий удар по лбу.И услышал вскрик Марии.Вудс потерял равновесие, и Пэйджит еще раз ударил его. Глаза противника затуманились, ноги подносились, он медленно сполз по стене на пол. Тяжело дыша, Пэйджит смотрел на него.Мария стояла в дверях, глаза широко раскрыты. Вудс неуклюже раскинулся по полу, как человек, внезапно пораженный параличом. Его рот кровоточил.Мария подняла взгляд и увидела выражение лица Пэйджита.Она замерла в нерешительности, потом бросилась бежать. Он догнал ее, схватил, прижал к стене. Она издала слабый, какой-то кошачий звук. И тут же закрыла ладонью рот.Пэйджит надвинулся на нее.Она мотала головой, как заводная кукла.– Нет. Нет, Крис. Не верь…Он грубо встряхнул ее.– Леман? – спросил он. – Это ты его с Вудсом?Мария, вытаращив глаза, смотрела на Пэйджита.– Говори, черт возьми, или размажу твою сучью физиономию по стенке!Вместо плавной речи с ее губ слетали обрывки фраз:– В тот вечер… когда мы перестали скрывать наши отношения… ты сказал мне, что собираешься в Бостон. На встречу с главным свидетелем. – Переведя дыхание, она заговорила спокойно: – Я позвонила Джеку, когда вернулась домой. Джек позвонил Ласко.Пэйджит сжал ее плечи:– Будь ты проклята!Ее голос сорвался на крик:– Никто же не знал, что Ласко убьет Лемана! Я спать после этого не могла!Он встряхнул ее:– Я был там, ты понимаешь это?В ее глазах читалось невысказанное напоминание о том, что их связывало.– Пожалуйста, Крис, – взмолилась она, – позволь, я все объясню.Пэйджит медленно ослабил хватку. Она шептала что-то беззвучно, потом заговорила:– Я никогда ничего не рассказывала ни Ласко, ни кому-либо в Белом доме. Я не хотела тебе зла. Я не знала, честное слово. Не знала, во что меня втянули. Я лишь помогала Джеку держать ситуацию под контролем. После случая с Леманом я не могла быть против Джека. Он сказал, что мы теперь заодно, потому что я знаю о всех его делах. Только поэтому я не могла отступиться от него.– И потому сегодня вечером ты позвонила ему из аэропорта? Было это?– Да, черт возьми! А теперь отпусти меня.– Кроме Вудса, ты звонила кому-нибудь?Она помотала головой. Если это правда, подумал Пэйджит, пройдет некоторое время, прежде чем люди Ласко, от которых он ускользнул в аэропорту, вычислят его местонахождение. Он отпустил ее бессильно упавшие руки.Мария выпрямилась, пригладила волосы, казалось, ее обычное спокойствие вернулось к ней. В глубине души Пэйджит был восхищен этим, хотя до восхищения ли было в тот момент?Ее взгляд смягчился. Она торопливо заговорила, глядя ему в глаза:– Крис, ты думаешь, что я была с тобой по расчету. Возможно, в какой-то степени это так. Но мне не было необходимости приходить к тебе в тот уик-энд. Не было необходимости оставаться у тебя. Я сделала это только потому, что мне так хотелось.Пэйджит вспомнил, что два дня назад они занимались любовью. Как давно это было!– Я имел как-то удовольствие выслушать твою тираду о политических махинациях, помнишь? Так вот ты всего лишь оружие в их руках. Тебя использовали, чтобы выведать у меня о докладной.Она кивнула, соглашаясь с ним:– Все правильно. Но чтобы спасти тебя, я должна была получить докладную и сделать так, чтобы тебе не пришлось иметь дело с людьми Ласко. Я беспокоилась о тебе. С тобой так хорошо – ты нежный, ласковый… и ты свободный. Деньги тебя делают свободным, ты знаешь.– Нет, я не знаю.– Крис, пожалуйста, постарайся не потерять все это! Пэйджит понял, что дела плохи.– То, что я действительно боюсь потерять, – медленно сказал он, – это моя жизнь.Тень панического страха мелькнула в ее глазах.– Отдай мне докладную, Крис, и я смогу защитить тебя. Тебе некуда с ней податься. Ни к Вудсу, ни в Белый дом, ни куда бы то ни было.Пэйджит знал, что она права. Он посмотрел на Вудса. Тот все еще был без сознания. Но времени уже не было. Повернувшись к Марии, он указал ей на кресло за своим столом.– Сядь туда.Подошел к телефону. Не мешкая позвонил в два места. После этих звонков один лейтенант бостонской полиции знал обо всем и всех, кроме Марии, а один репортер из "Вашингтон пост" ехал, чтобы встретить его при выходе из здания.– Почему ты не сказал ему обо мне? – спросила Мария.– У меня на это есть свои причины.Вудс застонал, но остался недвижим. Мария посмотрела на него равнодушным взглядом.– Ты знаешь, что он был прав. И у тебя нет оснований относиться к нему так же, как к Ласко.Пэйджит пожал плечами. В ее взгляде была мольба:– Крис, надо все это сделать иначе, не так.Пэйджит не отвечал. Его часы показывали 9:45; через минуту-другую репортер припаркуется возле дома.Он снял телефонную трубку и сделал последний звонок. Дежурная ответила:– Полиция.– Я хотел сообщить об инциденте. Адрес: здание И-Си-Си на Д-стрит, Северо-Запад, комната 327. Я только что поймал человека, пытавшегося совершить кражу из моего рабочего стола. От моего удара он потерял сознание, возможно, сотрясение мозга. Прошу прислать двоих полицейских и "скорую".Мария сидела в напряженной позе. Дежурная повторила адрес.– В течение двух-трех минут кто-нибудь подъедет, – заверила она.– Спасибо.Когда он положил трубку, Мария устремилась к дверям, едва не споткнувшись о Вудса. Пэйджит схватил ее за запястье.Она попыталась вырваться, потом сдалась. Он потянул ее назад.– Копы будут здесь через пару минут. Я должен уйти. Тебе предоставляю выбор: уйти или остаться.В глазах Марии было бешенство.– Я хочу уйти.Пэйджит принудил себя к абсолютному спокойствию.– Первое, что ты можешь выбрать: остаться и рассказать копам правду. Что Вудс говорил о своем звонке Ласко по поводу Лемана, что ты звонила Вудсу сегодня вечером и что после твоего звонка он взломал ящик моего стола…– Я не знала, что он собирался это сделать, – перебила его Мария.– В этом случае ты можешь прикинуться этакой мисс Ни-при-чем, которая делала то, что ей положено, – сможешь сделать попытку выкрутиться. Если тебе это удастся, не стану тебя разоблачать.Глаза у нее были – два черных омута.– А если я уйду?– Тогда твое имя появится в "Пост".Она схватила Пэйджита за рукав:– А ты знаешь, чем это кончится?– По меньшей мере лишением адвокатского звания – так мне кажется. У тебя около минуты – решай!Она отпустила его рукав:– Остаюсь, будь ты проклят!– Хорошо. Скажи копам, что утром буду у них.Вудс стонал, кровь запеклась на его губах. Докладная все еще валялась рядом с ним.Пэйджит поднял ее, намереваясь уйти.– Ты ублюдок, Крис, – ясным спокойным голосом произнесла она.Он обернулся и увидел ее странный, выжидательный взгляд.– Мой знакомый репортер позвонит в полицию ровно в полночь. Проверит, что ты сообщила им о Вудсе. Будет что-то не так или скажешь копам, где я, прочитаешь о себе завтра в утренней газете.Губы Марии разомкнулись. Странно, подумал Пэйджит, никогда она еще не была столь прекрасна. Он повернулся и пошел прочь.Огибая угол, оглянулся. Взгляд Марии застыл на Вудсе. Тьма подступала со всех сторон к пространству, отвоеванному желтым светом. Комната напоминала тюремную камеру.– Крис знал о вас? – спросил Стайнгардт Марию. Крис знал все.В дверь постучали, вошла Терри Перальта.– Что случилось?– Вы нашли Марию?– Да. Через часик она будет здесь.– Закройте дверь, – попросил он. – Мне надо вам кое-что сказать.
Боже, до чего трогательна ее попытка, подумал Пэйджит о Терри, слушать, как подобает настоящему юристу – без пристрастия и эмоций. От этого было немного легче на душе.Когда он кончил говорить, она некоторое время сидела молча.– Почему Мария сказала вам, что беременна? – наконец спросила она. – Почему именно тогда?– Думаю, для того, чтобы подстраховаться. В тот вечер в моем офисе ни я, ни она не знали, что нас будут показывать по телевидению, что мы предстанем перед сенатской комиссией. В той обстановке, в комнате, где на полу лежал Джек Вудс, мы действовали по наитию. Я старался спасти свою жизнь; когда Мария поняла это, она стала спасать сбою. – Пэйджит помедлил. – Думаю, что, когда пришло время давать показания, Мария не была уверена, что я стану спасать ее.– А вы собирались это делать?– Я надеялся, что никто не станет спрашивать о ней. – Он откинулся назад, вспоминая. – И когда Толмедж спросил, столько мыслей пронеслось в голове! Зал заседаний сенатской комиссии был просто великолепен: кожаные кресла и длинная деревянная скамья, поставленная на возвышении, так что с места свидетелей смотришь на нее снизу вверх, а тринадцать сенаторов, что сидят на ней, смотрят на тебя сверху вниз; и повсюду телекамеры. Миллионы людей смотрели на меня. Пути назад у меня не было, после того как у меня на глазах грузовик сбил на бостонской улице Алека Лемана, после того как Уильям Ласко попытался то же самое проделать со мной. За последние два часа слушаний я расплатился со всеми: с Ласко, с президентом, которого я даже не знал, и с человеком, с которым я сталкивался больше чем с другими, – Джеком Вудсом. Он олицетворял для меня все то, что было ненавистно мне в чиновничьем мире. Я должен был решить: идти ли прежним путем или лгать. То есть, в сущности, делать то, что и предлагал Вудс. Мария разделалась с ним – без нее, второго свидетеля, я ничего не смог бы доказать. Если оставить в стороне вопросы морали, ее выступление было прекрасным. Сохраняя совершенное самообладание, рассказала правду о Вудсе, выдавая то, в чем участвовала сама, за то, в чем он якобы "исповедовался" ей, тем самым выгораживая себя, в абсолютной уверенности, что Вудс не станет впутывать ее в то, в чем не хочет признаться сам.Рассказывая, Пэйджит читал приговор в глазах Терри: их клиентка – лгунья, и даже хуже, чем лгунья, и он не мог не знать об этом.– Настала и моя очередь, – медленно проговорил он.– Свой вопрос Толмедж предварил длинной преамбулой, так, кажется, делают все сенаторы, когда выступают перед телекамерой, – продолжал вспоминать Пэйджит. – Но когда он наконец дошел до вопроса, вопрос был такой: "Была ли мисс Карелли в какой-либо степени причастна к убийству Алека Лемана, к препятствованию следственным действиям, к утечке секретной следственной информации, падает ли на нее подозрение в сокрытии нелегального канала передачи средств президенту?" Глядя на него снизу вверх, я обдумывал ответ. Думал о Вудсе, о Марии и о ребенке, которого она ждала. Лишь начал говорить, сверкнула фотовспышка.Пэйджит бросил на Терри пристальный взгляд:– Конечно, я солгал. Фотокорреспондент журнала "Тайм" снял меня в момент речи, и фотография появилась на развороте.Терри невозмутимо встретила его взгляд.– И поэтому вы никогда не рассказывали об этом?Пэйджит кивнул.– Хотя не знаю, – тихо сказал он, – было ли это из-за того, что многие считали меня героем, или из-за самой лжи. Во всяком случае, дело Ласко далось мне нелегко, и мне не хотелось к нему возвращаться.– Кто-нибудь еще знает?– Только Мария. – Пэйджит помедлил. – А теперь и вы.– А Карло?– Конечно, нет. До той поры, по крайней мере, пока кто-нибудь не найдет вторую кассету.Плечи Терри внезапно опустились.– О, Крис, – почти прошептала она. – Мне так жалко…– Не жалейте. Мы с Марией сами сделали выбор. Мы с ней стоим друг друга, а Карло "повезло".Она протестующе замотала головой.– Ему действительно повезло. То, что вы сделали, было сделано из любви – так делают родители ради детей. – Она заговорила мягче: – То же самое моя мама сделала бы ради меня.– Приятно было бы тешить себя этой мыслью. Но я сделал это не только ради Карло. – Пэйджит обернулся, посмотрел, как дождь покрывает каплями оконное стекло. – Наверное, в равной степени я сделал это ради самой Марии. Но и это, видимо, не вся правда. Возможно, все сводится к следующему: я нуждался в Марии – она должна была сказать правду о Джеке Вудсе, поэтому я помог ей лгать о себе самой.Взгляд Терри вновь сделался твердым:– Этим не объяснишь то, что вы стали растить Карло.– Если верить Марии – для меня это род искупления. Я очень хорошо понимаю: она и предположить не могла, что тот день в Париже, когда я угрозами заставил ее отказаться от Карло, может наступить. И думал ли я когда-нибудь, что наступит такой день, как сегодня, когда я буду слушать ее признания в магнитофонной записи. Но для каждого из нас наступил свой день.Терри помолчала. Наконец спросила:– Если кассета будет фигурировать как улика, у Марии нет шансов?– Мотив преступления не просто в кассете, суть мотива – скрыть свое прежнее лжесвидетельство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79