Арго молчал, но на сына посматривал загадочно. Со значением. Дрого знал, что отец жалеет молодую женщину, то ли вдову, то ли брошенную жену, говорит с ней, пытается утешить. Он и сам бы хотел того же, да как это сделать, если все время Ангой занято? Да и сама Туйя явно встреч избегает. Даже случайных.
Конечно, Дрого понимал: теперь можно и о Начальном даре поговорить! Туйя свободна, и его сейчас никто за поспешность не осудит. Слова Айона припомнят, больше будут уважать. Понимать-то понимал и все же колебался. Если быть честным до конца, не в одном Найденыше дело. Можно для разговора с Туйей время найти. Можно-то можно, но… страшно! Сердце вздрагивает, когда представишь: а ну как откажет, да еще посмотрит с жалостью! Есть же и другие холостяки, ничуть не хуже. Тот же Вуул; и ведь в тот день, накануне злополучной охоты, она пришла к Дрого именно с ним, с Вуулом! Нет, лучше подождать! Недаром же говорят:«Спеши медленно!»
Но, очевидно, не всегда хороша эта поговорка. Началось с того, что однажды под вечер в их жилище появился Морт. С дарами: три пояса. Арго и Дрого с мужскими узорами, а третий, женский, – для Наги. Но еще до того, как развернул свой дар, отец и сын поняли по вспыхнувшему лицу женщины, с чем пожаловал молодой вдовец.
– Великий вождь! Морт, охотник, вот уже вторую зиму не делит ни с кем свою постель и очаг. Теперь он хочет, чтобы Нага, вдова твоего погибшего сына Йома, стала хозяйкой очага в жилище Морта. Нехорошо человеку одному оставаться!
Сказал последнее – и сам покраснел. Понял: лишнее, некстати, вождь ведь и сам совсем недавно проводил жену на ледяную тропу! Но Арго ответил спокойно:
– Да, Морт, охотник, ты прав: негоже человеку одному оставаться! И Наге я скажу то же самое. Ты согласна, Нага?
– Да, – проговорила она еле слышно. Ойми же о чем-то напряженно думал, думал, а потом вышел вперед и заявил без обиняков:
– Только Дрого все равно останется моим дядей!
Все рассмеялись, – тем и завершилось сватовство.
После Анга долго расспрашивала об увиденном и услышанном (она уже и слова понимала, правда не все). Объяснил как мог – и не в первый раз! – семейные обычаи детей Мамонта. Задумалась, а потом спросила:
– Дрого жену возьмет – когда? Кого?
Ну что можно ответить на такой вопрос, кроме пожатия плечами?
На следующий день отец вернулся домой чем-то озабоченный и даже удрученный.
– Поговорить надо! – кивнул он сыну.
Вышли в морозную ночь. Одноглазая проснулась больше чем наполовину. В ее сиянии было хорошо заметно, как их дыхание возносится к звездам.
– Туйя хочет уйти от нас, – только и сказал отец.
– Как… уйти? Почему? КУДА?!
– Сказала, по обратной тропе пойдет. Назад, к Серым Совам. Сказала, здесь она не нужна. Муж оказался трусом и предателем, другие сыновья Мамонта ее и видеть не хотят. Даже бывшие друзья. Сказала, они правы, и отец ее прав: дура она! Дойдет до своих – хорошо; нет – туда ей и дорога, вслед за мужем!
– Но… ты ведь запретил ей?!
– Как запретишь? Отец и тот не смог.
Дрого был ошеломлен. Закружилась и, кажется, вновь заболела голова.
– НЕ СМОГ? – воскликнул он вдруг и чуть ли не бегом кинулся к жилищу, где скрывались от людских глаз родители Каймо и Туйи.
Корт смотрел на гостя с недоумением:
– Родившие предателя на позор себе и Роду не смеют предлагать еду и питье отважному охотнику. Что привело Дрого, сына Арго, под кров тех, кто стыдится собственной тени?
– Дрого, сын Арго, всегда рад разделить трапезу с Кортом, сыном Мамонта, ничем не запятнавшим своего имени, и с Даной, хозяйкой его очага!
– Благодарю за сказанное. И за оказанную нам честь.
По знаку хозяина Дана разостлала на гостевом месте шкуру белой кобылы – знак особого уважения гостю. Маленькая девочка, их дочь, забилась в самую глубину женской половины жилища, не решаясь показаться на свет.
– Так что же привело сюда храброго Дрого?
– Туйя. Но я ее не вижу.
– Она скоро вернется. Ушла туда за одеждой. Знает ли Дрого о ее замыслах?
– Да. И потому я здесь.
– Правильно ли я понял…
Послышался шорох откинутого полога. Дрого вскочил, обернулся – и оказался лицом к лицу с Туйей, не ожидавшей этой встречи.
– Зачем здесь… – начала говорить она, но Дрого прервал на полуслове. Все заготовленные слова, которые следует произносить жениху, куда-то исчезли, забылись под этим настороженным взглядом темных, глубоко запавших, выплаканных глаз.
– Туйя, ты никуда не уйдешь; ты не должна уходить, мы построим вместе наш дом, ты мне нужна…
Он говорил и говорил, не останавливаясь, сам не слыша и не понимая собственных слов. Ему казалось: стоит только прерваться – и над ним посмеются. Все, кто здесь есть.
Но в ее взгляде не было и тени насмешки. Настороженность, недоверие постепенно уходили, сменялись чем-то иным. Она выпустила из рук узел, замотанный в оленью шкуру, и, кажется, не заметила этого. Ее правая рука мягко скользнула в рукав малицы Дрого, левая легла сверху.
– Ох, Дрого! Не думала я, что такое от тебя услышу! Я ведь опозорена . Думала, ты и видеть меня не хочешь!
– Боялся. Отказ услышать боялся, – только и сказал Дрого.
– Ох… – Она тихо, про себя засмеялась и сразу же заплакала, припав лицом к его плечу.
Дрого ждали все. И отец, и Нага, и конечно Анга. Ойми и тот не спал.
– Долгонько! – улыбнулся Арго.
– Отец! Туйя никуда не уйдет! Завтра же начнем делать жилище…
– Ты погоди. А как – Начальный дар?
– ОХ! – Дрого рассмеялся, поняв, что не только о Начальном даре забыл, но и говорит сейчас как Туйя! «ОХ!..»
– Отец! Завтра…
– Пойдем вместе! А сейчас давай посмотрим, что сгодится для твоего Начального дара.
– Дрого иметь жена? – заговорила Анга. С явным интересом. И не только с интересом.
– Да! – Дрого внезапно схватил свою спасительницу, закружил, посадил на прежнее место. – Да! А ты – будешь охотник! Воин! Мой брат! Мужчина, не женщина! Поняла?
И глядя в ее недоумевающие глаза, принялся растолковывать решение Колдуна.
Так и получилось: к пробуждению Одноглазой не один, целых три обряда следовало подготовить – две свадьбы и перемену естества .
Перемена естества… Через этот Обряд проходят все колдуны (все настоящие колдуны): ведь им приходится бывать в разных обличьях, они должны одинаково понимать, ощущать изнутри и мужчин, и женщин. Но к рядовым общинникам это действо не применяется. Почти никогда, и сейчас – тот особый случай, когда такое исключение необходимо. Колдун видел: та, что спасла Дрого, – человек, не лашии . Колдун понимал: она всеми силами стремится стать своей здесь. Но знал он и другое: та, что пришла к людям от лашии, не должна иметь потомства! Это слишком опасно для всего Рода. Тем более для них, изгнанников. И присматриваясь к Найденышу, Колдун верил: это будет надежный охотник и воин, верный брат Дрого! Но подействует ли обряд – сейчас, когда он сам оставлен духами-покровителями? Во всяком случае, для успеха необходимо, чтобы Анга поняла , что ее ожидает. И хотела бы этого.
Дрого! Колдун улыбнулся, вспомнив его поглупевшее от счастья лицо. Ничего! Это неплохо, а то слишком быстро уж он стал взрослеть! Только бы не забыл на радости и о своей спасительнице. Она лишь им и живет, и сейчас… сейчас перемена ее естества просто необходима!
– Могучий Колдун! Дрого, сын Арго, и Анга-Найденыш у твоего входа!
(Легки на помине! Оба! Это хорошо!)
– Колдун рад приветствовать вас в своем жилище!
Анга тиха, настороженна – и все же не в силах скрыть любопытство: ее серые глаза так и бегают по закоулкам таинственного жилища. Но в лицо Колдуна она старается не смотреть: стесняется или побаивается.
Дрого развернул традиционное подношение: пояс, костяную иглу и нож.
– Могучий Колдун! Дрого, сын Арго, просит за ту, что спасла его жизнь. Великий вождь детей Мамонта присоединяется к просьбе сына.
К первому дару добавился второй: меховая шапка и бивневый дротик.
– О чем же просят старого Колдуна мудрый вождь и его храбрый сын?
– Пусть могучий Колдун упросит Первопредков взять в родню того, кто спас одного из сыновей Мамонта. Пусть наши духи-покровители не откажут в помощи нашему новому родственнику.
Колдун, не произнося ни слова, сверлил взглядом замершую Ангу. Не отрывая глаз, снял с пояса белый мешочек и высыпал его содержимое в пламя очага. Повалил густой розоватый и едкий дым. Сладко закружилась голова – и вот уже ни Дрого, ни Анга не могут понять, как долго сидят они здесь… Вечность , быть может? И где – здесь?..
Анга с ужасом поняла: перед ней уже не тот старик, что говорил у костра, кто пригласил их в свое жилище… ЭТОТ был иной. Неведомый. Властный. Кого немыслимо ослушаться, кому невозможно солгать…
Он заговорил вновь, он и не он, теперь слова доносились из каких-то немыслимых глубин…
– Готова ли бывшая лашии принять законы и обычаи детей Мамонта, стать человеком?
– Да! – Не слово, а выдох!
– Бывшая лашии сможет войти в человеческий Род как сын Мамонта – охотник и воин. Готова ли бывшая лашии переменить свое естество?
– Да! Да!!
– Бывшая лашии должна стать не просто одним из сыновей Мамонта, но сыном и братом тех, кто просит за нее перед Первопредками.
– Да! Да!! Да!!!
(Она не совсем понимает, что означают эти слова, хотя Дрого говорил… Но не важно; она на все согласна, она все-все вынесет, любую боль… Она будет настоящим охотником!)
…Дым постепенно рассеивался, и вот уже снова перед ними знакомый старый Колдун. Улыбается. А голова кружится, но не болит. И в теле легкость…
– Хорошо. Дрого сейчас уйдет один. Ты останешься здесь на три дня, пока Небесная Старуха не проснется окончательно. Одежду отдай Дрого: ты еще не человек и не должна ее носить. Завернись в эту шкуру и лежи здесь. Слушай внимательно. Смотри. И – ни слова, ни звука, все три дня!
Колдун проводил Дрого до тропы. На прощание сказал:
– Приготовьте одежду и оружие. Найдется?
Дрого молча кивнул, вспомнив те самые рубаху и штаны, что шила мать в прошлую зиму, из которых он так быстро вырос. Для Анги – в самый раз.
Колдун понял, что не ошибся в судьбе Найденыша, когда почувствовал: дружественные духи, духи-покровители явились вновь! Нет, пути в Верхний и Нижний Миры были закрыты по-прежнему; как и прежде, он не получил бы ответ ни на один из своих вопросов о будущем их Рода, о продолжении тропы. И все же духи явились, чтобы помочь бывшей лашии стать человеком! Тогда, бросая в очажное пламя травную смесь, соединенную с сухой кровью Рода и еще с кое-какими веществами, шепча слова призыва, Колдун и не чаял уже, что последует отклик, уже был готов с отчаянием и досадой вновь взять на себя роль «мудрого Узуна»… Но они явились, и соединились с ним, и говорили его языком!
Значит, они на правильном пути! Значит, этот скорчившийся под лошадиной шкурой голый живой комочек – уже не лашии, но еще не человек, никто! – возродится к новой жизни как новый сын вождя и брат Дрого, рожденный не женщиной от семени Арго – посланный самими духами! Видно по всему: недаром так странно вступает в их Род необычный пришлец. Еще неведомое, но какое-то очень важное значение будет иметь его тропка, слившись с тропой всего Рода детей Мамонта!
Духи наполнили все его жилище, их становилось все больше и больше, особенно ночью. Это были дружественные духи, никакая нечисть, никакое направленное Зло не смогли бы проникнуть сюда, через тройную Защиту , возобновляемую на каждом закате. Они спешили подготовить к вступлению в жизнь нового сына Мамонта за столь короткий срок: настоящее, многоэтапное Посвящение невозможно здесь, на чужой земле, во временном пристанище, освященном лишь сухой кровью Рода . Оно еще предстоит, Посвящение , там, где изгнанники обретут новую родину и восстановят все связи с Мирами и предками. Где это будет? Когда?.. Но, быть может, впервые за весь их горестный путь Колдун поверил в сердце своем: это будет!
А пока Колдун вглядывался внутренним оком в бесплотных гостей, вслушивался в их «говор». Некоторых узнавал. Но не к нему спешили они все и не к нему обращались, – к той, кому вот-вот предстояло, сменив естество , стать человеком! И лишь очень немногое удавалось понять Колдуну: бесплотные с разными по-разному и говорят! Все, что он мог, – вновь и вновь призывать их, через травный дым, через сухую кровь , через заклинания, надеясь на то, что та, ради кого они собираются здесь, в жилище Колдуна, слышит и понимает хоть что-то.
Сам он тоже говорил, днем, на человеческом языке: рассказывал то, что должен знать мужчина, сын Мамонта. Да, мужчина, охотник! Тот самый невероятно редкий случай, когда принятый в Род через смену естества получит мужские знаки и охотничье достоинство до Полного Посвящения . Только Тайное имя не будет ему открыто, пока не свершится окончательный обряд .
Дрого был даже рад, что в эти дни он не должен заниматься Ангой: не до того! Он и Туйя строили для себя свой дом! И не так уж важно, что весной, после зимовки, им, скорее всего, придется покинуть эти места; главное – куда бы теперь ни привела его воля предков, у него всегда будет свой очаг и хозяйка очага … И дети будут!
Забавно, оказывается, многие и знали, и ждали… Вуул на следующий день открыто смеялся: «Ну, решился наконец-то! Наш Дрого ловок на охоте, наш Дрого храбр в бою, а вот с женщиной – хуже ползунчика!» Что говорить, ему и самому было смешно – теперь, когда они неразлучны с Туйей!
А вот отец выглядел озабоченным и хмурым. С Колдуном говорил: «Что делать? Большерогих-то здесь и вовсе нет!» А Колдуна, похоже, это и вовсе не взволновало: «Пусть великий вождь своих духов спросит: кем заменить? Горбоносой лошадью, быть может?» Так оно и вышло; сказали духи отцу: «Для свадеб – сердце и печень горбоносой кобылы!» Странный зверь: там, на родине, таких и вовсе не было. Здесь же добыть горбоносую – проще простого!
А Туйя… Всего лишь третий день на исходе после их разговора, второй – после Начального дара , а кажется, всю жизнь были вместе! И невдомек теперь, как это могло быть, что какой-то Каймо… Нет его! И не было! В утро свадьбы Туйя призналась: еще и потому уходить хотела, что приревновала Дрого!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83