Странная искрящаяся завеса, мешавшая его уходу в Скрытые Миры, его общению с духами, отступила, порой почти не давала о себе знать. Но все равно духи молчали; даже самые послушные из них выходили из повиновения, едва лишь Колдун пытался спросить о Враге и его порождении. Угрозы были смутные, но устрашающие: грядущие бедствия – не от них и не от предков. Эти бедствия неотвратимы – ни умилостивить, ни отвести их нельзя! И хуже всего то, что Колдун не мог разобрать, какова будет эта Кара? Хонка? Нет, не хонка , не пожар, не сильные чужаки, не лашии … Что-то совсем, совсем иное. Неведомое.
Он последовал совету духов и неоднократно обращал внутренний взгляд как можно дальше на юг своего , Среднего Мира. Обычно такие видения намного понятнее тех, что выносят колдуны из своих полетов в иные, Скрытые Миры . Но сейчас… Колдун сомневался даже: действительно ли его южные видения относятся к этому Миру? Или, быть может, уже начинается великое соединение Миров – Конец и Начало?!
Где-то неизмеримо далеко – очевидно, на самом краю Земли – были горы. Яростные горы: они извергали вверх пламя, и небо было черно, и летели в небо камни, а по склонам, как ручьи (что там «как ручьи» – как потоки Большой воды! ), лилось жидкое пламя. Колдун если и не слышал, то ощущал чудовищный рев и грохот; он понимал: если здесь когда-то и была жизнь, то теперь она невозможна, все живое сожжено дотла, погребено, развеяно…
Так что же, это их общая участь?!
Если так, то нет спасения! Но ведь предки сказали иное, сказали, что спасение возможно?..
Колдун отказывался что-либо понять, настолько его видения были чужды всему его опыту, всему, что он пережил сам или о чем хотя бы слышал.
Ни к чему не приводили и наблюдения за тем, что происходит вблизи. Загадочного Крылана (или нечто подобное ему) Колдун так и не увидел, хотя решался порой на большой риск: покидал ночами свое жилье и, опираясь на новый, обоюдоострый посох, вырезанный из дерева, которое не горит, и закаленный в пламени колдовского очага, под особые напевы, обходил им же самим наведенный огненный круг, вслушиваясь в ночные шорохи, вглядываясь в сплетение ветвей и теней, пронизанных сиянием Одноглазой, в ночное небо… Ничего! Только плач совы – тотемной птицы их соседей, только ночной ветер и хорошо знакомые духи тревожат черные тени, только мелькнет по вершинам белка, преследуемая куницей… Нежить к Колдуну не являлась.
Не помогали и разговоры общинников. Отчуждение росло с каждым днем; при появлении Колдуна люди замолкали, и его ночные прогулки только подбросили хвороста в огонь, только усугубили положение. Но даже если бы этого и не было, ничего бы не изменилось. В конце концов, Донго навещал Колдуна исправно и старательно передавал слухи о нежити … Получалось так, что если сам Колдун не видел ничего, то охотники, женщины и дети, напротив, «видели» слишком многое. Разбираться в этих слухах, выискивать в груде домыслов, страхов и фантазий крупицу правды, которой там, быть может, и вовсе нет, – занятие бесполезное…
– А ты сам, Донго, видел Крылана еще раз?
– Нет, мудрый наставник! Донго Крылана не видел.
– А что-нибудь другое? Странное, необычное?
– Нет, мудрый наставник! Разве что в сновидениях. Пересказывались сны, но и они не давали пути. Самое большее, что усматривал в них Колдун, – шутки духов, привлеченных людскими страхами… Как-то раз он не выдержал, сказал Донго: «Ты напрасно называешь меня наставником! Ты еще не ученик Колдуна, и я не знаю, станешь ли ты действительно моим учеником, Донго, молодой охотник!» Мальчик хороший, огорчать его не хотелось, но что делать, если Колдун начал сомневаться в своей собственной силе! И как можно что-то обещать, если сама судьба их Рода висит на волоске!
По мере того как распространялись слухи и росла неприязнь к нему, Колдун все чаще ловил внимательный взгляд вождя Арго. Конечно, разговор необходим. Но что он может сообщить вождю сейчас? Что нежить – не выследить? Что всему их Роду угрожает еще и другое неведомое, исходящее от каких-то огнедышащих гор на краю их Мира? Что дары бесполезны, что иные Миры могут закрыться, а духи – отвернуться от него в любой день?.. Колдун понимал: как ни тяжко, а говорить с вождем нужно даже об этом, даже если ничего другого он так и не узнает. И лучше, если разговор этот начнет сам Колдун: однажды он уже промолчал, выжидая, – и к чему это привело?
Понимал – и все же выжидал и теперь, все еще надеясь на что-то. Может быть, он получит от духов ответ? Или хотя бы знак? Или его молодой собрат-Куница добьется успеха?.. Больше всего Колдун жалел сейчас о той черепной чаше, обломки которой были им зарыты много лет назад, возле ручья. Да, сейчас могло помочь лишь одно: взгляд сквозь лунную воду. Но чаша Хорру невосстановима, а своей Колдун не приобрел. Своя черепная чаша могла появиться у него лишь в том случае, если бы тогда он до конца оставался со своим наставником…
Знак в конце концов был дан. В одну из ночей бодрствования Небесной Старухи ее сморил нежданный сон, недолгий, но глубокий. Так уже бывало, и не раз. Но в эту ночь общинники, собравшись в центре стойбища, смотрели, как на светлый зрак наплывает черная тень, с особенным страхом. Сияние гасло, медленно, но неотвратимо, тьма скрадывала окружающее, и люди невольно жались ближе друг к другу, к еще тлеющим общим очагам. Послышался плач (женский? детский?). И еще, и еще…
– Покормите очаги! – распорядился Арго. Взметнувшееся пламя осветило фигуры и угрюмые лица, отбросило к краям стойбища резкие тени… Круг света посреди сгущающегося мрака. Колдун был здесь же. На него старались не смотреть. Но было нетрудно понять смысл отдельных взглядов.
– Дрого! – неунывающий Вуул хлопнул по плечу своего товарища. – Тебе не кажется, что мы вновь превращаемся в ползунчиков? От стойбища – ни на шаг; на охоту пошел – и с неба глаз не сводишь, больше о солнце думаешь, чем о добыче! Не знаю, как тебе, а мне – надоело!
Дрого, закреплявший наконечник на древке дротика, крепко стянул и связал концы ремешка и только потом с любопытством посмотрел на Вуула:
– Я был там, на похоронах Лайми, моего племянника. Колдунам – верю. А ты?
– Да нет же! – Вуул, скрестив ноги, примостился на траве, рядом с Дрого. – Я не о том. Просто не могу больше. Засиделся. Вчера ночью от тени своей шарахнулся. Боюсь, скоро или я кого-нибудь из наших приму за… Не за него самого . Или, чего доброго, меня кто-нибудь спутает с другим.
– И что же предлагает храбрый Вуул?
– Поразмять ноги! Никто же не запрещал охотникам уходить, верно? Нельзя только ночью возвращаться. Вот я и предлагаю: соберемся впятером, ты еще своего брата Йома уговоришь, – и отправимся подальше отсюда, за бизоном. А? Со всеми предосторожностями, конечно; и с Колдуном посоветуемся.
Дрого задумался. Предложение было очень заманчивым; он и сам хотел бы хоть на несколько дней отвлечься от происходящего. А тут еще – бизоны, которых ему еще ни разу не приходилось видеть живыми, в стадах… Рассказывают, их стада еще больше, чем лошадиные.
– Уговорил. Сейчас закончу дротик, и пойдем к остальным.
– Давай помогу. Ты прикрепляй перо, а я обмазку приготовлю… Смолу вижу, а где воск?
И Вуул принялся смешивать в маленькой деревянной плошке сосновую смолу и воск – клеящую обмазку, которой наконечник закрепляется в древке.
Собрать удалось не всех, на кого рассчитывал Вуул. Каймо и Аун согласились с радостью; Донго проворчал: «С Колдуном поговорить нужно». А вот Йом, к великому огорчению Дрого, отказался наотрез.
– Не могу. Жена на сносях, боится всего. Одну не оставишь. Так что путь объясню – и доброй охоты!
Так-то оно так, и все же…
Не возражал и вождь, только усмехнулся:
– Сам бы пошел, да нельзя!
Айя только вздохнула, но промолчала.
А вот Колдун был явно не рад.
– Понимаю вас, да не ко времени затеяли. Глядите: Одноглазая почти заснула. Самое опасное время, а вы далеко! И погода…
Погода действительно переменилась с тех пор, как Небесная Старуха вновь стала готовиться ко сну. Жару сменила прохлада, а потом и настоящий холод, особенно по ночам, – хотя время для него вроде бы еще не наступило. Солнце поблекло, а потом и совсем укрылось за клочковатыми тучами, проливающимися уже совсем по-осеннему тягучими, надоедливыми дождями. И ветер. Здесь, в стойбище, защищенном лесистым склоном, он почти не ощущался, но стоило только выйти на открытое пространство, как он сразу давал о себе знать – резкий, пронизывающий, дующий не с северо-запада, как это бывает здесь чаще всего, а почему-то с юго-востока.
– Ну, погода… – усмехнулся Вуул.
– Да погода вам не помеха! – перебил его Колдун. – Что ж, идите. Только вначале слушайте и запоминайте…
Уже когда поутру пятеро молодых охотников, одетых не по-летнему тепло, встали на южную тропу, Колдун еще раз напутствовал их:
Помните! После заката друг от друга – ни на шаг! Даже по нужде одному не отходить! И чтобы костер не гас. А вернетесь в стойбище только вместе с солнцем! Что бы ни произошло, и думать не смейте о возвращении до света!
И долго еще смотрел им вслед седой старик, опираясь на свой новый обоюдоострый посох. (А может, и вправду хорошо, что они уходят! Ведь нет большой опасности, если только они не пренебрегут советами… Не пренебрегут, нет!.. Пусть проветрятся, пусть прогуляются. Донго – тем более…)
Вождь давно собирался поговорить с Колдуном. О многом. Нет, Арго нисколько не обольщался надеждами на то, что Колдун может сказать о нежити что-то новое и важное. Знал бы – сам бы подошел к вождю. А он – как будто нарочно старается избегать Арго. Почему? Ведь люди явно настроены против Колдуна. И рано или поздно они сами обратятся к вождю. И тогда Арго должен будет принять решение. Какое? Что он вообще знает о своем Колдуне? Действительно ли он никак не связан с тем, что случилось… и чему, по-видимому, еще предстоит случиться?
На следующий день после ухода молодых охотников Арго не выдержал. Дождался, когда Колдун появится в стойбище, подсел к нему и, не отрывая от него глаз, сказал:
– Старый! Колдун! Вождь Арго хочет задать тебе вопросы. Вождь Арго хочет говорить с тобой!
(Вот оно! То, чего давно ждал, от чего уклонялся…)
– Колдун детей Мамонта рад говорить со своим вождем! Но, боюсь, я не смогу поведать ничего нового. Такого, чего вождь не знает и сам. Защита действует; смертей нет ни у нас, ни у соседей. А сказать что-то иное… Я пытался узнать больше, но духи молчат.
– Мои вопросы не только об этом. О многом.
– Понимаю. Но, быть может, подождем еще немного? Хотя бы до завтра. Сегодня – первая ночь сна Небесной Старухи. Важная ночь. Я попытаюсь еще раз обратиться к духам, навестить предков. Уверен: мой собрат-Куница займется тем же. Быть может, кому-то из нас откроется большее.
Арго возражать не стал:
– Хорошо. Я ждал долго – полагаю, еще день ничего не изменит. Когда вождь сможет посетить Колдуна?
– Если что-то откроется мне, я сам приду с рассветом к дому вождя. Если нет… Куницу или вестника можно ожидать до полудня… Если старый Колдун не навестит своего вождя спозаранок, он будет ждать гостя в своем жилище, когда тени вновь начнут удлиняться.
Арго думал, что лишний день ничего не решит. Оказалось, он ошибся.
Пятеро молодых охотников быстрым шагом уходили на юг. К полудню подошли к той невидимой границе, дальше которой им еще не случалось удаляться от родных мест. Здесь, на вершине холма, с которого широко открывалась речная долина, остановились, чтобы оглядеться. Дул почти непрерывный, пронизывающий южный ветер.
– Пойдемте скорее! – проворчал Каймо. – Холодно.
– Дальше должно быть полегче: ложбиной прямо на юг. Так, Дрого? – спросил Вуул.
– Йом говорил – так. Потом – снова вверх, так, чтобы слева показалась Большая вода, потом… Смотрите!
Дрого показал вниз. Там из широкого полукруглого лога, поросшего лиственным редколесьем, тянулись струйки дыма. Охотники знали точно: никто из соседей здесь не живет!
– Может быть, Куницы или Серые Совы тоже на охоту отправились? – неуверенно предположил Аун. – Или наши, из общины Кано?
Но Вуул решительно покачал головой:
– Смотрите: большой, средний… дымков больше, чем пальцев на руке! Это не охотничий привал, это стойбище. Чужие.
Дело становилось серьезным. И интересным. На памяти молодых охотников (да и не только молодых) из чужих здесь появлялись лишь небольшие группы охотников, вроде такой, как они сами. Здесь – переселение. Быть может, новые соседи. Быть может – война. Но вряд ли: три Рода, давно обжившие эти земли, могут дать отпор любому врагу. Скорее всего, после знакомства и переговоров чужаки или пойдут дальше, или действительно будут приняты как новые соседи.
– Может быть, спустимся? – спросил Каймо.
Было бы заманчиво первыми разузнать о пришельцах и принести весть в родное стойбище. Но Вуул решительно покачал головой:
– Нет, Не будем сходить с тропы. Опасности нет; наши – сильнее, значит, и менять тропу нам ни к чему. Это дело детей Куницы: они ближе всего… И потом, хороши мы будем в этаком наряде! – Он с улыбкой поправил венок из цветов белого шиповника, надетый по настоянию Колдуна. Такие же венки были у всех пятерых, как и стебли чеснока, сплетенные с ремешками, удерживающими обереги.
– Ну, это-то можно и снять, – проворчал Каймо.
– Нельзя. Мы обещали Колдуну. А слово мужчины – одно!
День близился к концу. Охотники уже давно миновали места, которые посещали прежде, и теперь шли по незнакомой местности, по приметам, которые сообщил Йом. Они соотносили положение солнца, почти невидимого из-за туч, и Большой воды, то скрывающейся за холмами и перелесками, то внезапно вновь развертывающей свою ленту слева, далеко внизу, в долине. Не бывавшие здесь ни разу, молодые охотники узнавали то, что видят, по точным описаниям тех, кто здесь уже побывал.
На открытой местности идти против ветра, не только не утихающего, но как будто даже равномерно усиливающегося, было не столько трудно, сколько противно. Хоть бы он освежал, так нет же! Только пыль, от которой приходится прищуривать и протирать глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83