хоть и на ночь, а устроились как на зимовку; женщины постарались. И погода не подвела: не будет так надоевшей сырости.
Ойми за обе щеки уписывал печеных улиток, важно угощал мать:
– Ешь, женщина!
Он отличился: даром что мал, а улиток собрал столько, что и те, кто повзрослей, только присвистнули!
– Отец, я б и селезня подшиб, и гусака, да дротика не было. Ты сделай мне дротик, обязательно сделай! Только настоящий! Ладно?
Йом шутливо потеребил сынишку за рыжий вихор. (В отца!)
– Нет уж! Делай сам, как умеешь. Ты же знаешь закон: охотник делает свое оружие сам . Или меняет на свою добычу.
– А это – не добыча, что ли?! – Возмущенный Ойми протянул отцу очередную улитку. – Ойми завтра еще наберет! Много-много! Знает – где!..
– Ты же слышал вождя: завтра – выступаем! Так что не до улиток, матери помогать будешь… Не дуйся, не дуйся, погоди до зимовки: так и быть, сделаю тебе короткие дротики , если будет за что…
(«И то! Приучать пора; к зиме и совсем окрепнет!»)
Нага, сытая, умиротворенная, привалившись к плечу мужа, кормила грудью Аймилу.
Подошел Дрого:
– Брат! Отец сказал: наша стража – третья!
– Третья так третья, выспаться успеем… Сегодня – по двое?
– Да. Чужаков нет. Спокойно. Завтра – на тропу. Пусть спят.
– Ну и правильно!
Хорошо, спокойно. В холодном зеленом небе над озером – совсем тонкий белый отщепок: Небесная Старуха едва-едва начинает приоткрывать свой единственный глаз. Интересно, будут ли сегодня голоса неприкаянных?
Хорошо, если бы не было: и не так страшно, как противно…
Огненный круг уже наведен и все еще мерцает в сгущающейся тьме.
Йом почувствовал, как его трясут за плечо… Дрого!
– Эй, брат! Заспался? Наша стража.
Уже у костра продолжал посмеиваться:
– С женой хорошо было? Едва добудился.
Йом улыбнулся и, ничего не отвечая, легонько хлопнул брата по макушке.
(«Не женат еще, а понимает! Сегодня действительно было очень хорошо…»)
Они немного покормили костры (пламя должно быть ровным и низким ), прошлись вдоль всего Круга, вглядываясь и напряженно вслушиваясь во мрак. Ничего опасного. Тишина. Какая-то звенящая тишина.
Еле открывающийся глаз Небесной Старухи уже исчез. Только звезды. Дрого вертел запрокинутой головой, ища знакомые очертания.
– Вон они, Гуси, – показал Йом, – и Большой, и Малый. Стало быть, завтра наш путь – туда.
Тьма. Глухая осенняя ночь. Сегодня небо ясное, звезд много, но они не дают света. Куда ни посмотри, взгляд вязнет во тьме…
– Что это? – вдруг спросил Дрого, указывая в сторону озера. Йом присмотрелся…
Две кроваво-красные точки. Далеко. Будто светятся… Дальние костры? Не похоже. Почему-то вспомнилось ночное сияние над Проклятой ложбиной .
– Не знаю. Что бы ни было, от тех мы защищены. А люди… Будем слушать, будем следить. Пойдем к кострам.
Уже на ходу Йом оглянулся, и ему показалось, что красные точки приблизились.
Дрема навалилась неожиданно. Тяжелая, непереносимая. Их стража только началась, а уже не было сил бороться со сном.
– Да что же это такое! – ворчал Дрого, в третий Раз смачивая глаза водой из баклаги. (Промыл бы как следует, да воды мало. Выльешь всю – пить сразу захочется, да и что будешь делать, если сон не пройдет?!) – Сроду со мной такого не было!
Йом и сам ничего не понимал. Знал одно: ни усталость, ни Нага здесь ни при чем. Он ходил взад-вперед, он тер буквально раздирал кулаками слипающиеся глаза, старался слушать ночные звуки, но ничего не было слышно. Совсем ничего, все та же глубокая мертвящая тишина. И хотелось только одного: упасть прямо здесь, на месте свернуться калачиком, как его Ойми, – и спать, спать…
– Пройдемся еще раз вдоль Круга!
– Хорошо, идем, – ответил Дрого и… сел на землю, положил копье, опустил голову в колени… – Я сейчас, сейчас…
Нужно растолкать, растормошить брата, пока не стряслось беды.
Йом сделал шаг… другой… Но непреодолимая сила так тянула его самого к земле, что противиться уже не было никакой мочи. Он только посидит чуть-чуть, немного отдохнет…
…Йом резко вскинул голову, словно от удара по плечу. Как? Он заснул на страже?!
Посмотрев на небо, охотник облегченно перевел дыхание. Если и спал, то действительно чуть-чуть: звезды не сместились с тех мест, на которых были, когда он в последний раз глядел на них, и до конца третьей стражи было по-прежнему далеко. И сон прошел совершенно, Йом чувствовал себя бодрым и сильным.
(…Э-э-э! А вот братишку совсем сморило. И впрямь калачиком, словно Ойми, свернулся, а копье обнял, из рук не выпускает!) Йом сделал было шаг вперед, чтобы разбудить Дрого, но остановился. (А зачем? Пусть и он чуть-чуть поспит, а Йом тем временем сделает то, что они собирались сделать: еще раз обойдет Круг. До смены еще о-го-го сколько!)
Обход завершился быстро. Йом задержался, пытаясь всмотреться во мрак, там, где они видели красные точки. Ничего! Он уже повернулся, чтобы вернуться к костру и разбудить Дрого, как вдруг…
Из темноты, издалека, от озера послышался знакомый голос:
– Йом! ЙОМ!
Что это? ОТКУДА?! Нага зовет!.. Но почему? Что случилось?! Как оказалась она там, в ночи, далеко от стоянки?!
– Йом! ЙО-О-ОМ!
– Нага? Ты где, Нага? Что стряслось?!
(Ах ты!.. Ну конечно, это его непутевый сынишка отправился ночью за улитками! Как тогда – к деду! И пока они спали, Нага обнаружила пропажу и теперь бежит за ним. А там, в ночи…)
Голос – все дальше и дальше…
– ЙО-О-ОМ!
Не думая больше ни о чем, забыв все наставления Колдуна, даже не подняв тревогу, так и не разбудив своего брата, Йом переступил черту Огненного круга, разорвав его Защиту, и бросился туда, в густую тьму, на родной призыв.
Он бежал на голос, не замечая ничего вокруг: ни сгущающейся тьмы, ни того, что их стоянка теперь – все дальше и дальше… Случилось что-то ужасное, чудовищное!.. Как уже было однажды!..
– Нага! Н-А-А-АГА!
Ее голос не приближается – отдаляется! Почему?!
– ЙО-О-ОМ! ПОМОГИ!!
Рвется сердце, стучит кровь в висках… Быть может, ее кто-то схватил?! Сейчас, сейчас!.. СКОРЕЕ!
– ОТ-Е-Е-ЕЦ! ПОМОГИ!!
ОЙМИ?! Великие предки, духи-покровители, да что же такое делается?!
Йому казалось, он уже видит, различает фигуру своей жены… Только почему она ускользает от него, несмотря на зовы? Сама зовет и ускользает…
– НАГА! ОЙМИ! Где вы?!
Поскользнулся на палой листве, скатился в овражек… Вскочил – и дальше, на голос, на голос!
– ЙО-О-ОМ!
…Как долго длится эта безумная гонка?! Йом не знает, он уже не понимает ничего… Только голос, только зов… И ОНА, его жена… Вот снова мелькнула… Чтобы тут же скрыться!..
– Н-А-А-АГА!
…Наконец-то! Спит Одноглазая, темно… Но жена – вот она, совсем рядом… ЧТО ЖЕ СЛУЧИЛОСЬ?!
– ЙО-О-ОМ!
Вот она, в двух шагах… Остановилась, ждет… А где Ойми?!
– Йом! Наконец-то! Только сними ЭТО!
Ее палец указывает на стебли чеснока, сплетенные с ремешком оберега… И сейчас, когда наконец-то он нашел жену, и Ойми, конечно, где-то здесь, рядом, и Аймила… Йом не колеблясь сорвал и отбросил в сторону то, что раздражает Нагу, чтобы скорее, скорее обнять ее…
– НУ ВОТ И ХОРОШО!
Руки, сомкнувшиеся на его шее… Глаза… Хищная улыбка, оскал… ЭТО НЕ НАГА!!!
– ВОТ МЫ И ВСТРЕТИЛИСЬ! СНОВА ВСТРЕТИЛИСЬ! Я ДАВНО ЖДАЛ, ДАВНО…
Черты на миг расплылись – и преобразились в иные, хорошо знакомые… Йом рванулся, попытался извернуться, сдавить, скрутить врага. Но этой силе невозможно противостоять, она все сломит, все сокрушит…
– ТЫ СТАНЕШЬ МОИМ ДРУГОМ! СОВСЕМ СКОРО, А ТАМ И ДРУГИЕ!..
Последний отчаянный рывок! Бесполезно… Красные огненные глаза – у самого лица; они втягивают, всасывают в себя, и там, за ними, не ледяная тропа – нет! – бездна! Йом почувствовал, как в горло вонзаются длинные, необычайно острые зубы…
Дрого вырвался из сна, из какой-то глубокой норы, куда он падал и падал – навстречу двум огненным точкам. (Или это две светящиеся капли крови?) Словно кто-то рванул за волосы, – так быстро очутился он на ногах.. КАКОЙ ПОЗОР!.. А ЙОМ?!
– Йом! – Дрого позвал вполголоса, чтобы не разбудить спящих. Он вспомнил непонятную, непреодолимую дрему. Должно быть, и Йома сморило! Ничего! До конца их стражи – Дрого, наморщив лоб, стал всматриваться в небо, пытаясь сообразить, – да! до конца их стражи время есть, сейчас он найдет и разбудит Йома… Ну что за напасть с ними приключилась?!
– Йом! Йом! – продолжал окликать он, напряженно всматриваясь в землю… (Не мог же в самом деле его брат уйти к Наге! Ах да! Они ведь еще раз собирались обойти Круг! Наверное, Йом проснулся первым и сейчас где-то там, неподалеку…)
Так случилось, что Дрого начал обход Круга с того самого места, где Йом закончил его. (Что-то не так… Или это только кажется? ) Отбежав к костру, он зажег один из подготовленных факелов и поспешно вернулся… Так и есть! Молодой охотник похолодел, увидев здесь, на самом Круге, заметный даже при свете звезд четкий отпечаток человеческой ноги, ведущий прочь от стоянки…
(Йом ушел? Йом разорвал Защиту?)
– ЙО-О-М! – закричал он в ночь, уже не заботясь о том, разбудит людей или нет.
Далеко, видимо у самого озера, вновь загорелись две точки. Теперь они безошибочно и мощно впились прямо в него, в Дрого, в саму его душу, вытаскивая наружу, заставляя идти…
НЕЛЬЗЯ СМОТРЕТЬ В ГЛАЗА НЕЖИТИ!
Резко отпрянув назад, закрыв рукавом глаза, Дрого срывающимся голосом подал сигнал – тот самый, что несколько дней назад:
– Й-о-го-го-го-го! Й-я-а-а-а! (Опасность! Враг – рядом!)
– Как же так? Как ты мог заснуть на страже?!
Отец еще ни разу не говорил с Дрого таким голосом. Взгляд его, исходящий презрением, почти ощутимо отталкивал сына, – даже ночная тьма не могла этого скрыть. И жалко, безнадежно убого звучал его ответный лепет:
– Не знаю… Нас обоих сморило…
– ОБОИХ?! И где же твой брат? Его нет! Дрого опустил голову под взглядами охотников. Они стояли около прохода сквозь Огненный круг. Позади в темноте слышались рыдания Наги.
– Факелы! – командовал Арго. – Уходим на поиск. Колдун! Старый! Что еще нужно для защиты?
– Вас много. Чеснок, обереги у всех? Будет огонь… Тогда – ничего больше; ОН не посмеет напасть. Только держитесь все вместе. А это – на случай. – Колдун протянул вождю свой осиновый посох. – В случае чего – бей этим : ваши дротики бесполезны.
Арго недоверчиво хмыкнул, но посох взял.
– Когда уйдем – замкни Круг и жди нас. Остается четвертая стража… А ты, – он так посмотрел на сына, что лучше бы Дрого ослеп! – ты иди к матери. Досыпай .
Из группы охотников послышался смешок… Каймо!
Ни на кого не глядя, Дрого двинулся во тьму. Вернувшиеся не застанут его в живых, – это понимали все. И отец тоже.
Спас Колдун.
– Великий вождь, не спеши! Твой сын не виноват, не слабость его одолела – сила , которой простой охотник противостоять не может. И Йома – тоже. Не их вина; не всякий колдун может с этим сладить… Ты должен гордиться своим Дрого. Смотри: его не увело туда , вслед за Йомом. Он даже тревогу поднял. А это непросто, ты уж поверь старому!
Арго помолчал. Затем кивнул сыну:
– Хорошо. Пойдешь с нами. Но может, тебе и впрямь лучше остаться? Не спать, сторожить.
Сейчас в его словах не было ни презрения, ни даже укора. Но Дрого решительно замотал головой и едва смог выговорить:
– Нет. Я туда. Брата искать.
След на влажной земле был хорошо виден при свете факелов.
– Он бежал! – бормотали охотники. – Куда, зачем?
Руки стискивали древки копий – неужели их оружие и впрямь бесполезно?! – глаза озирались вокруг. Опасность мерещилась всюду: в каждом кусте, каждой кочке… Неведомая опасность, и от того еще более страшная.
Берег озера. Здесь светлее, да и ночь – Арго взглянул на звезды – на исходе. В камышах заухала какая-то неведомая птица, и кое-кто из бывалых охотников вздрогнул.
Здесь следы еще яснее: Йом бежал, увязая в песке, бежал изо всех сил… К кому-то или к чему-то! Они обогнули низкорослый кустарник, – видно, Йом прорывался сквозь него, не разбирая тропы, – открылась широкая песчаная отмель. И здесь… Сыновья Мамонта не только остановились, но и невольно попятились.
Там, впереди, куда уводила цепочка следов, вырвавшихся из кустарника, лежало распростертое тело. А на нем…
На нем сидела огромная крылатая тварь, бесстрашно и зло взирая на охотников кроваво-красными глазами…
КРЫЛАН!
(«Так вот ты каков, наводивший ужас на детей Мамонта, сгубивший моего племянника, а теперь еще и брата… Тварь, из-за которой я, охотник, опозорился, заснув на страже!..»)
Перебросив копье в левую руку, Дрого выхватил из колчана дротик и метнулся вперед.
– Дрого! ПОДОЖДИ!
Арго, сжимая колдовское оружие, бросился вслед за сыном. И тут…
Тварь, сидящая на теле Йома, расправила свои перепончатые крылья, разинула пасть (какие белые, какие длинные зубы!)… И охотников ударило нечто – в самую голову, в самый мозг…
Когда открыли глаза, на песке осталось лишь неподвижное тело. Крылан исчез.
Мертвого Йома внесли в лагерь уже на рассвете. Дрого не уходил, терпеливо вынес рыдания и причитания Наги, но когда маленький Ойми посмотрел на него своими круглыми, еще не осознающими случившееся глазенками, когда задрожали его пухлые губы, – молодой охотник не выдержал. Ушел, убежал, упал на лежанку, до тошноты закусил край вонючей лошадиной шкуры… Лишь бы не разреветься!
Мать неслышно выскользнула из шалаша, а через какое-то время появился отец. Посидел рядом, помолчал. Потом твердой ладонью хлопнул сына по спине:
– Все, хватит, идем! Ты – мужчина!
Вначале мужчины, а потом и женщины, обмывавшие тело Йома, диву давались: ни одной раны! Отчего же он умер?
И еще странность: тело обмывали на солнце, и оно казалось давно, безнадежно мертвым. Но когда Йома обрядили и уложили в им же построенном шалаше – хоть и временный, а дом! – у каждого, кто подходил проститься с сородичем, невольно возникала мысль: «Да полно! Мёртв ли он?!» Казалось, Йом спит. Необычайно бледен, быть может, болен, но спит. Колдун, осмотревший мертвого охотника особенно внимательно и расспросивший обо всех подробностях, сосредоточенно о чем-то думал, но молчал.
По обычаю детей Мамонта, хоронить следовало на другой день, после ночи, проведенной под родным кровом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83