Со дня их восхождения минуло шесть дней.Поначалу Джез подумала, не предложить ли им чаю, прежде чем предъявить документы, но почти сразу же отвергла эту мысль. Никакого чая, никакого кофе, ни даже стакана воды – если они, конечно, сами не попросят. Это чисто деловая встреча, и она не обязана проявлять никакого гостеприимства, ни к чему демонстрировать какие-то особые женские чары.Одета она была по-деловому, по-мужски, – как «ранчеро», как хозяин. На ней были простые темно-коричневые кожаные брюки, заправленные в ковбойские сапоги тонкой кожи, и рубашка мужского покроя из плотного белого хлопка, с узким кожаным галстуком по шее. Она надела старую ковбойскую шляпу, которую подарил ей на восемнадцатилетие один из вакерос. Для него это была просто шутка, но шляпа на голове Джез приобретала оттенок какого-то угрожающего щегольства – не шляпа, а боевой флаг. Детали ее наряда, взятые вместе, создавали воинственное обличье, такое же однозначное, как одежда матадора.Сегодня Джез вышагивала совсем не своей обычной изящной женской походкой – сапоги придавали ей твердую, весомую поступь. Ее беззаботная, легкая, беспечная походка канатоходца сменилась суровым шагом, соответствующим ее грозно надвинутой на глаза шляпе. Ее можно было принять за юношу, она даже волосы убрала назад, заплетя их в косу.У нее была мысль пригласить Кейси на эту беседу, но, поразмыслив, она решила, что раз он не имеет формально никакого отношения к земле, то это будет не к месту. Сестер она тоже не приглашала, поскольку Джимми Розмонт и сэр Джон и так выступали от их имени, и их присутствие могло лишь отвлечь ее от того, что она должна сказать. Стоя за отцовским столом, Джез нетерпеливо постукивала каблуком. Еще две минуты – и их можно считать опоздавшими.Джез услышала, как подъехала машина, как Сьюзи открыла дверь. Раздались шаги двух мужчин, поднимающихся по лестнице. Наконец-то! Она оставалась на месте, не сделав ни шага им навстречу, без улыбки, ожидая, когда они подойдут и поздороваются с ней за руку.– Устраивайтесь поудобнее, джентльмены, – скомандовала Джез, села в рабочее кресло отца и слегка отодвинула его, чтобы водрузить скрещенные ноги на стол. Она оглядела комнату, стены которой были увешаны фотографиями в рамках, сделанными на протяжении последних ста лет, чеками на продажу племенных быков и бережно хранимыми письмами от лидеров партии демократов, и ощутила присутствие Майка Килкуллена.– Когда мы виделись с вами в первый раз, – спокойно начала она, переводя взгляд с одного на другого, – вы развернули передо мной свой план переустройства ранчо Килкуллена, или, как его называли прежде, на заре калифорнийской истории, ранчо Монтанья-де-ла-Луна. Вы не знаете, почему оно так называлось, мистер Розмонт?– Нет, мисс Килкуллен.– Это название переводится как «Гора Луны». Ибо с тех пор, как люди поселились на этой земле, – а это было очень давно, – они наблюдали, как каждый вечер прямо из-за горы Портола восходит луна, и, конечно, многие из них вследствие своего невежества думали, что гора рождает луну. Но вы, мистер Розмонт, и вы, сэр Джон, люди образованные и слишком современные, чтобы интересоваться такими древними выдумками. Когда вы видите гору, вы думаете о том, какие возможности она дает для развития кондоминиумов.– Да, мисс Килкуллен. Но времена меняются, – сказал Джимми Розмонт, – а вместе с ними и горы.– Не настолько, насколько вы думаете, мистер Розмонт. Мне не понравилась ваша затея...– Мы это заметили, – сухо вставил сэр Джон.– И она мне по-прежнему не нравится! Но тогда я еще не знала, что сделать, чтобы ей воспрепятствовать. Я предприняла изыскания с целью выяснить, насколько законно завещание моего отца, и обнаружила нечто действительно интересное. Он оставил землю дочерям, не имея на то права.– Да что вы говорите! – Джимми Розмонт улыбнулся добродушной снисходительной улыбкой.– Землю, – продолжала упрямо Джез, – распоряжаться которой он сам не имел особого права, землю, по поводу которой дан обет, запрещающий передавать ее кому бы то ни было иначе, как учитывая все его условия.– Что еще за ерунда? – Голос сэра Джона прозвучал беззаботно и даже весело.– Это не ерунда, сэр Джон. – Джез встала. – Я должна показать вам несколько бумаг. Во-первых, письмо моей прапрабабки Хуаниты Изабеллы Валенсия Килкуллен, адресованное ее будущей невестке.Джез не торопясь зачитала перевод письма, подготовленный профессором испанского языка Калифорнийского университета Ирвином и нотариально заверенный. Затем коротко, но точно изложила им поэтапную историю земельных грантов в Калифорнии, а также разъяснила значение увеличенной черно-белой копии документа, который они с Кейси обнаружили в Хантингтонской библиотеке, переведя для них клятву Бернардо Валенсия и подписи четырех свидетелей. Все это опять-таки было заверено у нотариуса. Она показала им печать президента США, придавшую окончательную силу собственности на землю, а также фотокопию купчей, подписанной Антонио Валенсия и Майклом Килкулленом. Она показала им увеличенные фотографии, сделанные с высоты Трех Стражей. Наконец, используя современную топографическую карту участка, она показала им обведенную красным границу земли, которая «должна оставаться неприкосновенной для рук человеческих», подчеркнув при этом, что Килкуллены столь же свято, как Валенсия, чтили древний обет.Завершив демонстрацию, она встала во весь рост за столом, стараясь подавить торжествующую улыбку. Джимми Розмонт и сэр Джон обменялись взглядами, значение которых осталось для Джез неясным. Молчание нарушил сэр Джон.– Это действительно чудесно, мисс Килкуллен. Я поздравляю вас с проделанной вами разыскной работой.Он говорил в своей обычной добродушной манере.– Умно и аккуратно исполнено, – согласился Джимми Розмонт. – В любое время можете рассчитывать получить у меня работу.– До чего все же любопытно бывает окунуться в историю, – добавил сэр Джон, – и к тому же в ней есть шарм, романтика и, без сомнения, глубокое благочестие. Я вам от души признателен за этот рассказ.– Сэр Джон, разве вы не понимаете, что это означает? – Джез ко всему была готова, только не к этому благодушию. Она знала, что эти люди не из тех, кто легко проигрывает. Почему же тогда они не расстроились? Страх закрался в сердце Джез.– Могло бы означать, мисс Килкуллен, могло бы означать, если бы не вот это. – Сэр Джон наклонился и выудил из пачки бумаг одну. – Эта купчая на ранчо, зарегистрированная в архиве округа в Санта-Ане, является единственным документом, имеющим ныне законную силу.– О чем вы говорите? – Джез повысила голос. – Законную силу имеет мексиканское пожалование, в этом все дело! Это проверенное временем доказательство того, что Валенсия владели землей до 1788 года, пока не продали ее Килкулленам. Не думайте уверять меня, что оно не имеет законной силы!– Именно это мы и пытаемся вам внушить, – сказал Джимми Розмонт, причем его холеное лицо, от скул до лба, выражало саму любезность. – Этот клочок старой бумажки не имеет никакой юридической силы. И он никогда не был зарегистрирован в Санта-Ане! Если бы был – нас бы это, конечно, обязывало, а пока же это чистые домыслы, одни домыслы. Факт остается фактом – этот документ не был зарегистрирован.– Да вы с ума сошли! Это же невозможно! Это чистая формальность, и вы прекрасно это понимаете.– Мисс Килкуллен, я понимаю ваше огорчение и очень вам сочувствую. – Сэр Джон склонился вперед, дабы подчеркнуть свое участие. – Вы не сможете предотвратить продажу земли, опираясь на устное соглашение двух мужчин – Антонио Валенсия и Майкла Килкуллена, давно усопших, а также волю Теодосио Марии Валенсия, тоже давно усопшего, изложенную в письме одной женщины к другой, также давно почивших. И даже печать самого президента Филмора не добавляет этой бумажке ценности.– Сэр Джон прав, – произнес Джимми Розмонт почти лениво. – У вашего отца были все права оставить землю вам и вашим сестрам. В архиве нет никаких иных указаний, а это единственный для нас достоверный источник.– Это невозможно.Хотя она продолжала сопротивляться, но чувствовала, как маленькая змейка страха выросла в огромного змея, обвившего ее сердце. При мысли об ужасной ошибке она вся похолодела.– Мы, конечно, не рассчитываем, что вы примете наши слова на веру, – перебил ее Джимми Розмонт, проявляя теперь уже явное нетерпение. – Мы только теряем время, дискутируя о том, в чем вас могут убедить только ваши адвокаты. Позвоните им и спросите, правы мы или нет.– Я это обязательно сделаю, мистер Розмонт, можете не беспокоиться. Но они уже сказали мне, что есть десятки способов, какими я могу затягивать это дело, предотвращая продажу земли, даже если выяснится, что договор не имеет юридической силы, во что я ни на минуту не верю.– Вот в этом вы абсолютно правы, – сказал сэр Джон. – Я думаю, что при наличии умных адвокатов вы можете тянуть это дело на протяжении двадцати или тридцати лет. Но в конце концов вы проиграете. Вы потратите всю жизнь в бесплодной борьбе. А как вы думаете рассчитываться с адвокатами за такое длинное дело?– Это уже мои проблемы!Джез отмахнулась от вопроса, чувствуя, как в ней нарастает паника, так что ей стало казаться, что сейчас лопнет грудь.– Это действительно будет проблемой, мисс Килкуллен, даже для такой богатой женщины. Мои друзья в Гонконге, однако, имеют неограниченные ресурсы, они могут судиться вечно и никогда не сдадутся, ибо они смотрят на вещи более масштабно, как я уже разъяснял вам во время нашей первой встречи, а вот ваша жизнь... Мне не хотелось бы наблюдать, как такая очаровательная молодая леди губит свою жизнь.– Чтобы платить адвокатам, я заложу свою долю земли, – сказала Джез с вызовом. – Бог знает сколько она стоит.– Тогда вы не только проиграете дело, – сказал насмешливо Джимми Розмонт, – но еще и лишитесь наследства.– Не думаете ли вы, что вам придется иметь дело только со мной? – сказала яростно Джез. – В Калифорнии полно всяких экологических движений, все они отлично организованы и не оставят от вас камня на камне: борцы за чистоту окружающей среды, противники урбанизации, сторонники поэтапного освоения, борцы за сохранение диких земель и тому подобное.– С ними мы сумеем найти общий язык, – сказал сэр Джон со спокойной уверенностью, поскольку ему было доподлинно известно, что губернатор сидит у Лидди Килкуллен в кармане. Все-таки умница Джимми, что обстряпал это дело! – А когда будет нужно, мы им немного подбросим. Несколько сотен акров тут, несколько сотен там. Вы не поверите, как эти любители живой природы становятся благоразумны, когда получают хотя бы маленький кусочек пирога.И не рассчитывайте, подумал самодовольно сэр Джон, ни на какую помощь со стороны правительства штата, которое уже свело усилия когда-то могущественного Берегового комитета до полной беззубости.– Пора ехать, Джон, я жду звонка.Мужчины поднялись. Одного взгляда на полное неколебимой решимости лицо Джез было достаточно, и они решили не прощаться с ней за руку. Повернувшись, оба направились к двери.Джез онемело опустилась в кресло. Ее сердце разрывалось.Стройная конструкция вдруг рухнула по не зависящим от нее причинам. Ухватившись за последнюю, отчаянную идею, она вскочила и бросилась им вслед.– Сэр Джон! А что скажут китайцы, когда узнают об «обете»? Они же невероятно суеверны. Для них будет дурной приметой застраивать землю, защищенную старинным договором.– Недурно, мисс Килкуллен, – сказал Джимми Розмонт, улыбаясь.– Вы правы, мисс Килкуллен, – учтиво сказал сэр Джон. – Но мои друзья куда более суеверны в том, что касается потерянных прибылей, нежели в приметах. Они с радостью пойдут на риск, больше, чем с радостью, – с восторгом. Против суеверий нет лучшего средства, чем полтора миллиарда коммунистов, лезущих в вашу дверь. XXI – Уж не знаю, Ферни, – сказала Валери по дороге к имению «Валенсия», – зачем сегодня мы понадобились Джез, но я не нашла, как отговориться. Она так настойчиво убеждала меня, что дело серьезное. Джимми сказал, что ей, несомненно, придется согласиться на продажу земли, правда, он признал, что если уж ей очень захочется повредничать, она сможет потянуть это дело.– Да, ты, кажется, права, – проворчала Фернанда, – но почему ты не предложила ей приехать к нам в отель и согласилась, чтобы мы сами тащились туда? Мы с Джорджиной запланировали на сегодня кое-какие покупки в Беверли-Хиллз.– Вы с ней когда-нибудь занимаетесь чем-то кроме покупок?– А что здесь еще делать? – буркнула Фернанда. Благодарение господу, что существуют магазины. Когда две женщины отправляются туда, кому придет в голову, что у них в отеле зарезервирован номер, где они могут наслаждаться друг другом весь день? До этого еще никто не додумался, пусть даже они порой возвращаются без покупок. Сейчас, когда она стала так богата, никто не удивится, если она целыми неделями будет мотаться по магазинам, не находя ничего стоящего. Это забавно – ей теперь так трудно угодить, что она так ни на чем не может остановиться.Когда они вернутся в Нью-Йорк и у Джимми в кармане будет разрешение на продажу земли, они с Джорджиной смогут быть вместе столько, сколько захотят. Они купят маленькую квартирку где-нибудь на полпути между их домами в современном безликом здании, где не будет лифтера и где они будут полностью свободны, не отвлекаясь на прислугу, мужей и телефонные звонки.При мысли о том, насколько они с Джорджиной подходят друг другу, Фернанда задрожала всем телом.– Тебя не знобит? – спросила Валери.– Нет, это, наверное, пыльца, она просто висит в воздухе.– Гм-м.Валери никак не отреагировала, да она и не слышала, что ответила ей сестра. Она чувствовала такое облегчение, будто избавилась от вечно мучившей и раздражавшей ее болезни.Это вынужденное пребывание в Калифорнии, хотя и было довольно скучным, напоминало ей изношенный шнур, который в конце концов лопается в самом слабом месте. Сейчас, со стороны, нью-йоркская жизнь казалась похожей на катание на огромной карусели, безвкусно раскрашенной карусели с яркими, неправдоподобно большими лошадьми, увешанными многими метрами сверкающей мишуры и щеголяющими своими султанами с переливающимися разноцветными блестками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77