– Вы испугали меня до полусмерти, – сурово сказала она. – Кто такой Лесли Дафф?– Я. Я изменил имя для фильма.– А я уж решила, что вы маньяк-насильник. – Джез все еще здорово злилась из-за пережитого недавно страха.– Это мне знакомо. Убеждены, что каждый мужчина жаждет ваше тело, или же это относится только ко мне?– Конечно, к вам. – Джез закусила губу, чтобы сдержать улыбку, вспомнив, как перепугала его в свое время угрозой цунами после того землетрясения, которое случилось несколько недель назад. – К вашей манере держаться.– Вас и вправду увезет на обед муж?– Нет, – призналась Джез. – Я просто хотела, чтобы вы перестали посылать мне записки.– Значит, все же пообедаем вместе.– Ну, все равно надо же что-то съесть... Решено. Кстати, что означает это «прощаю»?– Прощаю за то, что вы были так сексуальны, когда снимали меня для портрета. Ведь были же, признайтесь? Впервые в жизни фотограф заставил меня раздеться во время съемок.– А-а. Вот в чем дело. Что ж, возможно, я и вправду воспользовалась своим преимуществом. Я полагала, что актеры предпочитают открытую игру. Если б не это землетрясение, кто знает, чем бы все могло кончиться? В конце концов, вы уже были на мне. К тому же голый.– Я позволил бы вам вырваться, – заверил ее Сэм Батлер. – Я допустил ошибку и приношу свои извинения. Я был не прав.Вглядываясь в его лицо, Джез подумала, что странным образом верит его словам. Такие, как Сэм Батлер, не бродят по улицам, навязывая себя женщинам.Актеры нередко – это хамелеоны, всецело зависящие внешне от предложенной роли, но Сэму Батлеру достаточно было выглядеть просто самим собой. Трудно скрыть совершенную мужественность его черт: сильный квадратный подбородок, прямой нос, густые, почти льняные волосы, решительные бездонно-голубые глаза, крупный, уверенный рот – все в нем было подобрано так, чтобы любая толпа викторианских барышень немедленно рухнула в обморок при первой же встрече с ним... Ну что он мог с этим поделать? Внешность Сэма Батлера говорила сама за себя, причем вовсе не обязательно правду. Однако никаким актерским мастерством тут уж точно ничего не изменишь: ни добавить, ни убавить. Да он просто рожден для роли романтического героя! И, как молодой Оливер, чтобы доказать, что он хороший актер, Сэм Батлер вынужден всегда скрываться под гримом.Проще всего, думала Джез, при взгляде на него решить, что видишь его насквозь: еще один тип, который не понимает слова «нет», и не заметить при этом его любящего и тоскующего по дому сердца, которое властно заявляло свои права, едва он вспоминал о родной Австралии. Что ж, влияние планеты Голливуд сказывается и на ней тоже, и ничего хорошего в этом нет.Батлер взглянул на часы.– Надо мчаться! Мы можем опоздать на занятия.Они бегом добежали до школы, едва дыша, и Сэм взял Джез за руку, помогая быстрее преодолеть последний лестничный пролет. Они влетели в класс ровно в тот момент, когда Маффет уже собирался закрывать дверь, и рухнули на свои места.– Я уже видел подобное и раньше, – язвительно заметил Маффет. – Но на моих занятиях никакой чепухи не будет. Никакого пустого трепа, жевания табака, наплевательского отношения или идиотского шума. – Он указал на Сэма и Джез. – И первым делом – никаких розовых слюней. Хотите с кем-то встречаться – отправляйтесь в школу для одиночек.– Да мы двоюродные брат и сестра, – заверил его Сэм.– Да-да, брат и сестра, – охотно подхватила Джез.– Наши матери – родные сестры, – продолжал плести Сэм.– Двойняшки, – не унималась Джез.Она уже не могла остановиться. Сиамские близнецы? Она чувствовала, как зреет в ней истерический хохот, который вот-вот прорвется наружу сумасшедшим потоком и который невозможно унять. Приступы этого хохота, бесконечные в школе, ею уже почти забыты, но накатывают всегда в самое неподходящее время и в самом неподходящем месте, словно черпая энергию в себе самих. Неважно, где это происходит, на торжественном богослужении, обручении, свадьбе или похоронах... О боже!Она почувствовала, как пальцы Сэма впились ей в предплечье, и сумела сдержаться, не допустить непоправимое, пока не заметила боковым зрением, что он сам трясется, пытаясь справиться с хохотом и старательно пряча лицо, уткнув подбородок в грудь. Вот только с усами проблема: попробуй-ка спрячь в воротник эти длинные, черные усы! Этого зрелища для Джез оказалось достаточно. Сгорбив плечи и уткнувшись глазами в пол, она дала волю долго сдерживаемому приступу, зайдясь в безудержном, до слез, хохоте.– Да что тут происходит? – взорвался Маффет.– Но это же... школа комиков... сэр, – с трудом выдавил из себя Сэм. – Моя кузина... очень... восприимчива к шуткам.– Ладно, – буркнул Маффет угрюмо. – Но чтобы больше этого не было!Джез с трудом удалось взять себя в руки, в основном потому, что еще пара минут истерики – и штанишки стали бы мокрыми.Эта внезапная отрезвляющая мысль заняла ее полностью, до самого перерыва на обед. Прикрыв глаза и сосредоточившись только на этой угрозе, она уговаривала себя не реагировать на приступы сдавленного смеха, время от времени вновь сотрясавшие Сэма, которые она угадывала по легкому дрожанию стула.Наконец подошло время обеда, и Джез с Сэмом решились взглянуть друг на друга.– Почему мы так хохотали? – искренне недоумевала Джез.– Не знаю. – Сэм пожал плечами.– Ничего смешного вроде бы не было.– Даже близко, – согласился Сэм. – Ну что смешного может быть в близнецах?При слове «близнецы» они снова зашлись от смеха, утирая слезы и судорожно хватая ртом воздух, пока не вывалились, пошатываясь, из классной комнаты, тотчас же устремившись на первый этаж в комнаты отдыха.– Мне нужно еще доплатить за стоянку, – сказала Джез Сэму, когда они снова встретились, уже на улице.– Я пойду с тобой, – весело предложил он.– А где твоя машина?– Там. – Сэм указал на длинный черный лимузин, медленно катящий вдоль дороги вслед за ними. – Студия не позволила мне самому сесть за руль, когда я поехал сюда. Боялись, что я еще что-нибудь нарушу, пока доеду.– Вот бы за мной кто так ухаживал, – с завистью сказала Джез. – Я едва нашла место для парковки. Это на студии решили послать тебя в гриме?– Да нет, я сам. Только так можно оставаться неузнанным. После выхода на экран моего последнего фильма... – Голос его постепенно стих, словно от смущения.– Хочешь сказать, что сводишь с ума толпы? Это, наверно, в Голливуде. В этом городе никто на тебя и внимания не обратит. Мы, местные жители, страшно гордимся своей выдержкой.Сэм промычал что-то, глядя в сторону.– О господи, да я уверена, что это так. Женщины при виде тебя должны с ума сходить. Теперь-то я понимаю. Будь в автошколе побольше женщин, все бы это имело особый смысл. Они таких, как ты, сто лет не видели.– Мне это противно, – ответил он просто. – Оставим этот разговор, пошли лучше обедать. – Он легонько подтолкнул Джез к лимузину.– А куда мы поедем? Уже через полчаса нужно вернуться, а поблизости, кроме «Макдоналдса» да «Полло Локо», ничего нет.– Я обо всем уже позаботился. – Сэм Батлер открыл огромную плетеную корзину для пикника, стоявшую на полу, и извлек оттуда массу свертков, пакетиков и пластмассовых коробочек с едой. – Я попросил заказать кое-что из австралийских деликатесов, а начнем мы, пожалуй, с австралийского белого вина.Он отклеил усы, снял кепку и очки и облегченно тряхнул головой.– Пожалуйста, вина, – проговорила Джез, вытягиваясь на сиденье лимузина и с удовольствием разминая затекшие ноги. – Вина, крепкого и много. Ты что, рассчитывал на гостей или заказал все это одному себе?– Конечно, себе. Одна мысль об автошколе нагоняла на меня такую тоску, что я ничего другого придумать не мог, как только запить и заесть это горе. Вот только, боюсь, с Маффетом это не пройдет.– Не произноси его имя, – взмолилась Джез. – Когда у нас есть всего лишь полчаса, не нужно их портить. Я чую запах приправы... О-о, Сэм Батлер, для провинциала из Перта ты очень быстро все схватываешь...
У него оказались две бутылки вина, говядина со специями, ржаной хлеб, горчица, маринованные огурчики, французский соус, ростбиф с кровью и даже куриная печенка, которую решили приберечь напоследок, поскольку сочли заказанный студией сырный торт слишком калорийным, особенно после того, как съели по три сандвича и выпили почти все вино.Никогда раньше еда и питье не были для них так необходимы. Они ели быстро, жадно, в полном молчании, если не считать блаженного мычания при каждом новом изобретенном ими сандвиче с новой начинкой. Когда оба почувствовали, что сыты, они открыли окна лимузина, вдыхая свежий воздух и не спеша вернуться на вторую половину занятий.– Я туда больше не пойду, – внезапно объявил Сэм.– Куда не пойдешь? И кстати, где мы? – спросила Джез, вдруг потеряв способность ориентироваться.– Не пойду обратно. Ни за что не вернусь больше в эту комнату. Я просто больше не вынесу. У нас в Австралии этих идиотских автошкол нет. А я не гражданин Америки. Что они могут мне сделать? Вернусь себе в Перт. Не объявят же меня преступником – в Австралии любой суд будет на моей стороне.– Но если ты не пойдешь, все утро пропадет даром. Придется проходить все сначала, – полусонно возразила Джез.– Пусть, но сейчас все равно не пойду. Подумаешь, утро, в конце-то концов... Невелика цена...– Цена чего?– Цена встречи с тобой. Я бы согласился две недели тут отсидеть, лишь бы снова встретить тебя. Или три. Или целый месяц. Да даже год, пропади все пропадом. И только ради тебя, коббер.– Мог бы просто мне позвонить, если это так для тебя много значит, – засмеялась Джез, различив в его словах некоторую театральность.– Я боялся, что ты не захочешь со мной разговаривать. Такое могло быть?– Не исключено. Что значит «коббер»?– Приятель... подруга...– Как мило... Ужасно мило. – Джез внезапно расчувствовалась. – Ну просто безу-умно-о мило... Но, по-моему, мне пора... В эту... как ее там... школу. Можешь сказать водителю?– Пожалуйста, обратно к школе, – попросил через стекло Сэм.– Мы стоим у нее уже минут пятнадцать, – отозвался шофер.– Не может быть! – не поверила своим глазам Джез, взглянув на часы.Они бросились вверх по лестнице, перескакивая ступеньки. Джез летела впереди, Сэм мчался следом. Дверь была закрыта. Они принялись барабанить в нее, но в ответ услышали только садистский голос Маффета:– Я предупреждал вас обоих, не вздумайте отрицать!– Вот дерьмо!Джез едва не разрыдалась.– Это моя вина.– Да уж, черт побери!– Я что-нибудь придумаю.– Это что же? – с сомнением проговорила она. – Объясни, как ты собираешься уладить то, что четыре часа в этой школе пошли просто псу под хвост?– Ну, с этим я, наверно, справиться не смогу, – смущенно пробормотал Сэм. – Никогда, даже если б пытался всю оставшуюся жизнь.Джез взглянула на Сэма: его лицо выражало полное и искреннее смятение, глаза были полны упрека самому себе, а вся фигура – воплощенное страдание.– А ну, выше нос, – вдруг сказала она. – Я тебя прощаю. Это не самое страшное, что мне приходилось терпеть от мужчин.– Хотел бы я встретить того ублюдка, который еще больше виноват перед тобой, чем я.– Мы слегка пьяны, Сэм?– Нет, это невозможно. Белым австралийским вином не напьешься. Со мной такого еще не было. Правда, до двух бутылок никогда и не доходило. Но сейчас можно попробовать. Давай зальем вином горе.– После обеда?– Конечно. Немного рановато, правда. Или пойдем в цирк, тот, с шатром, что на побережье... Я мечтаю пойти туда с самого первого дня, как приехал. Шпагоглотатели, жонглеры, пожиратели огня... Ну как?– Я жутко хочу спать. Мне нужно немножко передохнуть.– Бедняжка коббер, ты просто не привыкла к австралийскому вину, – сказал он. – Я отвезу тебя домой.– А что будет с моей машиной? Не могу же я сесть за руль в таком виде? Боюсь, я не очень крепко стою на ногах...– Я попрошу, чтобы о ней позаботились, просто дай мне ключи.Джез послушно позволила ему усадить себя в лимузин и тотчас же заснула. Комбинация, включающая четыре часа в автошколе, обильную еду, вино и прочие переживания этого утра, для нее оказалась слишком выматывающей.
Она проснулась на чужой кровати, под чужим одеялом и по темноте за окном поняла, что уже ночь. Она лежала не шевелясь, свято веря, что если немного постараться, то можно вспомнить, где она и как сюда попала. В комнате горела всего одна небольшая лампа, и за окном Джез различила силуэты деревьев. То, что она смогла разглядеть в полумраке спальни, напомнило ей о Юконе, каким он мог бы быть лет сто назад. Она улавливала запах пылающих дров, слышала за стеной звук мужских шагов. Снова закрыв глаза, Джез попыталась сосредоточиться. Юкон, пылающие дрова, покрывало, деревья – нет, дальше пустота. Она быстро провела руками по телу: джинсы, рабочая блуза – все на месте. Девушка на все руки. Мэл Ботвиник, Пит ди Констанза, «Дэзл», автомобили, автошкола...Быстро откинув одеяло, Джез поднялась и тут же почувствовала, что прекрасно отдохнула, словно за всю жизнь не спала лучше. Она прошлась по тускло освещенной комнате с деревянными панелями, пока не наткнулась на ванную. Там она долго плескала себе в лицо ледяными струями, почистила зубы новой щеткой, найденной там же, и внимательно изучила себя в зеркало.Результат осмотра оказался потрясающим: даже на ее критический взгляд, выглядит она сейчас едва на восемнадцать. Джез улыбнулась. То ли дело тут в глубоком сне, то ли в отсутствии косметики, то ли в задорном беспорядке волос, но сейчас перед ней та самая девушка, которую она не видела с самого первого курса учебы в Центре искусств. Глаза веселы и беззаботны, щеки полыхают розовым румянцем – так она выглядела только до встречи с Гэйбом. Но что еще лучше – она и чувствует себя как та девушка.Ботинки найти она не смогла, но на ногах оставались носки. Подойдя к двери спальни, она осторожно приоткрыла ее, стараясь не шуметь, и застыла у порога, выглядывая в образовавшуюся щель: перед нею была гостиная с камином, в котором пылал огонь, служивший также и единственным освещением.Дверь в другом конце комнаты открылась, и с охапкой дров в руках в нее вошел Сэм Батлер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77