Прежде чем сделать решительный шаг, она хотела еще раз проконсультироваться у их личного адвоката.Майк Килкуллен даже не пытался ее остановить. Слишком поздно, думал он, одновременно молчаливо соглашаясь с ее решением и чувствуя себя неудачником. Если б не дети, у них с Лидией в последние десять лет и так не было ничего общего, одни воспоминания. Они постараются договориться, чтобы девочки как можно больше времени проводили с ним, но Майк давным-давно знал, что рано или поздно Лидди вернется к жизни, от которой никогда по-настоящему не удалялась.Уже более двух лет она не позволяла ему даже пальцем к ней прикасаться. Он не винил ее – как не винил себя за то, что не послушался ее бесконечных уговоров продать ранчо и начать новую жизнь с семьей в Филадельфии. Коль скоро ей могла прийти в голову эта идиотская, болезненная идея, значит, они и вправду совершили огромную ошибку, поженившись.Погода той весной выдалась прекрасная, но гнетущим и давящим был климат в его душе. После затяжных зимних дождей холмы вокруг ранчо покрылись сочной зеленью и стали напоминать Ирландию; скот наедался досыта, и после мартовского клеймения скота цены на новое поголовье – здоровое и быстро набирающее вес – достигли рекордного уровня. На аукционе в Сан-Франциско Майк купил двух призовых быков, а остатки прибыли положил в банк в Сан-Клементе, где давно уже держал счет.Что ж, за счет скота особо не разбогатеешь, думал он, тем более в Калифорнии, но, если не слишком роскошествовать, заботиться о земле и поголовье, иметь достаточные площади под урожай, сдавать их в аренду, чтобы обеспечить надежный ежегодный доход, голодать не придется, это уж точно.В Техасе отрезок земли размером в шестьдесят четыре тысячи акров сочли бы крошечным наделом, но здесь, в Южной Калифорнии, в свои тридцать четыре года Майк Килкуллен считался одним из крупнейших землевладельцев. Ранчо занимало почти одну шестую округа Оранж, и даже несмотря на то, что Майк голосовал за демократов, за ним закрепилась репутация настоящего гражданина. Все бы ничего, если забыть о том, что его личная жизнь суха, как сток раковины, и бесцветна, как земля за пределами верхней границы лесов на перевале Оулд-Сэддлбэк.От жалости к себе уже тошнит, сказал себе Майк, направив машину в Сан-Хуан, чтобы взглянуть, открыта ли еще кофейня Свена Хансена. Там можно выпить чашку крепкого кофе с куском кекса. Идти сегодня в бар «Свэллоуз», заполненный веселой, разудалой толпой, настроения не было, но без детей гасиенда после обеда настолько пустела, что оставалось либо выбираться оттуда куда глаза глядят, либо сидеть дома, обливаясь горючими слезами над собственным одиночеством. Беда в том, размышлял Майк, что по вечерам скотина рано укладывается спать. Если б не так, ему и присесть было бы некогда, а значит, и лишний раз задуматься.– Мисс? Я не слишком поздно?– К вашим услугам, сэр, чего желаете? – отозвалась Сильвия. Она спустилась вниз, чтобы сделать себе чашечку кофе, и собиралась уже закрыть кафе на ночь, поскольку Свена не было. Однажды ей пришлось играть официантку, и на секунду ее позабавила возможность сыграть ту же роль в жизни. Эта идея наполнила ее глаза таинственным светом.– Кофе, пожалуйста, и один из ваших фирменных кексов с тмином, если что-то осталось.О Пресвятая Дева, Мария-заступница! К каким же это услугам? Ему бы такую официанточку, с легким акцентом и тонкой усмешкой в глазах, бросающую в ответ такие возбуждающие фразочки, – и он ей покажет, к каким услугам. Для начала зацелует ее до полусмерти, пока голова не пойдет кругом.– Могу я предложить вам сливки или же вы предпочитаете черный кофе? – опять спросила Сильвия.– Черный лучше. Вы давно здесь работаете?– Всего неделю. Свен – мой двоюродный дядя.– Вы здесь надолго?– Я приехала всего лишь на лето, – с сожалением ответила девушка.– А имя у вас есть?– Сильвия...Вот это экземпляр, думала Сильвия. Он просто превосходен! Проведя в Голливуде шесть безумных, перегруженных и все же одиноких месяцев, она уже начала подумывать, где найти человека, который бы ей понравился: взрослого, но без занудства, сильного и мужественного, к каким она привыкла в Швеции. На актеров и режиссеров, сценаристов и продюсеров из Голливуда у нее времени нет. Уж слишком они надломленные, искусственные, слишком поглощены глуповатым и избыточным миром кино.– Я Майк Килкуллен, – сказал он, поднимаясь и протягивая ей руку. – Не хотите ли выпить со мной чашку кофе?– А здесь разрешено официанткам принимать приглашения посетителей?– В Сан-Хуан-Капистрано все разрешено, – ответил Майк, неторопливо улыбаясь. – Добро пожаловать в Дворец Свободы.– Вы живете по соседству, Майк Килкуллен? – серьезно спросила Сильвия, присаживаясь рядом.Он, несомненно, ирландец. Как она сразу не догадалась? Дитя севера, как и она. Человек с жаркой кровью и, без сомнения, тяжелым характером, способный как на глубокую преданность, так и на сильное упрямство, подчас склонный и к меланхолии, в общем, чуть-чуть с сумасшедшинкой.– У меня тут ранчо, милях в пяти южнее.– Что вы выращиваете?– Выращиваю? Я скотовод, – ответил он со сдержанной гордостью, представляя себя этой прелестной женщине. Уж слишком она владеет собой и слишком самоуверенна, чтобы принять ее за девушку. – Хотите посмотреть мое ранчо? Как-нибудь на днях? Со Свеном я договорюсь. Вы ездите верхом?Он был взволнован, как мальчишка, впервые приглашающий девушку на серьезное свидание. Она хотя бы догадывается, насколько красива? Его поразило, как такая женщина могла задержаться в таком простоватом месте, могла заниматься таким непрестижным делом, но расспрашивать он не посмел, боясь показаться бестактным.– Я очень люблю верховую езду. Вы можете достать для меня лошадь?– Конечно.– Завтра у меня выходной, – объявила Сильвия.– Но завтра же суббота. Вы уверены, что не понадобитесь Свену?– Может быть, и понадоблюсь, но меня не будет. Я поеду с вами верхом. Во Дворец Свободы.Когда Сильвия смеялась, под глазами у нее возникали легкие морщинки, и эти выразительные лучики веселья внезапно меняли весь ее облик: былая серьезность куда-то пропадала, она становилась откровенно радостной.– Быстро вы обучились обычаям этой страны.– Мне говорили, что я способная.– Я заеду за вами в любое удобное для вас время. Возьмем с собой немного еды и отправимся к океану, устроим там пикник на утесе.– Прекрасно! Именно об этом я и мечтала! Я всегда делаю то, что мне хочется.
– Обычно мой отец приезжал сюда, переходил бухту вброд и, можно сказать, вытаскивал омаров руками, – рассказывал Сильвии Майк, когда они скакали к пещере в желтоватом утесе, с которого свисали похожие на порывы пламени стебли фуксии и пурпурной бугенвиллеи. Они спешились, и Майк расстелил на земле одеяло, покидал на него пакеты с бутербродами и термос, выбрав для этого место в углублении скал: там они могли поесть с удовольствием, надежно укрытые от ветра, продувающего берег насквозь.Слева от них раскинулся Тихий океан. Бесконечные ряды волн с пенящимися гребнями, разбиваясь о валуны Валенсия-Пойнт, поднимали высокие струи брызг. От кромки воды пещеру отделяла широкая полоса пляжа, песок потемнел от прилива, пропитавшись влагой, и был покрыт паутиной водорослей и клочьями морской пены. Надо всем этим простирался бездонный купол небес, озаренный солнцем. Такой особенный, тонкий, прозрачный, пьянящий свет бывает только там, где океан сливается с небом.Пока Майк распрягал лошадей, чтобы они могли пастись на свободе, Сильвия легко сбежала вниз, на берег, где после откатившейся волны остались капли воды, сверкавшие драгоценной россыпью, и застыла там на отметке прилива. Прикрыв руками глаза, она стала медленно поворачиваться в лучах солнца. Океан, пляж, сотни и сотни миль зеленых холмов, верхушки гор, различимые вдали за прибрежными скалами, – она кружилась и кружилась, вглядываясь в линию горизонта, раскинув в восторге руки, в восторге от бесконечных просторов, простирающихся от самой кромки воды и до вершин гор.– Здесь просто рай! – воскликнула она и бросилась бежать вдоль берега, бесцельно, в никуда, – естественная реакция для человека, вдруг обнаружившего, что он находится на краю земли.Майк рассмеялся, заметив, как лошади пустились вскачь, едва Сильвия побежала по берегу. Они составляли единую живописную группу – вместе с океаном, солнцем, этим воздухом и шумом прибоя. Майк бросился следом за Сильвией, и так они носились по кромке воды, останавливаясь, меняя направление, разворачиваясь, уклоняясь и ускользая друг от друга, налетая и сталкиваясь, как сорвавшиеся с поводка щенки, но наконец, обессилевшие и запыхавшиеся, вынуждены были остановиться.Они упали на песок, но в ту же секунду обнаружили, что он сочится влагой, и, смеясь, помогли друг другу подняться, а потом побрели вверх по склону, к пещере, где рухнули на расстеленное одеяло, продолжая хохотать.– Хочешь поцеловать меня? – спросила Сильвия, едва к ней вернулась способность говорить.– Это самый глупый вопрос, который я когда-либо слышал, – ответил Майк и сжал ее в объятиях.Она была стройная, тонкая, он – большой и мускулистый, но оба достаточно сильные и одинаково сумасшедшие. Безумие овладело ими с той самой минуты, когда они впервые увидели друг друга, и не давало заснуть ночью, наполняя волнующими образами.Порывистые, резковатые, неловкие от неистовой страсти, они целовались, крепко обнимая друг друга, с той поспешностью, которая оставляет синяки на губах, заставляет упираться носом в нос и натирать подбородок, пока наконец не найдется удобное и правильное положение.Сильвия принялась расстегивать рубашку Майка, когда он еще продолжал ее целовать. Ей не терпелось увидеть белизну его кожи, границу между нею и загаром, она жаждала упереться руками в сильную, мускулистую грудь, почувствовать его мощь, пройтись ладонями по густым волосам на его груди. Она познала первого любовника, едва ей исполнилось шестнадцать, но с той поры ни один мужчина не вызывал в ней такой страсти, такого жгучего желания, словно от его исполнения сейчас зависела вся ее жизнь.– Подожди! – остановил ее Майк, когда она нетерпеливо взялась за его ремень. – Ты уверена, что знаешь, что делаешь?– Это самый глупый вопрос... – прошептала она. – Лучше помоги мне.Заглянув ей в глаза, он понял вдруг, прочитал в них, что с этой женщиной вступает в странный и незнакомый мир, в котором не нужны вопросы. Он должен просто следовать за ней.– Я помогаю, – ответил Майк и через секунду разделся донага. Он уложил Сильвию на одеяло, снял с нее льняную рубашку и, хотя пальцы дрожали, ловко расстегнул «молнию» на белых брюках.– Быстрее, – без тени сомнения приказала она, освобождаясь от одежд.– Быстрее? – Ему хотелось изучить ее тело, насладиться ее красотой неспешно и тщательно.– Я хочу тебя. Сейчас, – проговорила она низким, слегка дрогнувшим голосом, голосом, не терпящим возражений, и внезапным гибким движением приподнялась, села на одеяле и, перекатившись, оказалась верхом на нем, распластав под собой и сжав коленями его бедра.Какое-то время она наслаждалась его мощью и силой, любуясь им, затем, качнувшись взад-вперед, уверенно и не спеша, не говоря ни слова, завладела им – тонкая белая колонна из крови и плоти, откинувшаяся назад на вытянутых руках, с задорно торчащими вверх грудями, гордо вздернутой головой и широко распахнувшимися от муки и наслаждения глазами – счастливый наездник, первый разорвавший ленту на финишной черте.Затем она всем весом легла на его грудь и вытянула ноги поверх его ног, так чтобы их тела слились воедино по всей длине. Он был настолько крупнее, что практически не ощущал ее веса, пока лежал, откинувшись на спину, стараясь контролировать свои чувства и выжидая, что она будет делать дальше. Застыв на минуту, она чувствовала, как он заполняет ее, прислушиваясь к биению его сердца, частоте дыхания, к его пульсу.Он был как дикое животное на пустынном диком берегу, за которым она давно охотится и вот наконец поймала, думала Сильвия, подставив спину теплу солнечных лучей и ощущая на губах вкус соли. Теперь уже можно и не спешить. Теперь он полностью принадлежит ей. То, чего хочет, она получает всегда. Теперь можно позволить себе наслаждаться любовной прелюдией, едва ощутимо сжимая и разжимая мышцы, настолько легко, что никто другой, менее чуткий, чем Майк Килкуллен, этого и не заметил бы.Он словно ждал от нее этого слабого сигнала. Быстро обхватив руками легкое, прекрасное тело, не размыкая сплетенных ног, он легко приподнял ее и перевернул на спину, под себя, так что теперь уже он мог наблюдать за ней сверху вниз. Они долго смотрели друг другу в глаза, и Майк понял, что Сильвия его разгадала: ни одна женщина не оседлает его, не подчинит себе, ни одна не заставит его взорваться, если он этого не хочет.Осторожно и неспешно освободив себя от пленительных пут ее тела, Майк нежно принялся ласкать внутреннюю поверхность ее бедер. Затем вновь овладел ею, останавливаясь и выжидая, прежде чем двинуться дальше хоть на дюйм, давая себе отдых и чутко вслушиваясь в ее призывные ответные движения. Они не проронили ни слова, и, вновь прервавшись, он опять принялся ласкать тот самый таинственно-сокровенный участок ее тела, слыша, как откликается Сильвия на его ласки, устремляется навстречу ему, прислушиваясь к ее участившемуся дыханию, наблюдая, как она начинает задыхаться от страсти, крепко зажмурив глаза. Только дождавшись знакомого сигнала, уловив сначала внутреннее напряжение, затем тяжелое оседание ее бедер, только услышав сдержанный вздох, сорвавшийся с ее губ, он позволил себе ускорить ритм, отдавшись страсти, которая должна была привести их обоих к счастливому завершению.Они лежали, повернувшись на бок и не размыкая объятий.– Этого не может быть, – пробормотал Майк странным, незнакомым голосом.– Обычно этого и не бывает, – ответила она, мягко рассмеявшись.– Не смейся, а то я сейчас выну...– Рано или поздно это случится, – сказала она, продолжая смеяться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77