Она так любила животных, что делала все, стараясь помочь Джин, которая руководила питомником. Чтобы не запачкаться, Джесс надела поверх своей одежды старые мешковатые джинсы и куртку. Работа давала ей удовлетворение – это простое занятие не требовало от нее эмоционального напряжения. И при этом никто не спрашивал, как она себя чувствует или что ее тревожит и расстраивает. Никто с подозрением не наблюдал за ней, стараясь понять, как она переживает развод родителей. От нее просто требовалось убирать грязь и наводить порядок.
Потом из домика вышла Джин с подносом домашнего печенья и банками кока-колы. Джесс нравились такие перерывы, во время которых можно было пошутить, поболтать с Джин и с Ольгой, штатной сотрудницей приюта, послушать о планах устройства животных, обсудить, кого из них надо показать ветеринару. Слушая Джин и Ольгу, Джесс чувствовала себя не школьницей, а сотрудником приюта, мнением которого интересовались другие люди.
Джесс особенно любила собак, и она раньше других заметила, что борзая по кличке Леди захромала. Когда пришел ветеринар, Джесс помогала ему и наблюдала за его работой. Ей даже показалось, что, пожалуй, она нашла свое призвание.
Кроме того, работа в приюте отвлекала Джесс от мыслей о доме. Она помнила те времена, когда в их доме царило веселье. Сейчас, когда отец ушел, все изменилось. Дом был слишком большим для нее и для мамы, они вдвоем бродили по нему, одинокие и несчастные, и каждая притворялась, что все в порядке. Хотя это было далеко не так.
А когда звонил отец, было еще хуже. Мама брала трубку, но тут же передавала ее дочери так, словно трубка была очень горячей.
– Как дела, Джесс? – каждый раз спрашивал отец.
– Все нормально, – отвечала Джесс. – Я читала рекламу нового фильма. Мы можем посмотреть его в субботу.
– Отлично, – соглашался отец.
Они пересмотрели уже массу фильмов, хотя, когда отец жил дома, никогда не ходили вдвоем в кино. Однако для Джесс сидеть в темном зале кинотеатра и наблюдать за экранными перипетиями было гораздо легче, чем общаться с отцом по-другому. Когда они ехали в машине или гуляли, отец всегда хотел поговорить, а Джесс как раз абсолютно не хотелось разговаривать. Не хотелось ей говорить и с матерью, несмотря на постоянные попытки той завести разговор. Джесс понимала, что если они начнут разговаривать, то она просто не сможет сдержаться и спросит: «Почему вы разошлись? Почему не пытаетесь помириться?» А ведь Джесс понимала, что глупо с ее стороны задавать маме такие вопросы.
Оливер стал единственным человеком, с которым Джесс была откровенной, но даже ему она не могла доверить то, что привыкла доверять Стеф.
Однако Стеф была сейчас настолько увлечена Заком, что, похоже, не замечала, что происходит в жизни Джесс. Конечно, они по-прежнему оставались подругами, но дружба с Заком сильно изменила Стеф. Она словно повзрослела и теперь уже не желала болтать с подругой о всякой чепухе. А Джесс скучала по таким разговорам. Да и виделись они теперь со Стеф гораздо реже, хотя Джесс скрывала это от матери. Мама сделала бы свои выводы, если бы узнала, что Джесс много времени проводит с Оливером. Мама, похоже, считала, что подростки не могут думать ни о чем другом, кроме секса, поэтому Джесс было проще говорить ей, что она все время проводит со Стеф.
Конечно, с Оливером здорово было говорить о многих вещах, но не могла же Джесс рассказывать ему, как мама плачет по ночам, когда думает, что никто этого не слышит, или как отец вовсе не смотрит фильм, когда они сидят в кино, а просто тупо глядит на экран, погруженный в свои мысли.
У Оливера была настолько дружная семья, что он просто не смог бы понять, как это родители разошлись. Да, многое изменилось в жизни Джесс после ухода из дома отца, и нынешнее положение вещей ей очень не нравилось.
Единственным спасением от всех стрессов стала для нее работа в питомнике. Собакам нужно было только, чтобы их кормили и играли с ними. К сожалению, в питомнике уже не было Твиглета, любимца Джесс. Джин держала его в питомнике, сколько могла, но было слишком много желающих забрать его, а Джесс понимала, что при той ситуации, которая сложилась, она просто не сможет привести в дом собаку.
Но она точно знала, что Твиглет попал в хорошие руки. Джин никогда не отдавала животных без предварительной проверки условий, в которые они попадут. Но хотя сейчас Твиглет жил в доме с большим садом, Джесс все-таки жалела, что он достался не ей.
– Ну, как тут у тебя дела? – спросила Джин, остановившись на пороге сарая, в котором размещались собачьи клетки. Опытным глазом она оценила, что Джесс выполнила работу, которую любой другой волонтер делал бы в два раза дольше. Никто так усердно не работал, как эта скромная школьница.
Джин догадывалась, что в семье Бартон что-то происходит, но Джесс никогда не говорила с ней об этом. В последние несколько недель она была особенно грустной и неразговорчивой, и Джин очень хотелось поговорить об этом с ее родителями, но она боялась навредить девочке этим разговором. Когда Джесс только начала работать в приюте, ее мать позвонила Джин и расспросила, что это за приют, какую работу предстоит выполнять ее дочери. Мать Джесс показалась Джин приятной женщиной. Эбби задавала разумные вопросы, ее по-настоящему интересовало, чем будет заниматься дочь после школы и в выходные. Джин не знала, что Джесс с трудом удалось отговорить мать от посещения приюта.
– Ты забыла, что я уже не ребенок, – прикрикнула Джесс на мать. – Это приют для бездомных животных. Можешь почитать о нем в газетах. Это не какой-нибудь притон для наркоманов.
Эбби явно расстроил выпад дочери, а Джесс в душе пожалела о своей резкости. Но ей очень не хотелось, чтобы мать приходила в приют, ведь она могла в разговоре с Джин проговориться о том, что происходит в их доме. Джесс даже представила себе такой разговор: «Мы с отцом Джесс разошлись, и я беспокоюсь за дочь. Вы уж, пожалуйста, приглядывайте за ней…»
– Джесс, ты молодец, – похвалила ее Джин за проделанную работу. – Если бы все работали, как ты. Ведь некоторые из тех, кто предлагает свою помощь, просто хотят поиграть со щенками, а не убирать за ними. – Довольная Джесс улыбнулась, но Джин неожиданно спросила: – А как у тебя дела?
Джин почувствовала, что вопрос словно повис в воздухе. Ее надежда на то, что Джесс хоть немного разговорится, не осуществилась. Продолжая скрести уже чистую стенку, девочка пробормотала:
– Все хорошо.
– Ладно, Джесс, давай сделаем перерыв и перекусим, – предложила Джин.
– Нет, спасибо, я сейчас закончу и уйду, – отказалась Джесс.
Джин не стала настаивать, а Джесс ощутила чувство вины. Она понимала, что Джин желает ей только хорошего, но Джесс не хотелось обсуждать с Джин домашние проблемы. Она предпочитала размышлять о них в одиночестве, так ей было легче. Тем более что думать можно было и о чем-нибудь хорошем. Например, сегодня они с Оливером договорились встретиться в городе и погулять по пляжу. Правда, долго нельзя будет задерживаться, а то у мамы возникнут подозрения и она начнет волноваться. Интересно, мама точно так же волновалась бы по поводу ее дружбы с Оливером, если бы не разошлась с отцом? Да, мама, конечно, волновалась бы, но отец смог бы убедить ее в том, что для девушки возраста Джесс вполне нормально дружить с парнем. А вот маму это очень беспокоит, хотя в последние дни ее беспокоит буквально все… Вот что бывает, когда родители расходятся, – они почему-то начинают проявлять повышенный интерес к жизни детей. Мама до сих пор считает ее ребенком и, наверное, тревожится, не плачет ли дочь по ночам из-за того, что ее родители разошлись.
Но она уже не ребенок, а только неразумный ребенок мог надеяться на то, что родители помирятся. Родители всегда говорили Джесс о важности общения с людьми, а сами даже не замечали, что последний год почти не разговаривали друг с другом. Отец считал себя во всем правым и не признавал других точек зрения. А мама постоянно говорила о своей работе, не понимая, что отец почему-то ненавидит ее работу. Джесс могла бы объяснить им все это, но они никогда не спрашивали ее мнения. Она была для них ребенком.
В половине шестого Джесс покинула приют и отправилась на встречу с Оливером. Джин наблюдала за тем, как она шла по дороге к шоссе. На душе у Джин было неспокойно, уже второй раз за день у нее возникло желание позвонить матери Джесс и поговорить с ней. Однако она не была уверена, что ей следует это делать. У Джесс переходный возраст, а у подростков он всегда протекает сложно. Может, лучше поговорить с тем парнем? Как его зовут… Оливер, кажется. Парень несколько раз заходил за Джесс в приют, и Джин он понравился. И потом, родители Джесс могли бы не одобрить, что она вмешивается в их семейные дела. Что бы ни происходило в доме Бартонов, они должны справиться с этим без посторонней помощи.
Не успела Джесс открыть входную дверь, как Эбби тут же бросилась к ней, и Джесс поняла, что мать волновалась и ждала ее. Часы показывали половину девятого, Джесс и Оливер чудесно провели эти несколько часов, они гуляли по пляжу, взявшись за руки, шутили, смеялись и разговаривали.
– Здравствуй, дорогая! – обрадовалась Эбби, а Джесс отметила про себя, что мама держит в руке наполовину пустой бокал с вином. – Я хочу поговорить с тобой кое о чем.
– О чем? – спросила Джесс, не зная, чего ожидать от матери.
– Я хотела поговорить с тобой об отпуске. Нам обеим нужно отдохнуть… и мне, и тебе после экзаменов. Что ты об этом думаешь?
Мать говорила каким-то по-детски радостным тоном, и Джесс подумала, что они словно поменялись ролями. Она, Джесс, сейчас взрослая женщина, а ее мать – ребенок. Только сегодня Джесс не хотелось чувствовать себя взрослой. Ей хотелось поскорее уйти в свою комнату, лечь на кровать, слушать музыку и думать об Оливере.
– Да ничего не думаю, – буркнула Джесс.
Ее реакция явно расстроила Эбби, и Джесс даже стало неловко за свое поведение.
– Я хотела сказать, что мы, конечно, могли бы поехать с тобой в отпуск, – вздохнула она. – Но ты же понимаешь, без папы это будет уже не то. – И снова Джесс пожалела о своих словах… они как-то непроизвольно вырвались у нее. А мама, казалось, вот-вот расплачется. – Ну… я имела в виду… что все будет по-другому, разве не так?
– Прости, Джесс, я понимаю, как тебе трудно. Да, это будет другой отпуск, но тебе же нужно отдохнуть, да и вообще нам в любом случае надо начинать новую жизнь. – Помолчав, Эбби добавила: – Отпуск – это только первый шаг, потом, возможно, нам придется продать этот дом и переехать в другой.
Джесс промолчала.
– Ладно, давай пока вернемся к отпуску. Как насчет Испании? – с надеждой в голосе предложила Эбби.
Джесс посмотрела на мать с таким видом, словно Эбби предлагала ей отправиться на Марс, где нет кислорода.
– Испания? – недовольно поморщилась Джесс. – Не думаю, что мне это понравится.
Она вспомнила, как пять лет назад Стеф ездила с родителями в Испанию. Вот тогда Джесс безумно хотелось побывать в Испании, но не сейчас. Она вообще не хотела никуда уезжать от Оливера.
Этот день и без того выдался чрезвычайно нервным, и теперь в Эбби начало закипать раздражение.
– Ну а куда, по твоему мнению, нам надо поехать? – спросила Эбби, не скрывая своего раздражения.
– Ну… не знаю. Почему бы тебе не спросить у папы?
– Ты же знаешь, что я не могу этого сделать, – укоризненно посмотрела на дочь Эбби. – Это отпуск для тебя и для меня, а не для твоего отца. – Она сделала большой глоток вина и вернулась за кухонный стол к разложенным там проспектам. Да, с Джесс стало совершенно невозможно поладить.
– Но если ты сама не знаешь, куда хочешь поехать, то зачем нам вообще куда-то уезжать? – бросила Джесс, направляясь к себе в комнату.
Эбби услышала, как захлопнулась дверь в ее комнате, и вздохнула. Джесс непременно нужен отдых, надо только подобрать что-нибудь подходящее. Внимание Эбби привлек проспект с описанием тура во Флориду, который включал посещение Диснейленда. Конечно, Джесс может сказать, что ей и это не интересно, и все же Эбби чувствовала, что дочери должен понравиться такой вариант. Ладно, значит, Флорида.
Через несколько дней все уже было готово. Билеты принесли, такси в аэропорт было заказано, вещи почти собраны. До отъезда оставалось сделать еще одно дело, и оно, к сожалению, было из разряда тех, которые Эбби не любила.
Ей позвонила Селина и сказала, что журналистка из журнала «Стайл» жаждет взять у нее интервью.
– Ее зовут Мария Кэрролл, ей нравится наше шоу, – сообщила Селина. – Та еще штучка, язычок у нее острый, но она очень хочет встретиться с тобой. Думаю, надо согласиться, потому что все читают ее стряпню. Я понимаю, ты собираешься в отпуск, но я тебя очень прошу, выбери для нее время. Это будет отличная реклама для шоу, а нам сейчас это совсем не помешает.
У Эбби уже навязли в зубах все эти разговоры о шоу, но она понимала, что не откажет Селине. Да это не повредит и ее дальнейшей карьере.
– Да, конечно, я встречусь с ней, – согласилась Эбби. Но тут же подумала о другой проблеме. Что, если журналистка начнет ее расспрашивать о счастливой семейной жизни? Селина знала, что Том ушел из дома, но больше этого никто не знал, и Эбби очень боялась, как бы журналисты что-нибудь не пронюхали. Можно представить себе, какие заголовки появятся в газетах: «Эбби скрывает свой развод» и все в этом роде. Господи, эти журналисты переворошат все грязное белье. А что, если это повредит и ее будущей карьере? – Послушай, Селина, я дам ей интервью, но только ты предупреди эту Марию Кэрролл, чтобы она не задавала нескромные вопросы, касающиеся моей личной жизни, хорошо?
Добившись своего, Селина была готова пообещать что угодно.
– Дорогая, я сделаю все, что смогу, но ты должна понимать, что журналисты вскоре пронюхают о ваших отношениях и тебе придется говорить с ними на эту тему.
Эбби понимала, что Селина права. Публичным людям трудно было развестись, чтобы об этом не трубили все газеты. Тому и вообще-то не нравилась ее работа, можно себе представить, как он будет возмущаться, когда журналисты начнут копаться в их личной жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73