Нет ничего хуже, чем застать хозяина и хозяйку в банных халатах и без макияжа, – заметила Эрин.
– Привет! – крикнул им Стив, появившийся в дверях. – Проходите. Рад вас видеть, добро пожаловать.
– Мы не слишком рано? – Эрин протянула Стиву фарфоровый горшок с африканской фиалкой, а Грег – бутылку вина.
– Нет-нет, как раз вовремя. Мне требуется помощь в приготовлении убийственного пунша.
– Даже и не думай! – предупредила мужа Салли, появляясь в дверях и возясь с застежкой сережки. – Если увидите, что он добавляет в пунш что-то крепкое, обязательно скажите мне. Я не хочу, чтобы кто-то напился.
– Ну уж нет, тогда мы лучше вернемся домой, – притворно обиженным тоном заявил Грег. – Я ведь мечтал попасть на оргию времен последних дней Римской империи.
– Ну вот, – со стоном промолвила Салли, – я-то надеялась, что хотя бы новые друзья не слышали о наших вечеринках, пользующихся дурной славой. А Стив, оказывается, проболтался.
– Он мне ничего не говорил, – вступился за Стива Грег. – Я прочел об этом на доске объявлений в офисе.
– Оба вы хороши… – Салли сделала вид, что намерена шлепнуть Грега, но вместо этого чмокнула его в щеку. – Теперь мне понятно, почему вы со Стивом так спелись.
– У них обоих юношеское чувство юмора, – шепнула Эрин, обнимая Салли. – Только не говори им, что это я тебе сказала.
А затем звонок входной двери уже звонил без остановки, прибывали все новые и новые гости с цветами и вином. Звучала музыка, и Эрин и Грег приступили к знакомству со светским обществом Данмора. Все проявляли дружелюбие и интерес к новичкам. Грег, чувствуя себя как рыба в воде, оживленно болтал с новыми знакомыми, а вот Эрин впервые в жизни почувствовала, что ей трудно поддерживать разговор. Она несколько раз ловила на себе вопросительный взгляд мужа, Грег как бы спрашивал: «Черт побери, да что с тобой?» А Эрин и сама не могла бы объяснить, что с ней происходит.
Лиззи, направляясь к дому Ричардсонов, все никак не могла решить, хороша ли новая блузка, которую она надела. В модном бутике, в окружении любезных молоденьких продавщиц, щебетавших, что это «именно то, что ей нужно», Лиззи казалось, что она отлично будет выглядеть в прозрачной шифоновой блузке, у которой был такой глубокий вырез, что ее вполне можно было бы рекламировать в каталоге одежды для кормящих матерей – одно легкое движение, и вы можете дать грудь ребенку.
Дома, уже совсем осмелев, Лиззи решила, что выглядит в этой блузке модной и молодой. Но сейчас, почти у дома Ричардсонов, она еще раз оглядела грудь в новой блузке и задумалась: а не перешла ли она ту невидимую грань между молодежным стилем и навязчивым желанием молодиться? До ее дома было совсем недалеко, она могла бы вернуться и переодеться…
– Лиззи, рад тебя видеть! – воскликнул мужчина, вылезая из машины.
– Привет, – кивнула Лиззи его жена.
Лиззи поплотнее запахнула жакет цвета морской волны, который надела поверх блузки. Возможно, ей придется не снимать жакет весь вечер, хотя сегодня довольно тепло…
– Привет, Марго, привет, Кен.
Лиззи подумала, что если коттеджу Стива и Салли и недостает размаха и роскоши, то это компенсируется теплой домашней атмосферой. Их дом из красного кирпича, перестроенный из сарая, с низкими потолками, с мансардой, выглядел сейчас просто фантастически, будучи украшенным специально для вечеринки. В саду перед домом на яблонях и над входом в дом сверкали гирлянды крохотных лампочек. Внутри, в большой гостиной также сверкали лампочки и горели свечи. Высокие стеклянные двери в дальнем конце гостиной были распахнуты в сад, и сквозь них Лиззи увидела столики со свечами, расставленные между клумбами. В другом конце гостиной находилась дверь, ведущая в кухню. Здесь стоял длинный обеденный стол и была собрана коллекция отдельных предметов кухонной мебели, отражавших различные модные стили за последние пятьдесят лет. Перед Стивом на столе выстроилась целая батарея самых разных бутылок, и он разливал выпивку в большие бокалы. А темная курчавая головка Салли мелькала среди гостей, она болтала с ними, обнималась, говорила всем, как она рада их видеть. Удивительно стройная, в сверкающем платье, Салли была похожа на бабочку, кружащуюся в свете свечей. В гостиной царила очень дружественная атмосфера, и, несмотря на переживания последних минут, Лиззи было здесь хорошо.
– Лиззи, дорогая, я так рада, что ты пришла, – улыбнулась ей Салли, и Лиззи окончательно успокоилась, а Салли продолжила выполнять роль хозяйки. – Кен, Марго, рада вас видеть. Что бы вы хотели выпить?
Через полчаса Лиззи пришла к выводу, что проблема вечеринок в маленьких городках заключается в том, что после несколько лет жизни здесь нет никакого шанса встретить в толпе незнакомого человека, поскольку уже знаешь всех. Так, ей было известно, что высокий мужчина с морщинистым лицом и бегающими глазками, который стоял у стеклянной двери и оценивал взглядом всех женщин, холост, но жуткий зануда. Ларри казался прекрасной партией для любой разведенной женщины, однако уже после двух свиданий, во время которых им неизбежно приходилось выслушивать рассказы о его разрывах с женщинами, потому что ни с одной из них он не мог ладить так, как со своей мамочкой, да еще о его ишиасе, от него сбегали даже самые стойкие женщины. Лиззи знала об этом со слов Клэр Морган. Естественно, ей вовсе не хотелось попасть в поле зрения «безнадежного» Ларри.
Вскоре после Лиззи прибыли Эбби и Том Бартон. По тому, как они держались друг с другом, Лиззи предположила, что Бартоны поссорились.
– Привет, – улыбнулась ей Эбби.
– Привет, Эбби, привет, Том. Я Лиззи Шанахан, – напомнила Лиззи. Она не очень хорошо знала обоих, поэтому не была уверена, что они ее помнят.
– Ну конечно, Лиззи, мы же знакомы. Мы встречались в клинике, – сказала Эбби.
– Да, в клинике многих можно встретить, а имена забываются. Я, например, стараюсь записывать имена пациентов, – призналась Лиззи.
– Мне об этом лучше не говорите. Я вообще не запоминаю имен, – поддержала ее Эбби.
Выждав десять секунд, пока у женщин завяжется разговор, Том кивнул Лиззи и, полностью игнорируя свою жену, направился в толпу. Ему требовалось выпить.
Эбби бросила сердитый взгляд на его удаляющуюся спину.
– Ох уж эти мужья, – пробормотала Лиззи. – И жить с ними нельзя, и убить невозможно.
– Это точно, – охотно согласилась Эбби.
– Простите, мне не следовало так говорить. – Лиззи уже пожалела о своих словах. Эбби могла подумать, что она просто пристает к ней с разговорами, потому что Эбби – телезвезда.
– Нет, вы совершенно правы.
Женщины молча смотрели друг на друга, и Лиззи почувствовала себя идиоткой, пытающейся навязать свой разговор такой знаменитости, как Эбби.
– Простите, – еще раз извинилась она. – Мы с вами едва знакомы, просто у меня… – Лиззи от смущения не закончила фразу.
Эбби с интересом смотрела на собеседницу. Лиззи посчитала это обычным проявлением вежливости, но потом вспомнила, что все журналы писали о простоте в общении, свойственной этой женщине. И Лиззи решилась продолжить разговор.
– Мне вдруг вспомнилась собственная семейная жизнь. У нас с мужем бывали ссоры, но я говорила себе, что нельзя демонстрировать наши ссоры публике.
Эбби невесело улыбнулась. Слова Лиззи только подтверждали ее собственное убеждение, что все ссоры не должны выходить за порог дома.
– Значит, вы тоже ссоритесь? – спросила она.
Лиззи усмехнулась:
– Нет, мы больше не ссоримся. Мы развелись. Расстались пять лет назад, так что теперь ругаемся только по телефону. Хотя, честно говоря, сейчас уже не ругаемся. Наша дочь выходит замуж, и мы с Майлсом до смешного солидарны во всех вопросах.
Господи, зачем она все это говорит? Разве можно изливать душу едва знакомому человеку?
– Значит, вы считаете, что развод – это выход? – с грустью промолвила Эбби. – Но у нас пятнадцатилетняя дочь, а подростки обычно очень болезненно реагируют на такие вещи, не так ли? А вот, кстати, и Джесс.
Джесс держала в руках поднос с напитками. На ней были джинсы и яркая бирюзовая футболка.
– Привет. – Джесс подошла к матери. Сегодня в их доме весь день царила напряженная атмосфера, из чего Джесс сделала вывод, что родители опять повздорили. Обычная история. Поэтому она поспешила уйти к Салли, в дом, где всем было хорошо, а Джесс должна была всего лишь приглядеть за мальчишками, пока Салли, Делия и Стив заканчивали приготовления к вечеринке. Сейчас Джек и Дэниел уже спали, и Джесс предложила свои услуги в качестве официантки. – Я уже разнесла пять подносов с бутербродами и пирожными, а теперь решила принести напитки. Хочешь что-нибудь?
– Да, спасибо. – Эбби взяла с подноса стакан с минеральной водой. – Джесс, это Лиззи, она живет недалеко от нас. Лиззи, это моя дочь, Джесс.
– Мне очень приятно, – тепло улыбнулась девочке Лиззи. – И мне нравится твоя футболка. Может, поменяемся? По-моему, моя блузка больше подходит для твоего возраста, чем для моего.
Джесс рассмеялась:
– Ну что вы! Она вам очень идет. Хотите что-нибудь выпить? Есть вода, вино, фруктовый сок и пунш.
Эбби охватил нелепый приступ ревности оттого, что ее дочь могла вот так легко общаться с Лиззи, а со своей собственной матерью вела себя словно чужая.
Лиззи взяла с подноса бокал. Джесс направилась дальше, а Эбби проводила дочь взглядом.
– Хорошая девочка, но как трудно быть матерью девочки такого возраста, правда ведь? – понимающе заметила Лиззи.
Эбби кивнула, и Лиззи продолжила: – Моей дочери Дебре сейчас двадцать три, и мы прекрасно ладим, но бывали времена, когда я просто не знала, как с ней справиться.
Эбби усмехнулась.
– Вот и я не знаю, – призналась она и тут же пожалела о своих словах. Она едва знала эту женщину, так зачем же делиться с ней самым сокровенным?
– Что ж, мы все через это проходим. Женщины считают, что они самые угнетаемые существа во всей Вселенной, а мужчинам кажется, что они самые умные существа во Вселенной, – сказала Лиззи.
– Ваша фраза прозвучала как эпиграф к роману.
– А вы ведь могли бы сделать телепередачу на эту тему, – с энтузиазмом предложила Лиззи. – Ее будут смотреть миллионы родителей.
Эбби поморщилась:
– Знаете, мне достаточно уже имеющихся проблем с телепередачами. Иногда так и хочется все бросить. – «Пока меня просто-напросто не вышвырнули», – подумала она, но вслух этого не произнесла.
– Ну что вы, ваши передачи просто замечательные.
Эбби чувствовала, что восхищение Лиззи было искренним, и расслабилась. Ей было приятно и легко разговаривать с Лиззи, а после того, как целую неделю дома с ней вообще никто не разговаривал, эта беседа оказалась для Эбби настоящей эмоциональной отдушиной.
– Вы рассказываете о таких важных вещах, и я знаю, что все очень любят ваше шоу. – Лиззи внезапно смутилась. Обычно она никогда так много не говорила. Наверное, на нее действовал выпитый вишневый ликер. Однако Эбби, похоже, вовсе не считала ее болтливой дурочкой.
– Спасибо за теплые слова, – вздохнула Эбби. – Только иногда мне кажется, что я взвалила на себя слишком большую ношу, а все вокруг только и ждут, когда я рухну под этой ношей.
– Но вы добились огромного успеха. Вы круто повернули свою жизнь… в отличие от всех нас, кто только мечтает сделать это.
– Телевидение не утомляет, если становится любимым делом. А вот обычная жизнь гораздо сложнее.
– Вы имеете в виду подростков переходного возраста? – предположила Лиззи.
– И мужей.
– И все же у вас есть ребенок и муж, – промолвила Лиззи.
В данный момент Эбби совершенно не хотелось говорить о собственном муже. Ее больше интересовало, почему Лиззи развелась со своим. Но вслух она произнесла совсем другое:
– А почему бы вам не познакомиться здесь с каким-нибудь мужчиной?
Лиззи покраснела и подумала, что с удовольствием познакомилась бы, но…
– С тех пор как мы с мужем разошлись, я ни с кем не встречалась, – призналась она. – Как это грустно, правда? Я пришла одна, и если не напьюсь, то и уйду одна. Даже не могу представить себе, чтобы какой-то мужчина воспылал страстью, увидев меня в этом наряде… или даже без него.
– Не говорите так, – возразила Эбби. – Вы очень привлекательны в таком сексуальном наряде.
– Вы думаете? – Лиззи была благодарна Эбби за ее слова. – Знаете, я, наверное, уже и забыла, что такое секс. В следующем году мне исполнится пятьдесят. А слова «пятьдесят» и «секс» как-то не очень сочетаются. К слову «пятьдесят» скорее подходят длинные юбки, серые кофты и туфли на мягкой подошве.
Эбби не выдержала и рассмеялась.
– Ну что вы, Лиззи, даже если вам пятьдесят, это вовсе не означает, что вы обязательно должны носить все перечисленное вами, – убежденно заявила она, забыв, что совсем недавно рассуждала о своих сорока двух годах с такой горечью, словно ей было сто сорок два года.
– Это лишь в теории, – не согласилась Лиззи. – В реальности же, если я стану одеваться как молоденькая девчонка и начну каждый вечер бегать на вечеринки, люди подумают, что я впала в детство, а если стану носить серые кофты и туфли на мягкой подошве, они скажут, что я махнула на себя рукой. – В последнее время Лиззи так много думала об этом, что готова была даже написать трактат на эту тему.
– Вы думаете, что все дело в разводе? – с интересом спросила Эбби. – Когда вы замужем, люди воспринимают вас любой, если же вы не замужем, они ожидают от вас поступков?
– Совершенно верно, – согласилась Лиззи. – Мне кажется, что меня постоянно оценивают. Если кто-то из моих знакомых видит, как я покупаю в магазине бутылку вина, это, наверное, осуждается, так как предполагается, будто я заливаю свое горе вином, сидя в одиночестве перед телевизором.
– Я вас понимаю. Меня люди узнают в супермаркете, и я замечаю, как внимательно они разглядывают содержимое моей тележки, словно хотят сказать: «Посмотрите, она покупает замороженные продукты быстрого приготовления. Как же ей не стыдно?!»
Женщины улыбнулись друг другу – их объединяло то, что обе не любили людей, оценивающих других.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73