– Я понимаю, жизнь – сложная штука. Вот почему мы со Стивом всегда ценили то, что имели. Я знала, как опасен рак груди, но никогда не думала, что такое случится со мной. Считала, что это несчастье не может поразить мою семью дважды. Да и вообще мне рано было волноваться. Ведь маме было сорок восемь, когда она заболела.
Эрин подумала о своей матери, настоящей матери. Шеннон сейчас сорок пять или сорок шесть. Интересно, как она? А бабушке около семидесяти. Здорова ли она?
– Но ведь твоя мама всегда с тобой, правда? – ласково проговорила Лиззи. – Моя мама тоже умерла, но она всегда живет в моих мыслях и воспоминаниях.
– Это верно. – Салли согласно кивнула. – Меня волнует, что мальчики еще очень маленькие… будут ли они помнить меня? Я прожила с мамой двадцать лет, а у них не будет этого времени. Я, например, не помню, что происходило, когда мне было три или четыре года. Как же они запомнят?
Эрин понимала, что ей сейчас ни в коем случае нельзя расплакаться. Ведь заплакать должна была бы Салли, но Салли хранила спокойствие, а вот Эрин душили подступившие слезы.
Эрин подумала, что желание заплакать может быть вызвано еще и беременностью… и не сдержалась, все же заплакала.
Салли протянула ей салфетку.
– Не плачь, Эрин, – умоляюще попросила она. – Я ведь не плачу. То есть поначалу я плакала, а сейчас, похоже, уже не способна плакать. Я ничего не могу изменить, но обязана быть сильной. – Салли обвела взглядом подруг. – Вот вам ирония современной жизни. Мы считаем себя хозяевами жизни, думаем, что можем все поменять – работу, место жительства, образ жизни, – но есть вещи, которые нужно принимать такими, какие они есть, и мы ничего не можем поделать с этим.
Салли сделала еще один глоток чая, для этого ей потребовалось поднести чашку к губам двумя руками.
– И я просто обязана держаться ради семьи. Стиву одному с детьми придется очень тяжело. Я не могу оставить его с воспоминаниями, как страшно я умирала. Ведь надо оставлять после себя что-то хорошее, правда? Еще до повторного сканирования костей я почувствовала, что метастазы разрастаются. И все же надеялась, что смогу с этим справиться. А когда врачи сказали мне правду, мне показалось, что я очутилась в безвоздушном пространстве. Я не могла дышать. В больнице мне давали транквилизаторы, и я была как зомби. Наверное, мне и сейчас нужно хоть изредка принимать транквилизаторы, но я не хочу находиться в таком состоянии. Мне нужно ясно понимать, что происходит. А морфий одурманивает, я видела маму в таком состоянии, это ужасно.
– Чем мы можем тебе помочь? – спросила Лиззи.
– Приходите ко мне, это отвлекает меня от мысли о том, что я умираю, – медленно проговорила Салли. – Обычно люди боятся раковых больных. Так было с моей мамой. Ее друзья не знали, что делать, поэтому держались подальше от нее, считая, что от их визитов все равно никакой пользы. А ей хотелось видеть людей. Но те, кого она хотела видеть, не приходили. И я их понимала. Что можно сказать умирающему человеку?
– Но ты не умираешь! – воскликнула Эрин. – Всегда есть надежда.
– Я умираю, – спокойно произнесла Салли. – Мы все умираем. И мне лучше умереть раньше, ведь лечение может лишь оттянуть конец, а я не хочу умирать в муках.
Глядя на еще больше побледневшее лицо Салли, Лиззи пообещала:
– Мы обязательно придем.
Выйдя из дома, они направились к машине Лиззи.
– Тебя отвезти домой? – предложила Лиззи.
Эрин покачала головой:
– Спасибо, но я, пожалуй, пройдусь. Хочу подышать воздухом.
– А как ты себя чувствуешь? Я имею в виду твою беременность?
– Хорошо, но очень устаю, – призналась Эрин. – Когда я работала в Бостоне на двух работах, мне казалось, что ничего не может быть утомительнее, но теперешняя усталость ни с чем не сравнима, а я ведь даже не работаю. – Она замолчала, подумав, что ее усталость – это ничто по сравнению с болезнью Салли.
Лиззи улыбнулась:
– Помню, когда я была беременна Джо, я каждый вечер ложилась спать в восемь часов. Даже рыдала от усталости. Бедняжка Майлс, он просто очумел, когда понял, что такое иметь дело с беременной женщиной.
– Ну я пока еще не рыдаю от усталости, – засмеялась Эрин, но тут же осеклась. – Послушай, Лиззи, это, наверное, плохо – смеяться, когда Салли так больна, да?
Лиззи согласно кивнула.
– А знаешь, о чем я подумала? Если бы мне сообщили такую ужасную новость, как Салли, я бы непременно повидалась со своими родными, – продолжила Эрин уже грустно. – Иногда бывает, что родные встречаются только на похоронах. Это неправильно. И Грег говорит, что не надо ждать, пока что-то случится. Так что я решила отыскать своих родных и рассказать им о ребенке.
– Это замечательно! – обрадовалась Лиззи, обнимая Эрин.
– Мысль повидать родных появилась у меня, когда я узнала о беременности. Мне кажется, что этот ребенок совершенно изменит наши отношения. – Лицо Эрин просветлело. – Даже не знаю, почему я раньше не хотела иметь детей. Боялась, наверное. А боялась потому, что не знала, какая из меня получится мать.
– Ты будешь прекрасной матерью, – заверила Лиззи. – А пока не найдешь своих родных, я буду заменять их тебе. Кто-то же должен присматривать за тобой, следить, чтобы ты как следует отдыхала и не забывала принимать таблетки, содержащие железо.
Эрин очень тронули эти слова. А Лиззи, обняв на прощание подругу, села в машину.
Подъехав к дому, Лиззи заметила перед ним машину Дебры.
– А я думала, что ты сегодня в утреннюю смену, – первое, что сказала дочь, когда Лиззи вошла в кухню. Дебра, не дожидаясь матери, приготовила себе чай, отыскала завернутые в фольгу шоколадные бисквиты. На ней были дорогие замшевые брюки и зимний белый свитер. – Я тут уже давно торчу, специально пораньше ушла с работы.
– Помнишь Салли Ричардсон, владелицу салона красоты? Так вот, у нее рак, она умирает. Да поможет ей Бог. Я ее навещала.
– Это тот самый салон, с бело-розовыми полосатыми шторами? – спросила Дебра.
Лиззи кивнула.
– Все это так печально. У Салли муж и двое маленьких детей. Просто не представляю, что они будут делать без нее.
– Мужчины чаще, чем женщины, вступают в повторный брак, – небрежно заметила Дебра, протягивая руку за очередным бисквитом. – Я читала об этом статью в газете. Но даже если бы что-то случилось с Барри, я бы это пережила. Жизнь-то продолжается. Послушай, значит, она не сможет к свадьбе привести в порядок твои ногти?
Лиззи непонимающе посмотрела на Дебру:
– При чем тут мои ногти? Они у меня в порядке.
– А вот мать Барри сделала отличный маникюр, да и макияж тоже. – Дебру даже обидело то, что мать не слишком серьезно относится к самому важному в жизни дочери событию.
– Да кто будет смотреть на мои ногти?
– Не скажи. – На хорошеньком личике Дебры появилось раздраженное выражение. – Люди обязательно будут разглядывать тебя, потому что ты моя мать. Ну ладно, это, наверное, не единственный салон красоты в городе. Но я приехала не по этому поводу. Кузен Барри устраивает мальчишник перед свадьбой, и я рассчитывала, что это будет в Корке. Оказывается, нет, в Дублине. Пятнадцать одиноких парней в Дублине! Я просто в ярости. Я сказала Барри, что мы так не договаривались. А он ответил, что это не его вина. Представляешь? Не его вина. Мальчишник в честь его свадьбы, а он не может сказать свое слово. – Дебра сложила руки на груди. – Мужчина должен уметь настоять на своем и не быть слабовольной тряпкой…
– Суть брака совсем не в этом, – оборвала дочь Лиззи. – Мне вообще не нравятся эти дикие мальчишники, когда бедного жениха раздевают и привязывают к дереву. Но тебе придется позволить Барри и его друзьям делать то, что они хотят.
– Ну уж нет, – возмутилась Дебра. – Я не хочу, чтобы он участвовал в таком мальчишнике.
– Ничего, все пройдет, и ты скоро забудешь об этом, – попыталась успокоить дочь Лиззи.
– А я-то думала, что ты меня поймешь, – обиделась Дебра. – Вот Рита понимает.
Лиззи подумала, что Рита полностью находится под влиянием Дебры и скажет на белое черное, если так будет угодно Дебре.
– Тогда почему бы не сказать Барри, что тебе не нравится эта затея, но все же позволить ему самому принимать решение? – предложила Лиззи. – В конце концов, зачем тебе сейчас ссоры? До свадьбы осталось меньше двух месяцев.
– Ох, мама, – в отчаянии простонала Дебра, – ты, оказывается, совсем не знаешь мужчин! – Она сняла со спинки стула свою замшевую сумочку. – Мне пора, потом поговорим.
Лиззи в одиночестве осталась на кухне, размышляя о том, почему, когда Дебра злится на Барри, все шишки достаются матери. Она прибралась на столе, раздумывая, что бы приготовить на ужин. Как ни странно, Лиззи не испытывала чувства голода. Она всегда отличалась хорошим аппетитом, и даже душевная травма на него не повлияла, но вот именно сегодня есть ей почему-то совсем не хотелось.
Взяв газету, Лиззи вышла во внутренний дворик, села на железную скамейку и подставила лицо еще теплым лучам вечернего солнца.
Ее сад находился в прекрасном состоянии, не зря же все выходные Лиззи проводила в саду, занимаясь прополкой, посадкой и пересадкой растений. Но сейчас даже гордость за прекрасные результаты своей работы не отвлекла Лиззи от печальных мыслей. Странно, но чужие несчастья заставляют людей осознавать, какие они счастливые. Лиззи вспомнила, что когда ее дети были маленькими, в автомобильной катастрофе погиб их сосед, оставив жену с двумя детьми, которым еще не было и десяти лет. И вот тогда Лиззи, очень устававшая от капризов Дебры и проказ Джона, внезапно почувствовала благодарность за то, что она имела.
Лет десять назад у одного из знакомых Майлса лопнул семейный бизнес, он обанкротился и в результате этого лишился дома. Лиззи, когда-то завидовавшая этому человеку, который не считал каждый доллар, как они с Майлсом, почувствовала огромное облегчение от того, что им с Майлсом не грозит потеря работы. Конечно, со временем и благодарность, и облегчение забылись: стерлись в памяти и овдовевшая мать двоих детей, и обанкротившийся мужчина. А ведь следовало бы помнить об этом. У любого в жизни может произойти трагедия.
Лиззи вздохнула. Дебра, наверное, еще слишком молода, чтобы понять это, да и все мысли у нее сейчас заняты предстоящей свадьбой. Вероятно, поэтому у нее так притупилось чувство сострадания, поэтому она так груба с матерью. Да, конечно, все дело в этом…
Глава 17
В тот день, когда у Джесс начались экзамены, Эбби позвонили из компании «Бич» по поводу новых серий передачи «Наводим порядок». Эбби уже снялась в пяти передачах одна, а бесконечные прослушивания и поиски новых ведущих все продолжались, и Эбби начала было надеяться, что никого подходящего для программы так и не подберут. Но нет, не повезло. Все-таки отобрали двоих ведущих, и теперь Брайан желал, чтобы Эбби познакомилась с новыми членами съемочной группы.
– Ты можешь приехать сегодня после обеда? – спросил он тоном, не предполагающим отрицательного ответа.
– Понимаешь, сегодня мне не очень удобно, – замялась Эбби, собиравшаяся забрать Джесс из школы после экзамена по английскому языку.
– А ты постарайся, – продолжил настаивать Брайан. – Пойми, Эбби, это и твое будущее.
Понимая, что это уже не просьба, а приказ, Эбби неохотно согласилась.
– Тогда жду тебя в половине третьего.
А ведь когда-то перед каждой важной встречей Брайан предлагал им всем вместе пообедать, вспомнила Эбби. И тогда она, Флора, Брайан, Селина и кто-нибудь еще выпивали по нескольку бокалов вина, сплетничали о телеиндустрии и хвалили свою передачу.
– Ты звезда, – неоднократно говорил ей Брайан. – Именно ты обеспечиваешь успех передачи. Люди любят тебя и доверяют тебе.
«Какая ирония судьбы», – подумала Эбби. В течение двух сезонов она была телезвездой, обеспечивала успех программы. И вот внезапно, подчиняясь чьей-то прихоти, все вдруг решили, что ее возраст уже не позволяет вести передачу одной. Похоже, она единственная, кто не заметил, что ее поезд ушел. Тем не менее она не станет наряжаться, не снимет потертые джинсы и светло-голубую футболку и с лицом не будет ничего делать… ну разве что добавит немного блеска для губ. В любом случае попытка приукрашивания – это напрасная трата времени. Рокси и Брайан отыскали новые молодые таланты, и тут уже не поможет никакая косметика. Ей сорок два, скоро будет сорок три, так что либо пусть принимают ее такой, какая она есть, либо пусть обходятся без нее.
– Замечательно выглядишь, – похвалила Флора, когда ровно в половине третьего Эбби появилась в студии компании «Бич».
Эбби усмехнулась:
– Да я всегда так выгляжу.
– Тебе так очень идет, – добавила Флора. – Раньше ты никогда не появлялась перед камерой в джинсах. А напрасно.
Вспомнив о том, сколько денег она тратила на модную одежду, Эбби мысленно посмеялась над тем, какой эффект произвели ее старые джинсы.
Появившаяся в студии Рокси небрежно кивнула Эбби, закрыла жалюзи и вставила в видеомагнитофон кассету с записью клипа с участием двух новых ведущих.
– Совсем одинаковые, – удивленно пробормотала Эбби, когда на экране появились две фигуристые брюнетки и представились как Линзи и Митзи Девин. Им было не более двадцати пяти, выглядели они эффектно, и обе уверенно улыбались в камеру.
Да и в их работе Эбби не заметила никаких изъянов. В постановочной сцене наведения порядка они и держались, и говорили очень естественно, собирая кипы бумаг в каком-то захламленном офисе компании. Складывая бумаги в мусорную корзину, они с улыбкой повторяли: «Это выбрасываем! И это выбрасываем!»
Их любительский стиль наведения порядка не был похож на продуманный, профессиональный подход, используемый Эбби, но Эбби не сомневалась, что девушки будут иметь успех и благодаря своей привлекательности и несомненному чувству юмора.
Короткий клип закончился.
– Хороши, правда? – с усмешкой спросила Рокси, обращаясь непосредственно к Эбби.
И Эбби вдруг внезапно почувствовала, что больше не боится ее. В конце концов, ну что может ей сделать Рокси? Только уволить ее, а увольнение – это не хуже того, что недавно произошло в жизни Эбби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73