Что же она натворила?
Вернувшись из душа, Джей быстро привел себя в порядок. Эбби молча наблюдала за ним, удивляясь, с какой скоростью он оделся. Том одевался медленно и все равно выглядел каким-то неряшливым, а Джей моментально натянул одежду… и сразу как огурчик. Глядя на этого шикарного мужчину в дорогом сером костюме с тщательно расчесанными каштановыми волосами, никто бы и не подумал, что всего час назад он, вспотевший, с растрепанными волосами, развлекался на гостиничной постели с женщиной и стонал от страсти.
– Дорогая, пожалуйста, не сердись, – сказал Джей, нежно целуя Эбби в щеку. – Я не могу остаться, и мы оба это понимаем. Но мы скоро снова увидимся. Очень скоро.
И он ушел. Только пустая бутылка из-под шампанского, пакет с мусором и два завернутых в салфетку презерватива в мусорной корзине служили доказательством того, что он вообще был здесь.
Эбби, в состоянии близком к шоку, обвела взглядом гостиничный номер. Она, разумная женщина, Эбби Бартон, мать Джесс, жена Тома, только что занималась любовью в этой комнате. Лишь сейчас до нее дошло, какую огромную ошибку она совершила.
– Эбби, дорогая, у тебя такой вид, словно ты провела бессонную ночь! – воскликнула на следующий день Хелен, оценивая профессиональным взглядом лицо ведущей телепередачи с синяками под глазами.
Хелен была парикмахером и визажистом компании «Бич», они с Эбби сидели в «выездном трейлере», как его называл Брайан, но на самом деле это был огромный захламленный фургон с освещенным уголком для макияжа, тремя стульями, небольшой красной велюровой кушеткой, вешалкой для одежды и крохотной кухонькой, где готовили чай и кофе. Выездная колонна автотранспорта съемочной группы состояла из трех фургонов. В двух перевозили оборудование, а третий служил гримерной и костюмерной, из-за наличия красной кушетки его любовно называли «фургон страсти». В дождливые дни вся съемочная группа набивалась в «фургон страсти», чтобы выпить чаю, поиграть в покер, поделиться сплетнями.
Сегодня день выдался солнечный, группа находилась в «Глет-Коттедж», небольшом коттедже с двумя спальнями в центре Дублина, в который владелица перевезла вещи со своего предыдущего местожительства – большого семейного дома с пятью спальнями и оранжереей. Эбби еще не заходила в дом, но она видела фотографии и знала, что предстоит большая работа. Сложность работы усугублялась еще и тем, что прошлой ночью Эбби спала всего два часа, и то уснула только после пяти утра, когда усталость все же пересилила чувство вины.
– Может, хочешь кофе? – предложила Хелен. Хотя ей было лишь чуть за тридцать, она ухаживала за всей съемочной группой, словно бабушка за любимыми внуками. В уголке, где работала Хелен, в минуты передышки члены съемочной группы постоянно обсуждали любовные неурядицы, финансовые проблемы и трудности работы. Эбби почувствовала желание рассказать Хелен о своей драме, но она знала, что Хелен очень любит ее и наверняка будет потрясена, если она признается ей, что прошлым вечером изменила мужу.
– Да, выпью кофе с удовольствием, – ответила Эбби, держа себя в руках, чтобы не расплакаться.
– Эбби, у тебя все в порядке? – спросил Хелен, наливая кофе. – Ты плохо выглядишь, совсем на себя не похожа.
– Я совершила глупость, – невольно вырвалось у Эбби, о чем она тут же пожалела.
– Что ж, мы все совершаем ошибки, – невозмутимо проговорила Хелен. – Никто не проходит по лабиринту жизни, не поплутав по нему, на то мы и люди. – Она внимательно посмотрела на отражение Эбби в зеркале. – Ты хороший человек, Эбби. Так что прости себя.
– Не могу, – всхлипнула Эбби.
– Эй, как там у вас дела? – крикнул кто-то из съемочной группы, заглядывая в фургон.
– Еще пятнадцать минут, – ответила Хелен, – а пока закройте дверь.
Дверь тихонько закрылась. Хелен протянула Эбби стопку салфеток.
– Я буду жутко выглядеть перед камерой, у меня красные глаза, – пролепетала Эбби, промокая слезы салфеткой.
– Спокойно, через десять минут ты будешь выглядеть, как победительница конкурса «Мисс мира», – заверила Хелен.
Она принялась энергично трудиться над внешностью Эбби, а Эбби постаралась успокоиться. Желание излить душу улетучилось. Разве могла она рассказать Хелен о том, что натворила? Если уж она сама не может простить себя, то никто другой ее тем более не простит.
Конечно, даже в результате усилий Хелен «Мисс мира» из Эбби все-таки не получилась, но все же выглядела она довольно хорошо, если учесть бессонную ночь.
Проблему красных глаз Хелен тоже решила. Она подкрасила глаза Эбби белым карандашом.
– Я многому научилась, когда работала с Канди в ее дневном шоу, – объяснила Хелен, стараясь развлечь Эбби. – Канди постоянно являлась на съемки с похмелья, и глаза у нее бывали такими красными, что казалось, из них вот-вот хлынет кровь. С ней тяжело было работать.
«И все же, – подумала Эбби, – чего бы плохого ни говорили о Канди, она по крайней мере не была замечена в измене мужу».
А в нескольких сотнях миль от съемочной площадки, в небольшом кабинете онкологической клиники, доктор внимательно изучал результаты ультразвукового исследования и думал о пациентке, которая ждала за дверью вместе с мужем. Ждала новостей, которые были плохими. Супруги наверняка подозревали что-то нехорошее, после того как пациентке сделали УЗИ и провели биопсию. Девять из десяти грудных опухолей оказывались доброкачественными, поэтому врачи всегда пытались успокоить пациенток. Сотни женщин, ежедневно посещавших клинику, нуждались в уверенности перед процедурой УЗИ. Рак груди – это страшные слова, несмотря на все успехи, достигнутые в его лечении.
Но опухоль в груди этой бедной женщины совсем не выглядела доброкачественной, поэтому потребовалось сделать и биопсию, и УЗИ. Результаты биопсии подтвердили подозрения врача, кроме того, интуиция и солидный опыт подсказывали ему, что это не болезнь, обнаруженная на ранней стадии. И вот теперь он должен был сообщить пациентке эту новость.
Доктор ненавидел эту часть своей работы – именно ее, а не напряженную работу, не споры с администрацией по поводу увеличения бюджета больницы, не бесконечные отчеты, не укоры жены, что он мало бывает дома. С этими проблемами он мог справляться. А вот видеть пациентов, сидящих в его кабинете с потухшим взглядом, видеть, как последняя надежда умирает в их глазах, когда он сообщает им плохие новости, – вот это разрывало его сердце, несмотря на долгие годы работы.
Доктор поднялся из-за стола, подошел к двери кабинета и распахнул ее.
– Прошу вас, проходите, – пригласил он супругов Ричардсон.
Лиззи, еще лежавшая в постели, вздрогнула, когда раздался звонок телефона. Схватив трубку, она посмотрела на часы и ощутила охвативший ее страх. Двадцать пять минут восьмого. Так рано могли позвонить только для того, чтобы сообщить плохие новости.
– Алло, – сказала она, стряхнув остатки сна и приготовившись к чему-то плохому.
– Привет, Лиззи, – услышала она голос Клэр Морган. – Прости, что звоню так рано, но я хотела попросить тебя организовать, чтобы меня с утра подменили на работе.
– Нет проблем, Клэр. А что случилось?
Доктор Морган пропустила этот вопрос мимо ушей.
– Я хочу, чтобы ты позвонила доктору Джонсу и попросила его поработать вместо меня. Я бы сама позвонила, но у моего телефона села батарейка, а больничный телефон я не хочу занимать. Скажи ему, что меня в четыре утра вызвали к пациенту и меня не будет дома еще несколько часов. Это подросток с подозрением на менингит. Родителей не было дома, он оставался с тетей, а она не распознала симптомы болезни. Может, нам следует вывесить перечень симптомов менингита на доске объявлений и напоминать родителям, чтобы они непременно изучили их?
– Я это сделаю, – пообещала Лиззи. Голос у ее начальницы был такой, словно она едва держалась на ногах. – Клэр, вам надо поспать.
– Да, я посплю.
– А как насчет послеобеденного приема? – Лиззи села на край кровати, пытаясь отыскать взглядом карандаш и листок бумаги, чтобы все записать.
– Я приду на прием. Знаешь, Лиззи, мне кажется, что у меня уже больше нет сил для этой работы. Я так переживаю, так устаю. Вот вчера вечером, после того как ты ушла, мне позвонили и сказали, что у моей пациентки запущенный рак груди. А ей всего тридцать четыре, Лиззи, тридцать четыре, и кто знает, доживет ли она до тридцати пяти. Маленькие дети, муж… только бы жить и жить. Это так несправедливо.
Лиззи не решилась спросить, кто эта пациентка. Но по тону Клэр она чувствовала, что доктор потрясена.
– Что еще, Клэр? Если не хотите ехать на машине, я могу прислать за вами такси…
Но доктор Морган словно не слышала ее.
– Не могу поверить, что мы не обнаружили это на ранней стадии, а сейчас уже слишком поздно. И знаешь, Лиззи, она говорит, что справится с болезнью, ее беспокоят только дети, Джек и Дэниел…
– Так это Салли Ричардсон?! – воскликнула Лиззи, совсем не думая о врачебной этике.
На другом конце воцарилась пауза.
– Да, это она, – после долгого молчания подтвердила Клэр. – Но, прошу тебя, Лиззи, никому.
Лиззи охватило жгучее желание спросить, как же рак развился так быстро, почему его не обнаружили раньше. Но она этого не сделала. Клэр, безусловно, мучил этот же вопрос: как у ее пациентки появилось такое тяжелое заболевание, а она этого не знала? Лиззи вспомнила, что Салли всегда приходила на прием со своими мальчиками, но сама врача практически не посещала. Лиззи вспомнила, как Салли говорила ей, что собирается к врачу, но, наверное, она приходила, когда Лиззи не работала. Наверное, тогда была смена второй сестры, Ирис, она же, видимо, давала Салли направление в онкологическую клинику или на прием к специалисту.
– Все, у меня закончились монеты, – сказала Клэр. – Позже поговорим. Если будет что-то срочное, присылай мне сообщения на мобильный, я прочту их, когда зарядится батарейка.
Клэр повесила трубку. Лиззи спустилась на кухню и заварила себе чашку крепкого чая. Она была в шоке. Вспомнила вечеринку в доме Ричардсонов на прошлой неделе, вспомнила, как Салли смущали комплименты по поводу ее стройной фигуры и элегантного блестящего платья без рукавов.
– Я знаю, людей раздражает, когда я говорю, что не соблюдаю никакой диеты, – с застенчивым видом призналась тогда Салли. – Но честно, забота о мальчиках и работа в салоне просто не позволяют мне набирать вес. Делия называет это диетой работающей матери, – пошутила Салли.
Салли всегда была стройной, но тем вечером она выглядела такой худенькой, как модель на подиуме, даже ребра угадывались под шелковым платьем. Сейчас Лиззи со стыдом вспомнила, что позавидовала Салли. Как можно было завидовать женщине, худоба которой на самом деле была следствием болезни?
Лиззи позвонила доктору Джонсу и попросила его подменить доктора Морган. Затем выпила чай и тупо уставилась на экран телевизора. Передавали утренние новости, однако сейчас Лиззи не могла думать ни о чем, кроме трагедии, случившейся с Салли.
Клэр Морган не была склонна к преувеличениям. И уж если она испугалась за жизнь Салли, значит, причина бояться действительно есть.
Из всех знакомых Лиззи Салли и Стив были самой счастливой парой. Они не злословили о других, не строили воздушных замков, не мечтали о крупном выигрыше в лотерею. Они были довольны тем, что имели. Добрые, веселые, молодые люди, у которых вся жизнь впереди. И вот теперь все рушилось.
Что Стив будет делать без Салли? А как маленькие дети будут расти без матери, которая обожала их? По сравнению с серьезностью этих вопросов собственные проблемы показались Лиззи уже далеко не столь существенными.
Глава 14
Семь дней, прошедшие с того момента, как она переспала с Джеем, оказались самыми трудными в жизни Эбби. И если поначалу она думала, что съемки телешоу с таким огромным грузом вины в душе – это самое трудное, то последовавшее за ними возвращение к дочери и к мужу оказалось в десять раз хуже.
По иронии судьбы Том в ее отсутствие, похоже, решил, что требуется предпринять некоторые усилия по спасению их брака, и когда в пятницу вечером Эбби приехала домой, ее встретили радушный прием, объятия и заказанный столик в ее любимом местном ресторане.
– Мы оба с тобой слишком перенервничали, – сказал Том. – Давай забудем все и начнем сначала?
Идею примирения поддержала даже Джесс.
– Я сказала папе, что у тебя было очень много работы в Дублине и что тебе необходимо отвлечься.
Эти слова вселили в Эбби надежду на возможность прежних хороших отношений с дочерью.
– Так, может, поедем ужинать все втроем? – предложила она.
За ужином Эбби терзали собственные мысли, но Джесс с лихвой компенсировала молчание матери. Вечером в среду она работала в приюте для зверей и теперь с воодушевлением рассказывала о тамошних обитателях.
– А совсем недавно Джин привела в приют двух бездомных осликов. Они такие хорошие, но им нужно жить в другом месте, им требуется особый уход. Люди так жестоки по отношению к животным.
Благодаря разговорчивости Джесс ужин прошел успешно. По пути домой Том, сидевший за рулем, время от времени клал ладонь на колено Эбби и нежно гладил его.
И когда они приехали на Бриарлейн, Эбби пришлось притвориться, что на нее напал внезапный приступ ужасного насморка.
– Мама, ты плохо себя чувствуешь? – спросила Джесс, и в ее голосе прозвучала искренняя забота, чего Эбби давно уже не слышала.
– Да, наверное, простудилась, – ответила Эбби, ненавидя себя за ложь.
В понедельник она отправила сообщение Джею. Он говорил ей, что собирается приехать в Корк в начале недели, и предлагал во вторник вместе пообедать. Отправив сообщение, Эбби отключила свой мобильник. Она не желала разговаривать с Джеем до того момента, как при личной встрече скажет ему, что между ними все кончено. А когда вечером Эбби все же включила телефон, чтобы проверить почту, ей даже неприятно было читать игривое сообщение от Джея.
Наступил вторник, и Эбби почувствовала, что у нее вновь разыгрались нервы. Да еще ко всему Том с утра не пошел на работу, сказав, что до обеда будет заниматься какими-то срочными бумажными делами дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73