Ренделл пошел за всеми. Пройдя подземный туннель с его прохладными, облицованными белой плиткой стенами, он очутился на маленькой, прокаленной солнцем станции. Там он прошел мимо безголовой статуи, охранявшей билетную кассу и, открыв дверь, оказался на улице.
Пытаясь не обращать внимание на чудовищную жару, которая должна была принести ему немало тягот, он был приятно удивлен. Все было так, будто он очутился в деревенском раю. Перед ним были пальмы и фиговые деревья, за которыми были видны ступени пешеходного моста. Все пассажиры, вышедшие вместе с Ренделлом из поезда, куда-то испарились. Он стоял один в этом покойном и мирном местечке. Хотя нет, не один…
К нему направлялся таксист, выглядящий несколько комично туземец с широкой улыбкой на лице, в широких штанах, полосатой тельняшке и широкополой шляпе гондольера.
Загоревший до черноты водитель уважительно коснулся двумя пальцами края своей шляпы.
— Buon giorno, signore. Меня зовут Люпо Фариначчи. Повсюду в Остия меня знать. Я имею такси. Фиат. Вам нужно такси?
— Думаю, что нет, — ответил Ренделл. — Я собираюсь на раскопки…
— Ах, scavi, scavi, раскопки, si. Вы идти. Это идти рядом. По мосту над автострадой к железным воротам.
— Благодарю вас.
— Вы долго не оставаться. Слишком жарко. Вы наверно захотеть потом прохладная поездка, в Лидо ди Остиа, пляж Рима. Люпо повезти вас на такси.
— Не думаю, что у меня будет время.
— Может быть, посмотрим. Если вам нужно такси, Люпо тут — Люпо в ресторане с название «К месту высадки Энея» — иногда Люпо в дальнем конце у фруктового ларька. Может вы посмотреть и захотеть.
— Спасибо, Люпо. Если мне будет нужно, я вас найду.
Поджариваясь под лучами солнца, Ренделл поспешил к мосту, когда же он спустился возле группы пиний, пропотевшая рубашка приклеилась к телу. Держа карту в руке, Ренделл распознал замок пятнадцатого века, принадлежавший Джулиано делла Ровере, который впоследствии стал папой Юлием ІІ, и только после этого увидел единственный в своем роде ресторан с названием «Allo Sbarco di Enea» — «К месту высадки Энея», как упоминал Люпо — где под крышей из ползучего винограда обедали посетители. Главный вход в зону развалин — на карте он был обозначен как Cancello A, Porta Romana — должен был находиться где-то рядом.
Еще несколько метров, и вдали забрезжили железные ворота, над которыми черные буквы на желтой таблице заявляли: SCAVI DI OSTIA ANTICA.
Как только Ренделл прошел через ворота, все окружающее тут же, как по мановению волшебной палочки, превратилось в сказку. Перед ним расстилался парк, во всяком случае — нечто похожее на парк, с зелеными пиниями, которые дарили тень и приятный запах, а находящееся в нескольких милях море прислало легкий ветерок, который тут же заставил настроение улучшиться.
Слева Ренделл увидел небольшой павильон, внутри которого сидела пожилая толстая женщина и глядела на пришельца. Она подняла руку с рулончиком билетов и крикнула: «Bisogno comprare un biglietto per entrare, signore! Вам нужно купить билет, синьор!»
Помахав ей в ответ, Ренделл подошел к павильончику и купил билет, чтобы осмотреть развалины. Держа в руке картонный прямоугольник и ожидая сдачи, он заметил еще одну желтую вывеску с надписью на итальянском языке. Указав на надпись, Ренделл вопросительно глянул на билетершу.
— Это указание от суперинтенданта, не ходить рядом раскопки, не разрешается, — объяснила та. — Развалины смотрите, не раскопки. Это чтобы спасти ваши ноги.
— Я буду осторожен, — пообещал ей Ренделл.
Следуя указаниям карты, он увидел Декуманус Максимус, древнюю главную улицу, когда-то пересекавшую весь город Остиа Антика. Найти дорогу было нетрудно, но вот идти по ней было нелегко.
Главная улица, сегодня она выглядела так же, как и во времена своего величия во втором веке, была вымощена круглыми камнями; идя по ним вы спотыкались, скользили, сбивали лодыжки. В конце концов, по причине того, что скользкие кругляши ужасно замедляли продвижение, Ренделл сошел на обочину, где росла трава, и направился через останки римского города.
В этом месте, подсказала карта, находились разрушенные стены зернохранилища второго века, а вот здесь располагалась колоннада театра, в котором давались представления еще в 30 году нашей эры. Справа были остатки храма какой-то гильдии, а дальше — общественные бани. Вот только, не удовлетворяясь картой, Ренделл хотел насладиться общим видом, время от времени рассматривая открытые места с перевернутыми резными мраморными урнами, части жилых помещений с покрытыми фресками стенами, давным-давно высохшими бассейнами, остатками арок и громадный валун с надписью: Decumanus Maximus.
Ренделл уже прошел около двух третей руин Остиа Антика, а вокруг не было ни единой живой души, так что он почувствовал себя не совсем уверенно, могло показаться, что он заблудился.
Тогда он направился в тень одиноко стоящей пинии, присел на развалинах каменной стены и развернул листок, вынутый из бумажника Лебруна. Наверное в сотый раз он перечитал надпись в нижнем правом углу: Cancello C, Decumanus Maximus, Porta Marina. 600 mtrs. Catacomba.
Снова и снова изучая эти слова, Ренделл все меньше был уверен в их значении по сравнению со вчерашним днем. Он был уверен, что на листочке было указано направление перемещений Лебруна в воскресенье, описание места, в котором тот спрятал доказательства своей подделки. И вот теперь Ренделла посетили первые сомнения.
Тем не менее, не оставалось ничего другого, как идти дальше. Согласно карты, Cancello C — итальянско-английский словарь помог определить это слово как Вход С — или же Порта Марина находился где-то за поворотом, в самом конце Декуманус Максимус и на самой границе развалин Остиа Антика.
Ренделл положил в карман карту и листок, поднялся с развалин стены, вышел на солнце и направился к повороту дороги.
Через пять минут он достиг конца выложенного камнями пути, и теперь перед ним лежали камни терм Порта Марина. Справа, за уже раскопанными виллами времен императора Адриана, тянулось холмистое поле, где под жарким солнцем желтела срезанная трава.
Придерживая руку козырьком над глазами, Ренделл осматривал местность между полем и развалинами древних бань, где заметил открытый киоск, в котором туристам продавались фруктовые соки, но через какое-то время увидел еще кое-что: в его сторону направлялся какой-то человек.
Ренделл подождал, и за это время пешеход превратился в худощавого подростка лет тринадцати-четырнадцати: космы черных волос, темные огромные глаза; так как майки на парнишке не было, на его теле можно было пересчитать все ребра; остальными предметами одежды были только шорты цвета хаки и растоптанные теннисные туфли.
— Eh, signore! — кричал он, подбегая к Ренделлу, затем долго пытался отдышаться. — Lei e inglese, vero? Вы англичанин, правда?
— Американец, — ответил ему Ренделл.
— Я говорить по-английски, — заявил мальчишка. — Я учился в школе и от многих туристов. Я могу представиться. Меня зовут Себастьяно.
— Хорошо, привет, Себастьяно.
— Вы хотеть гид? Я хороший гид. Я помогать много американцам. Я показывать им все виды Остиа Антика за один час всего за тысячу лир. Хотите, чтобы я показал вам самые основные развалины?
— Основные я уже видел. Сейчас я ищу кое-что другое. Может ты сможешь мне помочь?
— Я помогу вам! — с энтузиазмом заявил Себастьяно.
— Насколько я понимаю, здесь, лет шесть назад, были другие раскопки, где-то рядом, на частных владениях. И вот если…
— Scavi Августо Монти? — перебил его парнишка.
Ренделл не мог скрыть удивления.
— Тебе о них известно? Я слышал, что они проводились в тайне…
— Да, большой секрет, — сказал Себастьяно. — Никто о них не слыхать, никто не ходить посмотреть их. Там вывеска, говорящая, что это запретная зона, потому что до сих пор еще много шурфов и канав, так что начальство никому не разрешать. Правительство сделало там историческое место и следит за ним. Но я со своими друзьями живу рядом, мы играем на поле, и мы все видеть. И вы хотите посмотреть scavi Августо Монти?
— Но, если это запрещено?…
Себастьяно пожал плечами.
— Никто не увидеть. Никто там не смотрит. Вы хотите увидеть за одну тысячу лир?
— Да. — Тут Ренделл вспомнил про записку Лебруна, что лежала в кармане. — Та часть раскопок, которую я хочу увидеть, лежит в шести сотнях метров от Порта Марина.
— Очень легко устроить, — ответил парень. — Вы идти. Я отсчитаю шестьсот метров, пока будем идти. Вы археолог?
— Я… я геолог. Мне хотелось бы исследовать… почву.
— Нет проблем. Мы начинаем. Я отсчитываю про себя шестьсот метров. Это перед болотом и песчаными дюнами. Я знаю, куда это приведет нас.
Через десять минут дорога привела их к входу в глубокий ров, центральную траншею, которая разделялась на множество маленьких канав и шурфов, по большей части покрытых досками, лежащими на огромных бревнах, служащих в качестве стропил.
Рядом с траншеей на покосившемся столбике была выцветшая табличка. Ренделл указал на нее пальцем.
— Что это означает?
Себастьяно присел рядом с надписью.
— Тут написано… сейчас я переведу… Scavi, как же это… ага, вспомнил… «Раскопки Августо Монти. Опасно. Запретная зона. Не входить». — Мальчишка поднялся, улыбаясь во весь рот. — Все так, как я вам говорил.
— Хорошо. — Ренделл глянул в глубину траншеи. Пять или шесть деревянных ступенек вели вниз, в подземный проход. — Можно тут достать какой-нибудь фонарь?
— Нет, только солнце. Но его достаточно. Покров не такой плотный. Солнце просвечивает вниз. Эта канава ведет к большим раскопкам крупной виллы; она исследована только наполовину. Вы хотите, чтобы я вам показал?
— Нет, — быстро ответил Ренделл, — в этом нет никакой необходимости. Я спущусь буквально на пару минут. — Он отыскал банкноту в 1000 лир и сунул мальчишке в ладонь. — Я понимаю твою готовность помочь, но хочу, чтобы никто мне не мешал во время моих исследований. Понял?
Себастьяно закивал головой.
— Я никому не скажу. Вы мой клиент. Если я вам буду нужен, меня найти возле киоска с фруктами.
Мальчик повернулся и побежал по полю, обернулся, махнул еще раз, после чего скрылся среди травы. Ренделл подождал, пока Себастьяно не исчезнет из виду, а потом только подошел к входу в траншею.
При этом его одолевали сомнения. Неожиданно он почувствовал всю глупость данного предприятия. Какого черта он, один из ведущих американских специалистов по связям с общественностью, рекламный директор Возрождения Два, делает здесь, в богом забытой дыре, рядом с этими безлюдными раскопками?
Но потом как будто чья-то невидимая рука подтолкнула его. Рука Роберта Лебруна. Разве не Лебрун направил его в это место два дня назад?
Уже не колеблясь, он встал на неровную деревянную ступеньку и начал спускаться вниз, осторожно, шаг за шагом, между земляными стенками траншеи, пока наконец не очутился внизу, на утоптанной земле. Ренделл поглядел по сторонам и отметил, что узкая канава ведет вперед, ярдов на двадцать; темнота подземных раскопок освещалась столбами солнечных лучей, проникавших сюда через щели между досками и балками.
Он начал осторожное продвижение вперед. То тут, то там по бокам были насыпаны земляные откосы, явно с целью предупреждения обвала; через равные интервалы из пола торчали деревянные столбы, поддерживающие доски и, временами, листы металла сверху. В одном месте земля под ногами была раскопана, открывая древний, покрытый мозаикой пол, после чего в траншее появились многочисленные ящики: некоторые пустые, другие наполовину заполненные кусками красного камня, мраморными и кирпичными обломками.
Добравшись до дальнего конца траншеи, где она сворачивала к более глубоким раскопкам, Ренделл заметил, что доски сверху были частично разобраны, так что путь был освещен немного лучше.
Внимательно изучая стенки узкой расщелины, он увидал, что их материал здесь отличался от того, что было раньше — стена была обработанной и сложенной из камня, напоминавшего известняк; похоже, что это были остатки помещения, похожего на грот. И вот тут Ренделл замер на месте.
Справа от себя, на стенке он впервые в жизни увидал древние граффити — рисунки и надписи.
На поверхности выбитой в камне стены — возможно это помещение и было семейными катакомбами, древним местом для подземного захоронения? — на пористой поверхности из гранулированного туфа были примитивные изображения, картинки первого века нашей эры, явно нарисованные преследуемыми христианами времен апостолов.
Их здесь было не так уж и много, они были не очень четкими, но их контуры различить было можно.
Ренделл подошел поближе к стене из туфового камня. Первым увиденным им рисунком был знак якоря. Тайный раннехристианский якорь, символизировавший собой Крест Иисуса Христа. Знак представлял собой скрещение двух греческих букв: c и r, первых двух букв имени Христа по-гречески. Рядом с ним было довольно грубое изображение голубя с оливковой веткой — символы мира у первых христиан.
Пригнувшись, Ренделл пошел вдоль стенки. Он узнал знак кита, один из первых христианских знаков, означавших Воскрешение. А потом в красноватом камне были изображения рыб — одна, вторая, третья, совершенная мелюзга, символы слова I-CH-TH-U-S, чьи буквы были инициалами греческих слов, означавших: Иисус Христос, Сын Божий и Спаситель.
Туфовая стена постепенно спряталась в подземной камере, помещении, где римское семейство новообращенных христиан в тайне хоронило своих покойных и оставило на камне знаки собственной веры и надежды на будущую жизнь.
Ренделл отступил назад, осматривая поверхность в поисках новых изображений, глаза скользили по стенкам вверх и вниз — и вдруг, когда взгляд остановился буквально в одном футе от утоптанного пола траншеи, он увидал это.
Американец рванулся вперед, опустился на колени, чтобы увидать рисунок поближе, чтобы быть уже совершенно уверенным. Его глаза уже не отрывались от этого изображения, более четкого, не столь древнего, отличавшегося от всех других.
На туфовом камне был процарапан рисунок рыбы, крупной рыбы;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103