Сразу же после объявления нашего Нового Завета ты обязан выдать на свет и рассказ о Лори Кук. Разве ты можешь представить лучшее подтверждение божественного происхождения нашей Библии, чем это? Никаких насильных продаж, Стив. Одна только добропорядочная миссионерская работа. Подумай, сколько доброго мы можем сделать.
Добро, которое мы можем сделать по десять долларов за экземпляр, хотелось добавить Ренделлу. Тем не менее, он сдержал язык.
Потому что он и сам находился под впечатлением.
Что-то случилось с девушкой, которую он знал, которая была калекой, а теперь уже калекой не будет.
У него не было ответов. Скорее всего, наука тоже не сможет это объяснить. Так почему бы не назвать событие именно тем, чем оно было на самом деле — чудом?
* * *
ПЯТЬ ЧАСОВ СПУСТЯ, сидя в ратановом плетеном кресле напротив Анжелы Монти, передвигая блюдечко по синей в горошек скатерти уличного кафе, Ренделл рассказывал девушке о том, что испытал он в больнице. Они встретились, чтобы пообедать, в “Кафе де Поол”, кафе-ресторане на полпути между гостиницей “Виктория”, где Анжела все утро занималась обработкой записей, касающихся археологических исследований, и отелем “Краснапольски”, где Ренделл разгребался с кучей дел после того, как покинул больницу вместе с Уилером.
Анжела выслушала и восприняла историю чудесного излечения Лори Кук без какого-либо удивления и дополнительных расспросов. “Это не потому, что я такая уж хорошая католичка, хотя во мне имеется религиозная вера, — объясняла она, — но потому, что подозреваю, будто в нашем, кажущемся таким рациональным мире имеется так много чудес, которые невозможно понять нашим ограниченным разумом. Среди всех живых существ во вселенной мы, может быть, не превышаем и муравьев”.
Ну а после того, придерживая его лежащие на столе руки своей, она пожелала узнать, как он провел чуть ли не каждую минуту утреннего времени после приезда из больницы. Прежде чем ему удалось ответить, перед ними материализовался официант.
Ренделл взял от него меню, глянцевую карточку с четырьмя цветными фотографиями фирменных обеденных блюд, каждое из которых подавалось в картонной коробочке, словно в американской телевизионной рекламе.
— Этот ресторан тебе знаком, — сказал Ренделл. — И меня теперь ты тоже знаешь. Так что ты предложишь?
Похоже, Анжела была польщена этими словами.
— Для людей, которым предстоит еще многое сделать, предлагаю заказать немного. Опять же, порции здесь небольшие. — Она указала на одну из картинок в меню и обратилась к официанту:
— Мы желаем Hongaarse goulash <Гуляш по-венгерски>.
Как только официант отошел, Анжела вновь повернулась к Ренделлу.
— А теперь расскажи мне все свое утро до конца.
— Дай подумать. Перед тем, как уехать из больницы, я позвонил тебе, так? Как я тебе тогда говорил, все, что ты сможешь извлечь из собственной памяти, своих дневников, записей, из бумаг твоего отца, все, связанное с раскопками и открытием, будет для нас полезно и поведет нас к дальнейшим вопросам.
— Я уже кое-что написала, чтобы ты мог посмотреть.
— Прекрасно. Ага, сразу после больницы я поехал в “Краснапольски”. Лес Каннингхем и Хелен де Боер — это члены моего рекламного отдела, вскоре ты с ними познакомишься — уже ждали меня с добрыми новостями. Голландское правительство согласилось на то, чтобы мы воспользовались Королевским дворцом для объявления нашего открытия и его публичного оглашения 12 июля, и мы получили добро на трансляцию этого события по всему миру с помощью системы “Интелсат V”, спутниковой системы телекоммуникаций. После этого мы сделали набросок конфиденциального меморандума для пяти издателей, плюс дополнительные копии остальным членам персонала, которые могут быть заняты в этом, потом передали им эти документы вместе с моей собственным примечанием, предлагающим устроить завтра собрание, чтобы окончательно оформить наши планы… Анжела, разве я не говорил тебе об этом, когда звонил, чтобы встретиться на ланче?
— Говорил.
— Ненавижу повторяться. Но ведь произошло так много…
— А мне нравится, как ты повторяешься. Я люблю слышать твой голос. Что было потом, Стив?
— Ну, я созвал свою команду наверху, в комнате 204 — она предназначена для рекламных сообщений, но там так здорово, что я думаю, что мы могли бы устроить себе в этом месте нечто вроде дома…
Анжела стиснула его руку.
— Ты еще нашел время, чтобы подумать обо мне во время работы? Я польщена. Но ведь ты слишком занят, чтобы устраивать еще и домашнюю жизнь.
— Надеюсь, что так будет не всегда, — ответил ей Ренделл. — Сейчас время нас поджимает, это правда. В общем, встреча состоялась, и прошла она с толком.
— И что же вы обсуждали на этой встрече?
— Я рассказал всем — понятное дело, Джессика Тейлор была первой — о том, как Лори Кук прочитала Евангелие от Иакова, о произошедшем после того, и про то, что теперь она может ходить нормально. Естественно, это вызвало своего рода сенсацию. Я дал задание Джессике написать два материала: один, рассказ от первого лица, от лица Лори, в котором бы описывалась ее жизнь, все те годы, которые она провела калекой, о ее долгих поисках чуда, и о том, что произошло после прочтения Иакова и Петрония. А второй материал о самой Джессике, о том, что она испытала с Лори вчера вечером. Педди О’Нилу я назначил написать обычный газетный очерк о случившемся, с некоторыми вставками относительно нашей новой Библии. Понятное дело, все эти материалы какое-то время будут держаться подальше от прессы, пока мы не получим разрешения от врачей и теологов. Но как только они у нас появятся, мы сразу же выстрелим этими материалами. Это произойдет после наших выступлений по спутниковой сети.
Анжела удивленно покачала головой.
— Никогда ничего не знала о рекламной деятельности. Я считала, что газетные и телевизионные репортеры выкапывают свои новости точно так же, как мой отец выкапывает свои древности.
Ренделл засмеялся.
— Не совсем, не совсем. Все правильно, пресса копает глубоко и находит для себя новости. Но издатели в значительной мере зависят от рекламных команд. Если ты желаешь каких-то утечек или новостей, касающихся войн, политики, изобретений, религии, образования — назови что угодно — большая часть их исходит от людей, занимающихся связями с общественностью и представляющих командование, национального лидера, церковную или школьную организацию. Рекламщики имеются не только у людей шоу-бизнеса, спортсменов или производителей промышленных изделий. Они имеются практически везде. Они были даже у Иисуса Христа. Разве не зависел он от апостолов и учеников, распространявших его Слово?
— Звучит довольно-таки цинично, — заметила Анжела.
— Иногда так оно и бывает. Но в большинстве случаев — нет. В мире каждый день происходит столько, что средства распространения новостей просто не могут знать об этом все. Им необходимо помочь. Вот мы и предоставляем им такую помощь ради собственной выгоды. И каждый из нас пытается передать средствам массовой информации такое, что кажется нам более важным по сравнению с предложениями наших конкурентов.
— А что еще вы обсуждали на своем собрании, Стив?
— Я упомянул о тех материалах, касающихся твоего отца, которые получил от тебя в Милане, сообщил группе, что ты здесь для того, чтобы предоставить дополнительную археологическую информацию. Еще я пообещал им, что они получат распечатки моих записанных на магнитофон интервью с Обером по поводу процесса подтверждения истинности находок, а так же бесед с Хеннигом, относительно печатания Библии. Мы обменялись идеями относительно вида этих материалов. Ага, вот еще. С нами был доктор Флориан Найт. Помнишь, я упоминал его вчера за ужином?
— Резкий молодой человек из Британского Музея?
— Да. Но как его девушка пообещала мне в Лондоне, он все-таки приехал. Все еще в кислом настроении, но свою помощь предложил. Доктор Джеффрис был прав. Этот юноша настоящий волшебник во всем, что касается арамейского диалекта и текстуальной критики Библии — воистину детективной работы, которая позволяет аутентифицировать тексты Писания. Было немного сложно с вопросами и ответами, хотя он и пользуется своим слуховым аппаратом, но как только парень усек идею того, что нам необходимо, он сразу же увлекся, и мои ребята только успевали за ним записывать.
— О чем? О чем он рассказывал, Стив?
— В основном он объяснял, как доктор Джеффрис и его комитеты справлялись с переводом нынешнего Международного Нового Завета. Доктор Джеффрис передал ему все материалы, и он рассказывал нам подробности, включая свою собственную роль в невольной своей помощи переводчикам. Дело в том, что доктор Джеффрис воспользовался той процедурой, которая применялась переводчиками Библии Короля Иакова около трех с половиной веков назад. Знаешь, как это было тогда?
— Понятия не имею, — ответила Анжела — если не считать того, что Авторизованная версия — я имею в виду Библию Короля Иакова, которую, будучи правоверной католичкой, я читала при изучении классических книг — это самое красивое произведение на английском языке.
— И единственное по-настоящему великое литературное произведение, которое когда-либо было рождено назначенной для этого группой. Как рассказывал об этом доктор Найт, в Англии 1604 года было множество религиозных распрей, и вот для того, чтобы дать церкви объединяющий мотив, ради добра общества, король Иаков согласился с предложением пуританина, доктора Рейнольдса, президента колледжа в Оксфорде, и с самого начала приказал пятидесяти четырем церковникам сделать новый перевод Библии. По-видимому, король Иаков был последним, который надеялся продвинуть подобного рода проект. Он очень любил книги, но любил и радости противоположного свойства, парень был чрезмерно тщеславным и женоподобным. Его слуги говаривали, что после короля Елизаветы на троне воссела королева Иаков.
Анжела расхохоталась.
— Замечательно сказано. Это доктор Найт рассказал вам?
— Он умеет быть веселым рассказчиком. Возвращаясь же к нашему рассказу, король Иаков согласился на сорок семь переводчиков, весьма странную группу людей. Самому старому было семьдесят три года, самому младшему — двадцать семь. Все это были проповедники, профессора, языковеды, филологи, изучающие Священное Писание. Один из них знал пятнадцать языков, включая арамейский, персидский и арабский. Другой обучал королеву Елизавету греческому. Третий был способен читать Библию по-еврейски уже в возрасте шести лет. Одного изгнали из Бельгии, другой был вообще пьяницей. Еще один, пожираемый туберкулезом, работал на своем смертном ложе. Еще один, вдовец, умерший в ходе реализации этого проекта, оставил после себя одиннадцать незаконных детей. Все они были разделены на шесть групп, две из которых вели свою работу в Оксфорде, две в Кембридже, а оставшиеся две — в Вестминстере. Одна оксфордская группа, состоящая из восьми человек, взяла себе половину Нового Завета, а другая, вестминстерская, состоящая из семи человек — другую половину.
— Но, Стив, как могли они переводить вместе?
— Потому что каждой группе было назначено перевести с еврейского или греческого на английский язык только определенную часть Библии, а каждый отдельный член группы был ответственным за перевод одной или более глав в этой части. Члены группы читали свои переводы друг другу, делились своими мнениями, делали поправки, и когда вся часть уже была закончена, они отсылали ее другой группе для последующего переписывания. Через два года и девять месяцев работа была готова. После этого за первый вариант взялась группа из двенадцати ученых с целью ее пересмотра и унификации. И в конце концов, один единственный человек, сын мясника, закончивший Оксфорд в девятнадцать лет, доктор Майлс Смит, сделал окончательный вариант под контролем наблюдавшего за его работой епископа. Результат? Полуторатысячестраничная Авторизованная Библия Короля Иакова, опубликованная в 1611 году, за пять лет до смерти Шекспира.
— И наш Международный Новый Завет готовился к печати таким же образом?
Ренделл кивнул.
— Доктор Джеффрис образовал три группы по пять лингвистов, критиков текстов и исследователей первого века нашей эры в каждой. Доктор Траутманн был куратором группы в Кембридже, которая переводила четыре Евангелия и Деяния; профессор Собриер курировал группу из Вестминстера, которые переводили книги Нового Завета, начиная с Послания Павла римлянам и заканчивая Апокалипсисом. Доктор Джеффрис со своей группой в Оксфорде переводил Пергамент Петрония, Евангелие от Иакова и готовил материалы для аннотаций. Громаднейший труд… Ага, вот и наш обед.
Пока они ели, голубой навес “Кафе де Поол” сняли. Солнца все равно не было. День оставался сереньким и мрачным, погода не сулила ничего хорошего. Ренделл с Анжелой развлекались тем, что следили за прохожими, мелькавшими за красными цветочными ящиками на вершине железной ограды.
Ренделл уже почти закончил есть, когда молодой человек, шустро передвигавшийся между столиков, положил рядом с его тарелкой рекламную листовку. Ренделл глянул на нее, затем взял в руки.
— Анжела, что это может значить, черт побери?
На листовке по-английски было написано: “НАСЛАЖДАЙТЕСЬ ВИГНАНД ФОКИНГ. Угол Пийлстеег и Дам.”
Анжела усмехнулась.
— Понятно. Это старинный бар неподалеку отсюда, объект дешевого юмора для туристов. “Фокинг” — это знаменитый голландский коньяк. Не хочешь ли попробовать?
Ренделл смял листовку.
— Нет уж, спасибо. И никаких шуток, обещаю. Думаю, что будет лучше вернуться на работу — и с ясной головой.
— Мне тоже будет лучше вернуться к себе в номер и поработать, если только…
— Если только, что?
— Если только ты не нуждаешься в моей помощи в качестве секретаря. Если Лори Кук останется в больнице все две недели — самое напряженное для тебя время — кто будет заниматься секретарскими обязанностями в твоем офисе?
— Ты, — ответил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103