— Иди ко мне? В ответ Кэт потянулась к ней. Скарлетт знала наверняка, что Кэт заинтересуется очками, висящими на цепочке вокруг шеи женщины, но она ничего не сказала. Ей нравилось слышать восторженный голосок Кэт.— Какая милая крошка. Нет, дорогая, их надевают на нос, а в ротик брать не надо. Какая красивая у тебя оливковая кожа. Ее отец испанец?Скарлетт задумалась на секунду и ответила:— Бабушка.— Как мило, — женщина взяла из ручек Кэт очки, а вместо них вложила печенье.— Я сама — четырежды бабушка. Что может быть лучше на этом свете? Я начала ходить в море вместе с мужем, когда мои дети уже выросли. Я не могла оставаться в опустевшем доме. Зато теперь чувствую радость оттого, что я бабушка. После Саванны мы пойдем в Филадельфию за грузом, и у меня будет два дня, чтобы побыть со своей дочерью и двумя внучатами.«Похоже, она заговорит меня до смерти раньше, чем мы выйдем из бухты, — подумала про себя Скарлетт. — Я не перенесу этих двух недель на корабле».Но вскоре она обнаружила, что тревога ее была напрасной. Жена капитана повторяла одно и то же так часто, что Скарлетт приходилось лишь кивать головой и говорить: «Боже мой». К тому же она была очень мила с Кэт, и Скарлетт могла совершать моцион на палубе, не беспокоясь о ней. Здесь, где соленый ветер обдувал лицо, ей лучше всего думалось. В основном она строила планы на будущее. Нужно будет найти того, кто купит ее магазин. Был еще дом на Пилтри-стрит. Ретт платил за содержание его в хорошем состоянии. Но держать пустой дом, в котором она никогда больше жить не будет, казалось нелепостью.Итак, ей надо продать магазин и дом на Пилтри-стрит. Еще бар. Он относился к разряду не очень плохих. Бар приносил отменный доход и дела в нем шли прекрасно. Но Скарлетт решила освободиться от пут Атланты, а это подразумевало и продажу бара.А как насчет домов, которые она строила? Она совсем не знала об этом. Ей надо будет самой проверить и убедиться, что строители все еще пользуются лесом Эшли. Нужно будет удостовериться, что с Эшли все в порядке. И с Бо. Она обещала Мелани.Когда она покончит с Атлантой, то поедет в Тару. И, пожалуй, все, потому что как только Уэйд и Элла узнают, что поедут домой с ней, они просто загорятся этим желанием. Было бы так несправедливо их дразнить. Прощание с Тарой будет сложнее всего. Лучше это сделать быстро. Тогда прощание не будет столь мучительным. О, как она тосковала по Таре.Корабль вошел в устье Саванны, оставались уже последние мили до города, но этот последний отрезок пути, казалось, они будут плыть вечно. Чтобы пройти по каналу, судно предстояло взять на буксир. С Кэт на руках Скарлетт ходила от одного края палубы к другому, пытаясь получить удовольствие от восхищения ребенка, увидевшего неожиданно взлетевших в небо болотных птиц. Они уже почти дома, а корабль все плывет и плывет. Она хотела видеть Америку, слышать ее голоса.Наконец показался город и доки.— Послушай, Кэт, послушай, как поют. Эти песни поют негры, это наш Юг, ты чувствуешь солнце? И так будет изо дня в день.Ничего не изменилось на кухне Морин, как ничего не изменилось в семье. Та же привязанность, тот же рой детей. Мальчику Патрисии был почти уже год, а Кэт была беременна. Ритм жизни большого дома мгновенно захватил Кэт в свои объятия. Она с любопытством взирала на других детей, дергала их за волосы и подставляла свои.Скарлетт наполнилась ревностью. «Кэт не будет по мне скучать, я не вынесу разлуки с ней, но я ничего не могу поделать. Слишком многие в Атланте знают Ретта и могли бы ему о ней рассказать. Я лучше убью его, чем позволю ее у меня забрать. Я не могу взять ее с собой. У меня нет выбора. Чем раньше я поеду, тем раньше вернусь. Я привезу ее братика и сестричку. Это будет для нее подарком».Она отправила телеграмму в контору дядюшки Генри Гамильтона и Пеней, в дом на Пилтри-стрит. Затем двенадцатого мая села в поезд, следующий в Атланту. Скарлетт была взволнована и одновременно обеспокоена. Она так долго отсутствовала, за это время все могло произойти. Но не стоит мучиться. Скоро она и так многое узнает. Она будет наслаждаться лучами горячего солнца Джорджии и изысканностью своего туалета. На корабле ей пришлось быть все время в трауре, но сейчас в своем изумрудного цвета ирландском платье она просто сияла.Но Скарлетт успела позабыть, какими грязными были американские поезда. Плевательницы, находившиеся в каждом конце вагона, вскоре наполнились окурками, от которых исходило зловоние. Не проехал поезд и двадцати миль, как боковой проход в вагоне был завален всяким мусором. Какой-то пьяный зацепился, шатаясь, за ее сиденье, и тут Скарлетт неожиданно осознала, что одной ей ехать не придется. «И кто смеет двигать мой саквояж и садиться рядом! В Ирландии такого не бывает. Первый класс — это первый класс. Никто не вторгается к тебе и не побеспокоит тебя». Она развернула перед собой местную газету и прикрылась ею как щитом. Ее милое льняное платье уже успело помяться и стать грязным.Гул железнодорожного вокзала Атланты и крики бесшабашных кучеров заставили сердце Скарлетт сильнее забиться от волнения, и она забыла про грязь, сопровождавшую ее всю дорогу. Сколько жизни здесь было во всем, сколько нового. Скарлетт увидела дома, которых раньше не было, новые вывески на старых магазинчиках. Везде царили шум и толчея.Сидя в кэбе, она то и дело выглядывала в окно, чтобы посмотреть на Пилтри-стрит, обнаружив, что для владельцев домов наступили лучшие времена. У дома Мерриуэзеров была новая крыша, а дом Мидов был перекрашен. Все выглядело не так ветхо, как тогда, когда она уезжала полтора года назад.И вот — ее дом!«О, я не помню, чтобы здесь толпилось столько людей. Это же прямо проходной двор! Неужели он всегда так близко стоял к улице! Ой, по-моему, я глупа. Какая мне разница! Я уже решила его продать».— Это неподходящее время для продажи дома, — сказал Скарлетт дядюшка Генри Гамильтон.Экономический спад продолжался, бизнес шел везде плохо. И хуже всего дела обстояли на рынке недвижимости, особенно — с такими большими домами. Жизнь людей ухудшалась, а не наоборот.Маленькие домики, подобные тем, которые она строила, распродавались, как только у них появлялась крыша. Здесь ей повезло. Но почему она хотела продать дом во чтобы то ни стало? Ведь он ей ничего не стоил. Ретт оплачивал все счета.«Он смотрит на меня, как будто от меня дурно пахнет, — подумала Скардетт. — он осуждает меня за развод». На какой-то момент ей захотелось рассказать о себе и о том, что действительно произошло. Дядюшка Генри единственный, кто был на ее стороне. Если бы его не было, то в Атланте не осталось бы никого, кто бы не смотрел на нее с презрением.«Это все ерунда, — как свеча, вспыхнула мысль в голове Скарлетт, — дядюшка Генри не прав, осуждая меня, как и все в Атланте.Я не такая, как они. Я другая. Я принадлежу семейству О'Хара!»— Если вы не хотите взять на себя лишние хлопоты по продаже моей собственности, Генри, — сказала она, — так мне и скажите.— Я старый человек, Скарлетт. Было бы полезнее свести тебя с какимнибудь молодым юристом.Скарлетт встала со стула, протянула руку и заулыбалась с неподдельной нежностью.Только когда она ушла, Гамильтон мог сказать, как Скарлетт изменилась: «Скарлетт выросла, она уже не зовет меня — дядюшка Генри».— Миссис Батлер дома? Скарлетт сразу узнала голос Эюли и поспешила в приемную. Легкое движение руки, и служанка, открывавшая дверь, исчезла в другой комнате.— Эшли, дорогой, я так рада видеть тебя, — она протянула ему обе руки.Эшли крепко сжал их и посмотрел на нее.— Скарлетт, ты никогда не была такой восхитительной. Климат чужой страны пошел тебе на пользу. Расскажи мне, те ты была, что делала? Дядюшка Генри сказал, что ты уехала в Саванну, и он потерял с тобой связь. Нам всем было интересно знать.Скарлетт была уверена, что все сгорали от любопытства, особенно старая сестра Эшли с ее змеиным языком.— Заходи и располагайся, — сказала она, — я так хочу узнать все новости.Служанка находилась неподалеку, и Скарлетт шепнула ей, проходя мимо: «Принеси нам кофе с пирожными».Они прошли в небольшую комнату. Скарлетт села на угол маленького диванчика, показывая на место рядом с собой.— Садись рядом со мной, Эшли, пожалуйста. Я хочу взглянуть на тебя.Слава Богу, исчез его виноватый взгляд. Генри Гамильтон, наверное, был прав, сказав, что Эшли изменился в лучшую сторону. Скарлетт рассматривала его сквозь опущенные ресницы, расчищая на столе свободное место для кофе. Эшли Уилкс все еще был красив. Его тонкие, аристократические черты с годами стали более заметными. Однако он выглядел старше. «Ему ведь не более сорока, — подумала Скарлетт, — а серебра в волосах больше, чем золота. Похоже, он проводит больше времени на лесном складе, чем раньше. У него сейчас прекрасный цвет кожи, не тот, с сероватым оттенком, от сидения в конторе». Она была рада его увидеть, особенно такого подтянутого. Ее обещание Мелани теперь уже не казалось столь обременительным.— А как тетушка Питти? Как Индия? А как Бо? Должно быть, он уже взрослый мужчина!— Питти и Индия все такие же, — ответил Эшли. — Питти все время строит воздушные замки, а Индия заработалась в комитете по улучшению морального облика Атланты.Они пытались избаловать Бо, но ничего не вышло, — серые глаза Эшли загорелись от гордости, — Бо — настоящий маленький мужчина. Скоро ему исполнится двенадцать лет, но ему можно спокойно дать пятнадцать. Он президент клуба, основанного местными мальчишками. Они построили деревянный домик на складе у Питти. Домик был сложен из лучших бревен. Бо следил за этим. Он понимает в лесном бизнесе больше, чем его отец, — сказал Эшли с печалью и в то же время с восхищением. Из мальчика может выйти в будущем ученый. Он уже получил в, школе приз за сочинение на латыни. Бо читает книги, которые предназначены для гораздо более взрослых… Я, наверное, наскучил тебе всем этим, Скарлетт. Гордящиеся отцы могут быть очень утомительными.— Совсем нет, Эшли, — солгала Скарлетт.Книги, книги, книги… Именно они и были злом для всех Уилксов. Всю свою жизнь они строили по книгам. Но с мальчиком может быть все нормально. Если он уже разбирается в древесине, то есть надежда. Теперь, если, конечно, Эшли не заупрямится, у Скарлетт появилась возможность выполнить еще одно обещание, данное ею Мелани. Скарлетт опустила руку на рукав Эшли.— Я хочу попросить тебя о большом одолжении, — сказала она. Эшли взял ее за руку. — Я хочу, чтобы ты мне пообещал отправить Бо в университет. Для меня это значило бы многое. Мне он почти такой же сын. Я видела, как он появился на свет. Сейчас у меня достаточно денег, и это для меня не проблема. Ты не можешь быть таким черствым и сказать «нет».— Скарлетт — улыбка Эшли исчезла с лица, вид его стал серьезным — «Господи, с ним будет трудно. Слава Богу, что эта копуша с кофе все еще здесь. Он не будет говорить в ее присутствии. У меня есть шанс, пока он не успеет сказать „нет“.— Сколько сахару тебе положить. Эшли? Я налью тебе.Эшли взял у нее чашку и поставил ее на стол.— Я думаю, кофе может подождать, Скарлетт, — он взял ее за руку. —Посмотри на меня, дорогая.Глаза его слегка светились. Мысли Скарлетт потеряли свою стройность.Но почему? Он выглядит почти как тот старый Эшли, Эшли Уилкс из Двенадцати Дубов.— Я знаю, что у тебя есть деньги, Скарлетт. Дядюшка Генри проговорился об этом. Я понимаю, что ты должна чувствовать. Но нет никакой необходимости. Он никогда не был достоин тебя, ты избавилась от него, неважно как. Ты можешь забыть обо всем этом, как будто ничего и не было. Ты свободна от Ретта. Скажи, что выйдешь за меня замуж, Скарлетт, и я клянусь своей жизнью, что дам тебе столько счастья, сколько ты заслуживаешь.«Было время, когда я была готова продать свою душу ради этих слов, — подумала Скарлетт. — Как же это несправедливо, сейчас я их слышу и ничего не чувствую. Где же ты был раньше, Эшли?» Прежде чем вопрос успел зародиться у нее в голове, она уже знала ответ. Все из-за старых сплетен, кажется, то было так давно. Эшли был полон решимости вернуть ей доброе имя в глазах общества Атланты. Как это на него похоже. Такая уж у него натура— поступать благородно, даже если это могло разрушить всю его жизнь и ее, впрочем, тоже. Он даже не подумал об этом. Скарлетт прикусила язык, чтобы сдержать свою злость. Бедный Эшли, не его вина в том, что он был не тем, кем был.Как-то Ретт сказал: «Эшли принадлежит к довоенной эпохе. Сегодня в этом мире для него места нет. Я не могу быть нечестным и злым по отношению к нему. Я не хочу терять никого, кто связан с теми славными днями. Все, что у нас осталось от той эпохи, — воспоминания и люди».— Дорогой Эшли, — сказала Скарлетт, — я не хочу за тебя замуж. Давай это оставим. Я не собираюсь лгать. Я слишком стара, и ты мне слишком не безразличен. Ты так долго был частью моей жизни и всегда будешь. Скажи, что позволишь мне это сохранить.— Конечно, дорогая, мне приятно услышать, что ты так обо мне думаешь. Я не буду утомлять тебя просьбой выйти за меня замуж.Он улыбнулся, теперь он выглядел таким молодым, совсем как тот Эшли из Двенадцати Дубов. В сердце Скарлетт что-то кольнуло. Драгоценный Эшли. Он, по-видимому, не догадывался, что в его голосе Скарлетт ясно слышала облегчение. Все было хорошо. Нет, лучше, чем хорошо. Теперь они действительно могут стать друзьями. С прошлым аккуратно покончено.— Что ты собираешься делать, Скарлетт? Ты вернулась насовсем? Она была готова услышать этот вопрос еще до того, как покинула Голвей. Она должна убедиться, что никто в Атланте не мог узнать, как ее найти. Это было чревато тем, что Ретт заберет у нее Кэт.— Сейчас, Эшли, я продаю свою собственность. Я не хочу ограничивать свою свободу. После того как я побывала в Саванне, я навестила в Ирландии родственников моего отца, затем уехала путешествовать.Рассказывая, ей надо было быть осторожной. Эшли бывал за границей и может уличить ее, если она упомянет места, в которых не была.— Так сложилось, что я не увидела Лондон, а думаю, что могла бы там пожить немного. Как ты думаешь, Эшли, Лондон — это хорошая мысль?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113