Скарлетт положила долговую расписку в коробку с остающимся в Саванне золотом и предполагала потратить как можно меньше золотых монет, которые теперь, заполняя пустоты корсета, где когда-то были стальные прокладки, вынуждали ее держать спину прямо и туго затягивать талию. Гораздо лучше было выиграть в вист и иметь на расходы свои собственные деньги. Может, на следующей неделе ей повезет и она положит в своей кошелек не менее 150 долларов.Но все же она будет рада окончанию путешествия. Даже под всеми парусами, наполненными ветром, «Брайан Бору» был слишком велик, чтобы она могла почувствовать нервную дрожь, какую испытывала, уносясь от шторма в чарльстонскую гавань. Она так и не видела ни одного дельфина, вопреки поэтическим обещаниям Колума.— Они там, дорогая Скарлетт! — с возбуждением произнес обычно спокойный, мелодичный голос Колума; он взял Скарлетт под руку и повел ее к перилам. — Наш эскорт здесь. Мы скоро увидим землю.Первые чайки кружились над «Брайан Бору». Скарлетт импульсивно обняла Колума. Затем снова, когда он указал на лоснящиеся серебристые туши недалеко в море. Это были дельфины.Позднее она стояла между Колумом и Кэтлин, придерживая шляпу на голове от сильных порывов ветра. Они входили в гавань под паром, Скарлетт с изумлением уставилась на скалистый остров у правого борта. Казалось, ничто, даже высокая стена неровных скал, не может устоять против разрушительной силы волн, бьющихся об нее и высоко подбрасывающих белую пену. Она привыкла к низкой холмистой местности графства Клейтон. Этот парящий над водой и застывший утес представлял собой самое экзотическое зрелище, когда-либо виденное ею.— Он необитаем, не так ли? — спросила она Колума.— В Ирландии не пропадает ни один клочок земли, — ответил он. — Да, нужна выносливость, чтобы добраться до Инишмора.— Инишмор, — повторила Скарлетт прекрасное странное название. Оно звучало как музыка. Подобного названия она никогда не встречала раньше.Затем она умолкла, Колум и Кэтлин тоже молчали. Каждый из них смотрел на широкие, голубые, искрящиеся воды залива Голвей, думая о своем.Колум увидел впереди Ирландию, и сердце его переполнилось любовью и страданием. Он снова повторил каждодневную клятву изгнать угнетателей из страны и вернуть ее своему народу. Он не беспокоился об оружии, спрятанном в чемоданах Скарлетт. Таможенные офицеры в Голвее обращали внимание главным образом на корабельные грузы, проверяя оплату таможенной пошлины британскому правительству. Они взглянули на «Брайан Бору» с презрительной усмешкой. Они всегда так улыбались. Преуспевающие ирландские американцы удовлетворяли свое чувство превосходства над обоими: и ирландцами, и американцами. Но все же Колум считал большим везением, что ему удалось убедить Скарлетт поехать с ним. Ее нижние юбки гораздо больше подходили для того, чтобы спрятать в них ружья, чем дюжина американских ботинок и ситцевых платьев. И она могла бы немного отстегнуть от своего кошелька, увидев нищету своего народа. Но он не питал особых надежд. Колум был реалист и с первого взгляда оценил Скарлетт. Он не меньше любил ее из-за столь легкомысленного эгоизма. Он был пастором и прощал человеческие слабости, если люди не были англичанами. Действительно, он любил ее так же, как всех детей О'Хара.Кэтлин крепко вцепилась в поручни. «Если бы не поручни, — подумала она, — я бы спрыгнула и поплыла. Я так счастлива, что приближаюсь к Ирландии. Я знаю, что доплыла бы быстрее корабля. Дом, дом, дом…»Скарлетт вздохнула с тонким пищащим звуком. На том маленьком низком острове был замок. Замок! Это не могло быть ничем другим, он имел зубчатую крышу. Неважно, что он был полуразрушен! Это был настоящий замок, как на картинках в детской книжке. Она едва могла дождаться открывающейся возможности познакомиться с Ирландией.Когда Колум помог сойти ей с трапа, Скарлетт поняла, что попала в совершенно иной мир. Доки работали, как в Саванне: с риском носились шумные, битком набитые фургоны, рабочие разгружали или загружали бочки, корзины, тюки. Но все люди были белые, и говорили они друг с другом на ничего не значащем для нее языке.— Это гаэльский, древнеирландский язык, — объяснил Колум, — но вам не следует беспокоиться, дорогая Скарлетт. Гаэльский язык вряд ли известен где-нибудь еще в Ирландии, кроме как здесь, на западе. Все говорят поанглийски. У вас не будет затруднений.Как бы опровергая его слова, к Колуму обратился человек с таким акцентом, что Скарлетт сначала не поняла, что он говорил по-английски. Колум засмеялся, когда она сказала ему об этом.— Да, верно. Это звучит своеобразно, — согласился он, — но все же это английский. Англичане разговаривают по-английски в нос, как будто задыхаются. Это был сержант армии Ее величества.Скарлетт хихикнула.— А я думала, что это продавец пуговиц.Перед короткого облегающего форменного мундира сержанта был тщательно украшен двенадцатью рядами толстого галуна между парами ярко начищенных медных пуговиц. Ей это показалось маскарадным костюмом.Скарлетт взяла Колума под руку.— Я ужасно рада, что приехала сюда, — сказала она, и это было действительно так. Все было по-другому, но-новому. Ничего удивительного, что люди любят путешествовать.— Наш багаж привезут в гостиницу, — сказал Колум, вернувшись к скамейке, на которой оставил Скарлетт и Кэтлин. — Все устроено. Завтра мы будем в пути к Маллингар и к дому.— Я бы хотела поехать прямо сейчас, — с надеждой сказала Скарлетт. —Еще не поздно, почти день.— Но, дорогая Скарлетт, поезд ушел в восемь. Гостиница очень хорошая, с прекрасной кухней.— Я поняла, — сказала Кэтлин. — У меня будет время должным образом оценить великолепные сладости.Она сияла от счастья, и Скарлетт с трудом узнавала в ней девушку, знакомую по Саванне.— О, Скарлетт, ты не знаешь, что значит для меня ирландская земля под ногами. Я, кажется, могу упасть на колени и целовать ее.— Пошли, — сказал Колум. — Нам трудно будет нанять экипаж, ведь сегодня суббота и базарный день.— Базарный день? — переспросила Скарлетт.Кэтлин захлопала в ладоши.— Базарный день в большом городе. О, Колум, должно быть, это что-то грандиозное.Скарлетт не представляла, что скрывается под словом «грандиозное», но оно звучало волнующе и незнакомо.Жизнь на заросшей травой площади перед Железнодорожным отелем била ключом и пестрела красками. Когда возница высадил их у входа в отель, Скарлетт стала умолять Колума сразу же направиться на площадь, не заходя в комнаты и не обедая.Кэтлин вторила ей:— В ларьках много еды, Колум, а я хочу купить чулки, чтобы подарить их девочкам дома. В Америке нет таких, иначе бы я давно купила. Бриджид точно удавится от зависти, я знаю.— Смотри, не удавись сама, — ухмыльнулся Колум. — Хорошо, увидимся в номере. Не потеряй кузину. Скарлетт. У вас есть деньги?— Целая пригоршня. Джейми дал мне.— Это американские деньги. Они недействительны здесь.Скарлетт в панике схватила руку Колума. Что он имеет в виду? Разве ее деньги ничего не значили?— Это не совсем то, дорогая Скарлетт. Здесь нужны английские деньги. Я сделаю для вас обмен. Как бы вы хотели?— У меня есть деньги, выигранные в вист. Американские банкноты, — она сказала это сердито и с презрением. Все знали, что реальная ценность банкнот не соответствовала написанному на них. Ей следовало заставить платить проигравших серебром или золотом. Она открыла кошелек и вынула пачку скомканных пяти-, десяти — и однодолларовых банкнот. — Поменяй их, если сможешь.Она протянула деньги Колуму. Он с удивлением поднял брови.— Так много?.. Хорошо, что ты никогда не приглашала меня поиграть с тобой в карты, дорогая. У тебя должно быть здесь две сотни долларов.— Двести сорок семь.— Посмотри, Кэтлин. Ты никогда больше не увидишь такого везения. Хочешь подержать их?— О нет, я не осмеливаюсь, — она отпрянула назад и спрятала руки за спину. Ее большие глаза уставились на Скарлетт.Скарлетт почувствовала него, гость и подумала, что двести долларов не были такой уж большой суммой. Практически столько она заплатила за свои меха. Естественно, выручка Джейми в магазине должна составлять при этом 200 долларов в месяц. Не было нужды объяснять Кэтлин все это.— Вот возьмите, — Колум протянул руку. — Здесь несколько шиллингов для каждой из вас. Вы можете купить немного вещей, пока я получу деньги в банке, затем мы встретимся в пирожковой.Он указал на развевающийся желтый флаг в центре площади.Скарлетт проследила за направлением его пальца, и сердце ее оборвалось. Улица между ступенями отеля и площадью была запружена медленно идущим скотом. Она не сможет пробраться через него!— Я знаю, как справиться с ним, — сказала Кэтлин. — Пошли, Скарлетт, дай мне руку.Стеснительная девочка, какую Скарлетт знала в Саванне, исчезла. Кэтлин была дома. Ее щеки и глаза ярко пылали, а улыбка была так лучезарна, как солнце над головой.Скарлетт попыталась извиниться, запротестовать, но Кэтлин не обратила на нее внимания. Она потащила Скарлетт за собой, неистово проталкиваясь сквозь стадо коров. Через несколько секунд они стояли у площади. У Скарлетт не было времени ни закричать от страха, ни обругать Кэтлин. А уже на площади она была слишком зачарована зрелищем, чтобы помнить страх или гнев. Она всегда любила рынки в Чарльстоне и Саванне за их многоцветие, обилие товаров и людей. Но это несравнимо с базарным днем в Голвее.Все находилось в движении, куда бы она ни посмотрела. Мужчины и женщины торговались, покупали, продавали, спорили, смеялись, расхваливали, критиковали, договаривались об овцах, цыплятах, петухах, яйцах, коровах, поросятах, масле, сливках, козах, ослах.— Как чудесно! — воскликнула Скарлетт, когда увидела корзины с визжащими розовыми поросятами… крошечных осликов с длинными розовыми изнутри ушами…И снова цветастые платья на молодых женщинах и девочках. Когда Скарлетт впервые увидела такое платье, она подумала, что девушка была в костюме; затем она увидела еще девушку, еще и еще, пока не поняла, что они были одеты почти одинаково. Не удивительно, что Кэтлин часто упоминала чулки! Везде, куда ни глянь, Скарлетт видела лодыжки и ноги в ярких полосках: голубых и желтых, красных и белых, белых и голубых. Девушки в Голвее носили кожаные туфли на низких каблуках, а не ботинки и юбки на четыре-шесть дюймов выше лодыжек. Что это были за юбки! Широкие, колыхающиеся, яркие, как чулки, красные или голубые, зеленые или желтые. Их блузки были более темных оттенков, но все же красочные с длинными рукавами, застегнутыми на пуговицы, и хрустящими белыми льняными косынками-фишю, завязанными спереди.— Я тоже хочу чулки. И юбку, и блузку, и платок. Мне они очень нравятся. Они такие красивые!Кэтлин засмеялась от удовольствия.— Тебе понравилась ирландская одежда? Я очень рада. У тебя такие элегантные вещи, и я думала, ты будешь смеяться над нашими.— Я бы хотела одеваться так каждый день. Это то, что вы носите дома? Какая ты счастливая! Не удивительно, что ты хотела вернуться домой.— Это лучшая одежда для Базарного дня и для привлечения внимания парней. Я покажу тебе одежду на каждый день. Пойдем.Кэтлин схватила Скарлетт за руку и повлекла ее через толпы людей, как только что вела ее через стадо коров. В центре площади стояли столы-доски на козлах — уставленные разными побрякушками и типично женским товаром. Скарлетт захотелось купить все, что увидела.— Посмотри на эти чулки… и замечательные шали, такие мягкие на ощупь… О Боже! Какие кружева, какая тесьма!!! Моя портниха в Атланте продала бы душу дьяволу за возможность запустить руки в такие прекрасные кружева. А вон там юбки! О, дорогая, как тебе пошел бы этот оттенок красного… и синего тоже. Но подожди, там я вижу еще одну синюю, немного потемнее. Какая лучше? О… а вон светло-красная…У Скарлетт закружилась голова от обилия выбора. Она потрогала все — шерсть была такая мягкая, толстая… Даже в перчатке ее рука почувствовала живое тепло шерсти. Быстро, небрежно стянула она перчатку, чтобы пощупать ткань. Ничего подобного она раньше не видела.— Я жду вас у пирожковой, — исходя слюной от голода, сказал Колум. Он взял Скарлетт под руку. — Не волнуйтесь, дорогая Скарлетт, вы сможете вернуться сюда.Он приподнял шляпу и кивнул женщинам в черном за столиками:— Да сопутствует вам удача! Прошу простить мою американскую кузину. Она от восхищения прикусила язык. Я собираюсь покормить ее, и она сможет поболтать с вами, когда вернется.Женщины ухмыльнулись, украдкой посмотрели на Скарлетт и промолвили:— Спасибо, отец.— Кэтлин сказала мне, что ты совсем потеряла голову, — произнес он, посмеиваясь, — она много раз дергала тебя за рукав, но ты была вне себя.— Я совсем забыла о ней, — призналась Скарлетт. — Я никогда не видела столько прекрасных вещей сразу. Я решила купить вечернее платье. Но не уверена, что смогу дождаться гостей. Скажи мне правду, Колум, будет ли хорошо, если я буду одеваться, как ирландские девушки, пока я здесь?— Думаю, что ты не должна поступать иначе, — последовал ответ.— Как замечательно! Я так рада, что приехала сюда!Она не разбиралась в английских деньгах. Фунт был бумажкой и весил менее унции. Пенни был огромный, как серебряный доллар, а монета, называемая двухпенсовик и равная двум пенни, была меньше одного пенни. Кроме того, были и монеты, называемые полпенни, а также шиллинги. Все это было так запутанно. Но ни в чем не было смысла, все было лишнее. Единственное, что для нее было значимо, — это юбки по два шиллинга и туфли по одному. Чужи были по пенни. Скарлетт отдала Кэтлин свой кошелек с монетами:— Останови меня раньше, чем кончатся деньги. — И начала делать покупки.Скарлетт купила юбки разного цвета и разной толщины. Кэтлин рассказала ей, что более тонкие носились как нижние. Кроме того, она накупила массу чулок — для себя, Кэтлин, Бриджид, для всех других кузин, которых собиралась повидать. Она также купила блузки и ярды кружев — широких и узких, в виде воротников, фишю и прелестных маленьких шапочек; длинный голубой плащ-накидку с капюшоном, такой же красный, так как не могла выбрать один из них, плюс черный, ибо Кэтлин сказала, что большинство людей имеет черные на каждый день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113