Но будет лучше, если вы, Скарлетт, скажете ему, что вы внучка старого Робийяра, чем кузина О'Хара. Он очень сердечный пожилой джентльмен. Не он ли был тем умником, который послал свои драгоценности во Францию, когда Джорджия вслед за Южной Каролиной решила выйти из Союза.Но это значило, что ее дед был предателем по отношению к Югу. Неудивительно тогда, что он сохранил все эти тяжелые серебряные вещи и неповрежденный дом. Тогда почему его не линчевали? И как мог Джейми смеяться над этим? Скарлетт вспомнила, что Морин тоже смеялась над ее дедом, хотя, по всем правилам, она должна была быть шокирована. Все это очень сложно. Она не знала, что и думать. Но, в любом случае, у нее нет времени думать об этом сейчас, она должна идти в банк и договориться о своих деньгах.— Посмотри за магазином, Дэниэл, пока я провожу кузину Скарлетт. — Джейми был рядом с ней, предлагая свою руку.Она положила руку на изгиб его локтя, помахала на прощание Дэниэлу. Она надеялась, что до банка недалеко. Было где-то около полудня.— Морин будет очень довольна, если вы побудете немного с нами, — сказал Джейми, когда они шли по Бротон-стрит вместе с Панси, которая тащилась позади. — Вы придете к нам этим вечером, Скарлетт? Я мог бы зайти за вами по дороге домой и проводить вас туда.— Я бы очень хотела, Джейми, — сказала Скарлетт.Она в течение десяти минут сходила с ума в этом огромном доме, где, кроме ее деда, было не с кем поговорить. Если же приедет Ретт, она всегда может послать в магазин Панси с запиской, извещающей, что она изменила свои планы…Как оказалось, когда Джейми пришел, она нетерпеливо ждала его в передней. Ее дед был взбешен, когда она вечером уходила из дома.— Это не отель, куда вы можете приходить и уходить, когда вам захочется, мисс. Извольте приспособить свои планы к распорядку моего дома. А это значит быть в постели в девять часов.— Конечно, дедушка, — сказал она кротко.Она была уверена, что будет дома задолго до этого. К тому же она смотрела на него с возрастающим уважением после визита к президенту банка. Ее дед гораздо богаче, нежели она могла себе представить. Когда Джейми представил ее как внучку Пьера Робийяра, человек чуть не надорвался, кланяясь и расшаркиваясь. Скарлетт улыбнулась, припоминая. «Затем, когда Джейми ушел и я сказала, что хочу арендовать сейф и перевести туда полмиллиона, я думала» что он свалится в обморок к моим ногам. Меня не заботит, что все говорят, но обладать большим количеством денег — лучшее, что может быть в мире».— Я не буду задерживаться допоздна, — сказала она Джейми, когда он пришел. — Я думаю, это нормально. Вас не затруднит проводить меня домой в восемь тридцать?— Я почту за честь сопровождать вас куда угодно в любое время, — пообещал Джейми.Скарлетт искренне не подозревала, что не сможет вернуться почти до самых сумерек. Глава 39 Вечер начался достаточно спокойно. Так спокойно, что Скарлетт даже была разочарована. Она ожидала музыку и танцы и своего рода праздник, но Джейми проводил ее в уже знакомую кухню. Морин с чашкой чая в руке приветствовала ее поцелуями в обе щеки, а затек вернулась к приготовлению обеда. Скарлетт села рядом с дремавшим дядей. Джеймсом. Джейми снял пиджак, расстегнул жилетку, закурил трубку и сел в кресло-качалку. Мэри Кейт и Хелен сидели за столом в примыкающей гостиной, болтая друг с другом под дребезжание ножей и вилок. Это была достойная семейная сцена, но не очень волнующая. «Но все-таки, — думала Скарлетт, — здесь будет ужин. Я знала, что тетя Полина и тетя Элали должны ошибаться относительно всей этой бессмыслицы поста. Никто не сможет прожить, питаясь только один раз на протяжении многих недель». Через несколько минут скромная девочка с целым облаком темных волос вошла, держа за руку маленького Джеки.— А, это ты, Кэтлин, — сказал Джейми.Скарлетт мысленно отметила про себя это имя. Оно шло девушке, такое мягкое и юное.— Подведи-ка молодого человека к его старику отцу.Джеки вырвал свою руку и подбежал к отцу, и недолгое спокойствие закончилось. Скарлетт вздрогнула от радости криков мальчика. Дядя Джеймс фыркнул, внезапно пробудившись. Дверь с улицы открылась, и вошел Дэниэл с младшим братом Брайаном.— Посмотри, кого я нашел хныкающим у двери, мама, — сказал Дэниэл.— Я вижу, ты решил почтить нас своим присутствием, Брайан, — сказала Морин. — Я должна сообщить об этом в газету, чтобы они напечатали это на первой странице.Брайан обхватил талию своей матери медвежьими объятиями.— Ты же не оставишь человека голодным, ведь так? Морин попыталась сделать рассерженный вид, но она улыбалась. Брайан поцеловал ее рыжую голову и отпустил ее.— Ты только посмотри, что ты мне сделал с волосами, дикий индеец, — пожаловалась Морин, — и опозорил меня, не поприветствовав кузину Скарлетт. И ты, между прочим, тоже.Брайан наклонился с высоты своего высокого роста и улыбнулся Скарлетт.— Вы простите меня? — сказал он. — Вы были такой маленькой и элегантно молчаливой, что я совершенно упустил вас из виду, кузина Скарлетт. — Его мощные рыжие волосы блестели в свете огня, а голубые глаза были заразительно счастливыми. — Вы походатайствуете за меня перед моей бессердечной матерью, чтобы мне перепало несколько объедков с ее стола?— Иди, дикарь, и смой грязь с рук, — приказала Морин.Дэниэл занял место брата, когда Брайан подошел к раковине.— Мы очень рады, что вы с нами, кузина Скарлетт.Скарлетт улыбнулась: неважно, что было много шума от Джеки, прыгающего у отца на коленях, зато в ее здоровых рыжеволосых родственниках было столько жизни. Это оттеняло холодное совершенство дома ее деда, похожим на могилу.Пока они ели за большим столом, Скарлетт узнала причину шутливого гнева Морин на ее сына. Несколькими неделями раньше Брайан переехал из комнаты, которую он делил с Дэниэлом, и Морин только наполовину примирилась с его порывом к независимости. Приютили его всего в нескольких шагах, в доме его сестры Патриции. И то, что Брайан до сих пор предпочитал ее кухню более причудливому меню Патриции, давало Морин огромное удовлетворение.— А что ты хочешь, — самодовольно сказала она, — когда Патриция не разрешит и запаху рыбы попасть за ее прекрасные кружевные занавески?И она положила четыре блестящих, покрытых маслом рыбины на тарелку сына. «Это такое неудобство — быть настоящей леди во время Великого Поста, я уверена».— Прикуси-ка язычок, женщина, — сказал Джейми, — ты злословишь по поводу своей собственной дочери.— А у кого на это больше прав, чем у ее собственной матери? Затем заговорил старый Джеймс.— Морин права. Я хорошо помню острый язык своей матери.И он погрузился в нежные воспоминания о своей молодости. Скарлетт слушала в надежде, что он упомянет и об ее отце.— А сейчас, Джералд, — сказал старик Джеймс.Она наклонилась к нему.— Джералд всегда был самым дорогим ребенком для нее. Его всегда меньше всего распекали.Скарлетт улыбнулась. Быть маминым любимчиком — это так похоже на папу. Кто мог противостоять его доброму сердцу, скрытому под внешней суровостью. О, как ей хотелось, чтобы он был здесь, со всей своей семьей.— Мы пойдем к Мэтту после ужина, — спросил старый Джеймс, — или все придут сюда?— Мы пойдем к Мэтту, — ответил Джейми.Мэтт — это тот самый, кто начинал танцы на дне рождения Патриции, вспоминала Скарлетт. Ее ноги начали постукивать.Морин улыбнулась ей.— Я думаю, есть некоторая готовность к рилу, — сказала она. Подняла ложку со своей тарелки, подошла к Дэниэлу, взяла его ложку, затем, сложив их, она взялась за самые кончики ручек и начала в такт стучать ложками по ладони, запястью и предплечью и лбу Дэниэла. Звук ударов был почти таким же, как у кастаньет, но легче, а веселая несуразность игры на двух сложенных ложках, как на музыкальном инструменте, была причиной для неожиданного, восхищенного смеха Скарлетт. Не думая об этом, она начала постукивать ладонями по столу в такт ударам ложек.— Пора идти, — сказал Джейми. — Я возьму скрипку.— Мы принесем стулья, — сказал Мэри Кейт.— У Мэтта и Кейти их только два, — объяснил Дэниэл Скарлетт. — Это самые последние О'Хара, которые приехали в Саванну.В двойной гостиной Мэтта и Кейти почти не было мебели. Зато у них есть камин для тепла, газовые светильники на потолке, полированный деревянный пол для танцев. Часы, которые Скарлетт провела в этих пустых комнатах в субботу, были лучшими в ее жизни.В семье О'Хара делили любовь и счастье так свободно и неосознанно, как делили воздух, которым дышали. Скарлетт становилась, как все О'Хара, спокойной и непринужденной, открытой — и беззаботной. Она теряла хитрость и расчет, который научилась использовать в борьбе за влияние, необходимое, чтобы стать царицей общества американского Юга.Ей не нужно никого обольщать или покорять, ее принимали такой, какая она есть, одной из семьи. В первый раз в жизни ей хотелось предоставить кому-нибудь еще право стать центром внимания. Все остальные были интересны ей, во-первых, потому, что они — ее недавно обнаруженные родственники, во-вторых потому, что она никогда в своей жизни не знала никого, кто был бы на них похож. Или почти никогда. Скарлетт посмотрела на Морин с Брайаном и Дэниэлом, играющим позади нее, Хелен и Мэри Кейт, хлопающими в ладоши в ритме, который ложками задавала Морин, и на мгновение их яркие рыжие головы напомнили ей юных Тарлтонов, вернувшись к жизни. Близняшки, высокие и красивые, бросающиеся с юношеской нетерпеливостью навстречу следующим приключениям, которые уготовила для них жизнь. Скарлетт всегда завидовала свободе и легкости, с которой девушки Тарлтон обращались со своей матерью. И сейчас она видела такую же легкость в отношениях между Морин и ее дочерьми. И она также знала, что сама свободно может смеяться вместе с Морин, поддразнивать и быть поддразниваемой, делить ту любовь, которой жена Джейми награждала всех вокруг.В этот момент то поклонение, которое Скарлетт испытывала к своей спокойной, хорошо владеющей собой матери, разбилось и пошло трещинами, и она начала чувствовать, что освобождается от вины, которую всегда ощущала, потому что не могла жить так, как мать ее учила. Возможно, это хорошо, что она никогда не была настоящей леди. Это было слишком сложно. Она должна подумать об этом позже. Скарлетт не хотела ни о чем думать сейчас. Единственное, что имело значение, был этот момент и счастье, которое он приносил, а также музыка, танцы, хлопанье в ладоши и песни.После формальных церемоний балов в Чарльстоне непринужденные домашние удовольствия опьяняли. Скарлетт глубоко дышала от радости и смеха вокруг нее, все это кружило ей голову.Дочь Мэтта Пегги показала ей простейшие фигуры рила, и в том, что она учится у семилетнего ребенка, была какая-то естественность. И естественность выражаемого одобрения, и даже поддразнивания остальных, детей и взрослых, поскольку для Пегги это было то же самое, что и для нее. Она танцевала, пока у нее смертельно не устали колени, тогда она в изнеможении, смеясь, упала на пол к ногам дяди Джеймса, и он потрепал ее за волосы, как щенка, это рассмешило ее еще сильнее, и она, задыхаясь, крикнула:— Мне так весело! В жизни Скарлетт было не так много веселья, и ей хотелось, чтобы эта чистая, бесхитростная радость длилась вечно. Она посмотрела на своих здоровых, счастливых родственников, она гордилась их силой, энергией, талантом к музыке и к жизни. «Мы славная семья. Мы — О'Хара. И никто не сможет тронуть нас». Скарлетт слышала голос отца, говорящего гордые слова, которые он так часто повторял ей. Но она в первый раз поняла, что он имел в виду.— Ах, Джеймс, какая это была замечательная ночь, — сказала она, когда он провожал ее домой. Скарлетт так устала, что постоянно спотыкалась, но она болтала, как сорока, слишком возбужденная, чтобы воспринять безмолвие спящего города.«Мы славная семья, мы — О'Хара».Джеймс засмеялся. Его сильные руки обхватили ее талию, он поднял ее и закружил.— И никто не сможет тронуть нас, — сказал он, когда поставил ее на землю.— Мисс Скарлетт… мисс Скарлетт! — Панси разбудила ее в семь часов, чтобы передать послание от ее деда. — Он хочет видеть вас прямо сейчас.Старый солдат был торжественно одет, только что выбрит. Он неодобрительно посмотрел на наскоро причесанные волосы Скарлетт и ее ночную рубашку со своего королевского места в огромном кресле во главе обеденного стола.— Я недоволен завтраком, — объявил он.От изумления у Скарлетт отвалилась челюсть. Какое отношение она имела к его завтраку? Он думает, что она его приготовила. Может, он просто сошел с ума. Как папа. У папы просто случилось в жизни больше, чем он мог перенести, и он уединился в том времени и мире, где не совершались ужасные дела. Он был похож на смущенного ребенка. Но в деде не было никакого смущения или чего-то детского. Он отлично знает, где он» и кто он, и что он делает. «Чего он хочет, подняв меня после пары часов сна и жалуясь мне на свой завтрак?»Ее голос был подчеркнуто спокойным, когда она заговорила.— Что с вашим завтраком, дедушка?— Он невкусный и холодный.— Почему бы Вам не послать его обратно на кухню? Прикажите им принести то, чего Вы хотите, и убедитесь, что завтрак горячий.— Вы это сделаете. Кухни — женское дело.Скарлетт уперла руки в бока. Она посмотрела на деда такими же непреклонными глазами, как его собственные.— Вы хотели сказать, что подняли меня с кровати, чтобы передать со мной послание Вашему повару. За кого вы меня принимаете, своего рода служанку? Закажите завтрак или оставайтесь голодным, мне нет дела. Я иду спать.Скарлетт резко повернулась.— Ваша кровать принадлежит мне, молодая женщина, и вы занимаете ее из моей милости и любезности. Я рассчитываю, что выбудете подчиняться мне, пока находитесь под моей крышей.Она была в гневе, все желание спать исчезло. «Я соберу все свои вещи сию же секунду, — думала она, — я не могу с этим мириться».Но аромат свежего кофе остановил ее перед тем, как она заговорила. Она сначала выпьет кофе, а потом отделает старика. Ей лучше подумать минуту. Она еще не была готова уехать из Саванны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113