— Втяни лесенку. Они не смогут тогда добраться до нас, — сказала она Ретту.— Но они узнают, что мы здесь, — ответил он. — Я не пущу внутрь никого. Тише, я слышу их.Скарлетт заползла в уютное жилище Кэт и обняла свою маленькую дочку.— Кэт не боится.— Тссс, драгоценная, мама до смерти испугана.Кэт прикрыла свой смешок рукой.Голоса и факелы приблизились. Скарлетт узнала хвастливый тон кузнеца Джо О'Нейла.— И не говорил ли я, что мы убьем всех до единого англичан, если они решатся войти в Баллихару? Вы видели его в лицо в тот момент, когда я поднял руку? «Если у тебя есть Бог, — говорю я, — в чем я сомневаюсь, молись ему тогда», и воткнул в него пику, как в огромную толстую свинью.Скарлетт закрыла уши Кэт руками. «Как она, наверное, напугана, моя бесстрашная маленькая Кэт. Она никогда так не прижималась ко мне». Скарлетт нежно подула на ее шею, арун, арун, и стала укачивать девочку на коленях, будто ее руки были высокими краями колыбели.Другие голоса перекрыли голос О'Нейла.— О'Хара перебежала к англичанам, не говорил ли я этого раньше?— Твоя правда, Брендан, и я был дураком, что спорил.— Видел ли ты ее теперь, на коленях, рядом с милиционером?— Расстрелять слишком мало для нее, я говорю, мы ее лучше повесим…— Сжечь лучше, на костер — вот чего мы хотим!— Мы должны сжечь колдовской знак, тот, который накликал на нас бедствие, я говорю, он околдовал О'Хара. Околдовал поля…— Заколдовал дождь в самих тучах…— Колдовской знак…— Колдовской знак…— Колдовской знак…Скарлетт затаила дыхание. Голоса были так близко, нечеловеческие, похожие на вой диких зверей. Она посмотрела на Ретта. Она почувствовала его готовность. Он убьет любого мужчину, который решится забраться по лесенке, но что остановит пулю, если он сам высунется? Ретт, ах Ретт, будь осторожен. Скарлетт почувствовала, что ее переполняет счастье. Ретт приехал. Он любит ее.Банда дошла до башни и остановилась.— Башня… Они в башне!Как будто свора охотничьих собак лаяла на сдохшую лису. Сердце Скарлетт колотилось у нее в ушах. Затем голос О'Нейла прорезался через общий шум.— …Не там, видите, веревка все еще висит?— О'Хара хитрая, она обманывает нас таким образом, — заспорили остальные, затем к ним подключились другие.— Ты иди наверх, Денни, и посмотри, ты делал веревочную лестницу и знаешь ее прочность.— Еще чего, сам иди, Дэйв Кеннеди, раз это твоя идея.— Там колдуньи разговаривают с привидением, так люди рассказывают.— Он недвижимо висит, его открытые глаза прорезают тебя словно ножом.— Моя старушка-мать видела его идущим по Оллхоллоуз, веревка болталась за ним, принося гибель всему, к чему прикасалась.— Я чувствую спиной холодный ветер, я покидаю это место призраков.— Но если они там наверху, О'Хара и заколдованный человек? Мы должны убить их за то зло, что они причинили нам.— Разве медленная смерть от голода не так же хороша, как сожжение? Подожгите факелами лестницу. Они не спустятся вниз, не сломав себе шеи.Скарлетт почувствовала запах горящей лесенки, и ей захотелось закричать от радости. Они спасены! Никто теперь не сможет подняться к ним. Завтра она совьет канат из одеял, которые валялись у нее под ногами. Все закончено. Они как-нибудь доберутся до Трима, когда наступит день. Они спасены! Она кусала губы, чтобы не рассмеяться, не заплакать, не позвать Ретта по имени, чтобы услышать его глубокий уверенный смеющийся голос, произносящий ее имя.Прошло много времени, пока голоса и звук сапог стихли. Даже тогда Ретт не заговорил. Он подошел к ней и Кэт, обнял обеих сильными руками. Этого было достаточно. Скарлетт прислонилась к нему головой, и это было все, что ей хотелось.Много позже, когда разомлевшая Кэт уснула, Скарлетт уложила ее и накрыла одеялом. Потом повернулась к Ретту. Ее руки обхватили его шею, а губы их встретились.— Так вот что это значит, — зашептала она, дрожа, когда закончился поцелуй. — Да, мистер Батлер, вы чуть было не задушили меня.Приглушенный смех зазвучал у него в груди. Он нежно освободился из ее объятий.— Уйдем от ребенка. Нам надо поговорить.Его низкий тихий голос не разбудил Кэт. Ретт поплотнее подоткнул одеяло вокруг нее.— Сюда, Скарлетт, — сказал он.Он попятился из ниши и отошел к окну. Его профиль напоминал ястреба на фоне освещенного пламенем неба. Скарлетт последовала за ним. Она поняла, что может сопровождать его хоть на край земли. Ему стоит только позвать. Никто еще так не произносил ее имя, как это делал Ретт.— Мы выберемся, — заговорщически сказала она, стоя рядом с ним. — Есть потайная тропинка от дома колдуньи.— Откуда?— На самом деле она не колдунья, по крайней мере, я так не думаю, да это и не имеет значения. Она покажет нам тропинку, или Кэт найдет какуюнибудь, ведь она все время проводит в лесах.— Если ли что-нибудь, чего Кэт не знает?— Она не знает, что ты ее отец.Скарлетт увидела его напрягшиеся желваки.— Однажды я изобью тебя до синяков за то, что ты не сказала мне о ней.— Я собиралась, но ты сделал так, что я не смогла! — горячо возразила Скарлетт. — Ты развелся со мной, когда, казалось, это было невозможно, и прежде чем я успела вернуться, уехал и женился. Что я должна была делать? Торчать у твоей парадной двери с твоим ребенком, завернутым в шаль, как какая-то падшая женщина? Как ты мог так поступить? Это отвратительно с твоей стороны, Ретт.— Отвратительно с моей стороны? После того, как ты умотала Бог знает куда, никого не предупредив? Моя мама слегла от волнения, буквально заболела, пока твоя тетка Эвлалия не сказала ей, что ты в Саванне.— Но я оставила ей записку. Я бы ни за что на свете не расстроила твою маму. Я люблю мисс Элеонору.Ретт взял ее рукой за подбородок, повернул лицо в неровный яркий свет от окна. Неожиданно он поцеловал ее, затем обнял и крепко прижал к себе.— Это снова произошло, — сказал он. — Моя дорогая, темпераментная, упрямая, замечательная, разъяренная Скарлетт, не кажется ли тебе, что мы уже проходили через это раньше? Упущенные знаки, упущенные шансы, непонимание, которые лучше бы вовсе не случались. Нам надо прекратить. Я слишком стар для всей этой драмы.Он спрятал свои губы и смех в локонах ее волос, Скарлетт закрыла глаза и склонилась к его широкой груди. В безопасности башни, в безопасности объятий Ретта она может позволить себе отдохнуть и расслабиться. Радостные слезы побежали по ее щекам, а плечи резко опустились. Ретт крепко обнимал ее и поглаживал по голове.Но скоро руки его требовательно напряглись, и Скарлетт почувствовала новую, волнующую энергию в крови. Она подняла лицо, и не было ни отдыха, ни спасения в ослепляющем экстазе, который она испытала, когда губы их встретилиеь. Ее пальцы теребили его жесткие волосы, прижимали его голову, пока она не почувствовала себя опустошенной и в то же время сильной и возродившейся. Только опасение разбудить Кэт сдерживало крик радости, вырывающийся у нее.Когда поцелуи стали более настойчивыми, Ретт высвободился и ухватился рукой за каменный подоконник. Его дыхание было неровным.— Есть границы контролируемости поведения мужчины, моя любимая, — сказал он, — и единственное, что может быть хуже мокрого пляжа, это каменный пол.— Скажи, что любишь меня, — потребовала Скарлетт.Ретт усмехнулся.— Ты как думаешь? Я часто приезжаю в Ирландию на этих проклятых грохочущих пароходах, потому что очень люблю здешний климат.Она засмеялась. Затем она ударила его по плечу обоими кулачками.— Скажи, что любишь меня.Ретт поймал ее руки.— Я люблю тебя, несносная девчонка.Его лицо ожесточилось.— И убью этого ублюдочного Фэнтона, если он попробует увести тебя.— Ах, Ретт, не будь таким глупым. Люк мне даже не нравится. Он страшный, хладнокровный монстр. Я собиралась выйти за него замуж только потому, что не могла заполучить тебя.Скептически приподнятые брови Ретта заставили ее продолжать.— Ну мне действительно понравилась идея жить в Лондоне… и быть графиней… и отплатить ему за мои обиды, выйдя за него замуж и получив все его деньги для Кэт.Черные глаза Ретта весело сверкнули. Он поцеловал руки Скарлетт.— Мне не хватало тебя, — сказал он.Они проговорили, сидя всю ночь на холодном полу и обнявшись. Ретт не мог насытиться ее рассказами о Кэт.— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она любила меня сильнее, чем тебя, — предупредил он.— У тебя нет шансов, — уверенно сказала Скарлетт. — Мы с Кэт понимаем друг друга, и она не примет сюсюканье и поблажки с твоей стороны.— Как насчет обожания?— О, она привыкла к этому, она все время испытывала это от меня.— Посмотрим. Говорят, у меня хорошо получается с женщинами.— А у нее — с мужчинами. Она заставит тебя через неделю прыгать через обруч. Был маленький мальчик по имени Билли Келли — ах, Ретт, догадайся? Эшли женился. Я сделалась сводницей, послав маму Билли в Атланту… Из-за истории с Гарриэт Келли я узнала, что Индия Уилкс наконец нашла себе мужа, а Розмари все еще остается старой девой.— И похоже, ею и останется, — сказал Ретт. — Она вкладывает деньги в восстановление рисовых полей и с каждым днем становится все более похожей на Джулию Эшли.— Она счастлива?— Сияет. Сама упаковала бы мои вещи, если знала бы, что это ускорит мой отъезд.Скарлетт вопросительно посмотрела на него. Да, сказал Ретт, он уехал из Чарльстона. Было ошибкой думать, что ему когда-либо там нравилось. «Я поеду назад. Чарльстон всегда останется в крови чарльстонца, но я поеду погостить, а не жить там». Он сказал себе, что хочет постоянства. Но через какое-то время стал чувствовать ноющую боль, как будто ему подрезали крылья. Он не мог летать. Его связала земля, предки, святая Сесилия, Чарльстон. Он любит Чарльстон — Боже, как он любит его красоту и грациозность, мягкий солоноватый бриз и стойкость перед лицом потерь. Но этого мало. Ему нужен вызов, риск, опасность.Скарлетт тихо вздохнула. Она ненавидит Чарльстон и была уверена, что Кэт почувствует то же самое. Благодарение небесам, Ретт не собирается отвезти их туда.Тихим голосом она спросила об Анне. Ретт замолчал на долгое время. Затем он заговорил, и его голос был полон горечи.— Она заслуживала лучшего, чем я, лучшего, чем ей дала жизнь. У Анны были тихая храбрость и сила, которые стыдят так называемых героев… Я почти сошел с ума от нее тогда. Ты уехала, и никто не знал, где ты. Я поверил, что ты наказываешь меня, поэтому, чтобы наказать тебя и доказать, что меня не волновал твой отъезд, я развелся. Как ампутация.Ретт уставился в небо, не видя ничего. Скарлетт ждала. Он молился, что не причинил Анне боли, сказал он. Он перебирал все в своей душе и в памяти, и не мог найти преднамеренной боли. Она была слишком юной и так сильно любила его, что не почувствовала в его нежности и привязанности всего лишь тень мужской любви. Он не знает, как винить себя за женитьбу на ней. Она была счастлива. Одной из несправедливостей в мире является то, что так легко осчастливить любящих и заботливых.Скарлетт опустила голову ему на плечо.— Это много — сделать кого-то счастливым, — сказала она. — Я не понимала этого, пока не родилась Кэт. Я многого не понимала. Каким-то образом я выучилась этому у нее.Ретт прислонился щекой к ее голове.— Ты изменилась, Скарлетт. Ты стала взрослее. Мне нужно узнавать тебя заново.— Я тоже должна узнать тебя. Я никогда не знала тебя, даже когда мы были вместе. На этот раз постараюсь, обещаю.— Не сильно старайся, ты измотаешь меня. — Ретт усмехнулся, потом поцеловал ее в лоб.— Перестань смеяться надо мной, Ретт Батлер, — нет, не надо. Мне нравится, даже когда это выводит из себя.Она втянула воздух.— Идет дождь, он погасит пожары. Когда встанет солнце, мы сможем увидеть, что осталось от города. Попытаемся уснуть, через несколько часов у нас не будет времени.Она положила голову ему на плечо и зевнула. Легкий ирландский дождик окутал мягкой завесой тишины старую каменную башню.На рассвете Скарлетт проснулась. Когда она открыла глаза, то первое, что увидела, было поросшее щетиной, с провалившимися глазами, лицо Ретта. Потом она потянулась и улыбнулась.— У меня болит все тело, — пожаловалась Скарлетт, нахмурив брови. — И я умираю от голода.— Логичность — женское качество, — пробормотал Ретт. — Вставай, моя любовь, не сломай ноги.Они осторожно подошли к убежищу Кэт. Было темно, но они могли слышать ее дыхание и тихое посапывание.— Она спит с открытым ртом, когда поворачивается на спину, — прошептала Скарлетт.— Дитя многих талантов, — сказал Ретт.Скарлетт подавила свой смех. Она взяла Ретта за руку и потянула его к окну. Вид, открывшийся перед ними, был отрезвляющим. Вереницы темных столбов дыма тянулись вверх отовсюду, оставляя грязные пятна на нежном розовом утреннем небе. На глаза Скарлетт навернулись слезы. Ретт положил ей на плечи свою руку.— Мы можем отстроить все заново, дорогая.Скарлетт смахнула слезу.— Нет, Ретт, я не хочу. Кэт не в безопасности в Баллихаре, и, кажется, я тоже. Это земля О'Хара, и я не хочу терять ее. Мои кузены найдут фермеров, которые будут обрабатывать землю. Ирландцы всегда будут любить землю. Па говорил мне, что она для ирландца все.Но я не здесь, уже не здесь. Может быть, я никогда в действительности и не принадлежала этой земле, иначе не удирала бы с такой готовностью в Дублин на вечеринки и охоты… Я не знаю, чему я принадлежу, Ретт, но больше не чувствую себя дома даже в Таре.К удивлению Скарлетт Ретт рассмеялся, а смех был полон радости.— Ты принадлежишь мне, Скарлетт, разве ты этого не поняла? И всему миру, вот чему мы принадлежим. Мы не домоседы. Мы искатели приключений, пираты, контрабандисты. Мы можем поехать куда угодно, и если мы вместе, то все будет принадлежать нам. Но, моя любимая, мы никогда ничему не будем принадлежать. Это для других людей, а не для нас.Он весело посмотрел на нее.— В это первое утро нашей новой жизни скажи мне правду, Скарлетт. Ты любишь меня всем сердцем, или ты просто хотела меня, потому что не могла получить?— Ретт, что ты говоришь! Я люблю тебя всем сердцем и всегда буду любить.Пауза перед ответом Скарлетт была такой короткой, что только Ретт мог заметить ее. Он откинул голову и засмеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113