– А я не знаю, что бы я делала без ваших визитов. Тому, кто привык все делать сам, очень трудно отвыкать от этой привычки и полагаться на помощь других.
Прежде чем изумленная Джудит смогла прийти в себя, бравый полковник горячо схватил тетю за руку и нежно положил ее руку в свою ладонь. Затем он осторожно опустился в кресло рядом с ней.
– Простите мне, что я говорю это, – прерывающимся от волнения голосом начал он. – Но мне часто казалось, что вам не следует все делать самой. Любой женщине нужен кто-то, на кого она может положиться, на чьи плечи она может возложить заботу о себе, кто-то, кто может защитить ее. Миссис Девенпорт… Пэнси… Вы были одинокой слишком долго.
– Да, – ответила она тихо. – Да, это так. Полковник легко обнял ее за плечи, и она положила голову ему на плечо.
– Дорогая моя, – тихо продолжал полковник. – Мы оба пережили своих спутников жизни. А наши дети уже давно вылетели из гнезда. Мы остались одни.
Он вздохнул.
– Моя дорогая бедная жена так часто на долгое время оставалась одна, пока я служил в разных отдаленных гарнизонах, – продолжал он. – Я ее очень любил, и с тех пор, как она покинула этот мир, мне очень одиноко. Я думаю, что после того, как эта заваруха кончится, мне перед отставкой предоставят какую-нибудь спокойную бумажную работу, а потом я уйду в отставку. – Он внимательно посмотрел на миссис Девенпорт и проникновенно произнес:
– Я вам обещаю, у нас не будет долгих разлук. А мой дом в Котсуолде удивительно удобен, поверьте, Пэнси… Я всегда мечтал заняться там разведением овец. – Он снова погладил ее по руке и спросил: – Как вы на это смотрите?
Миссис Девенпорт слегка прищурилась.
– Реджинальд, вы что, просите меня, чтобы я взяла свои деньги, которые я вложила в золотые прииски на Трансваале и вложила их в ваших овец? – улыбаясь, спросила она.
Он откашлялся.
– Нет, это все ерунда, – взволнованно сказал он. – Нет, я вас прошу выйти за меня замуж.
И в этот момент Джудит заметила, как в голубых глазах тети блеснул тот прежний озорной огонек, какой часто вспыхивал в них до ее болезни.
– Если так, – бодро ответила она, – мой ответ – «да».
Удивленная и обрадованная, Джудит вернулась к себе в комнату.
«Я сейчас уже не нужна тетушке, – подумала Джудит. – Да и вряд ли понадоблюсь ей в будущем. Значит, когда вернусь в Ричмонд, мне придется жить вдвоем с матерью».
Но двадцать второго февраля армия Баллера, как планировалось, не вошла в осажденный город. Британские войска отчаянно пробирались по горам, окружавшим город, отстреливаясь от засевших там буров.
Это была все та же старая история – тысячи военных и вооруженных британцев были дезорганизованы горсткой фермеров, засевшей в горах. Англичане не знали эту страну, у них не было ни карт, ни малейшего представления о рельефе этой местности. Единственное, что они могли делать, – это брать приступом каждую гору, каждый холм, который вставал на их пути – изматывающее, кровопролитное занятие для усталых и деморализованных мужчин.
Прошло не менее шести дней, прежде чем буры, засевшие в горах и вокруг Ледисмита, поняли, что на этот раз они проиграли и им придется снять осаду и отступить. С самого раннего утра вокруг Ледисмита слышался скрип повозок и шум голосов. Голландцы двинулись на север, как когда-то уходили от англичан и их предки.
Но разочарование, постигшее жителей города на этой неделе, вымотало их нервы до предела. Люди уже не знали, что и подумать. А офицер, отвечавший за снабжение, уже стал рассчитывать паек на март, еще более скудный, чем в предыдущем месяце. Под этим он подвел черту в своем графике. В начале апреля, если не придет освобождение, они должны будут сдаться.
Передовой отряд кавалерии, появившийся в Ледисмите, был остановлен часовыми на окраине города:
– Стой, кто идет?
– Колонна генерала Баллера, – последовал ответ.
– Добро пожаловать, – с облегчением ответил часовой. – Мы никогда в жизни еще не были так чертовски обрадованы!
Кавалеристы генерала Баллера были поражены тем, что открылось их взору: притихшие, молчаливые, изможденные люди в изодранной одежде; опустевший город с заросшими бурьяном улицами, полуразрушенный и грязный; животные, скорее похожие на скелеты, обтянутые кожей, чем на живых существ…
Им пришлось отвечать отказом на просьбы о еде, обещая, что помощь уже в пути, тем не менее те небольшие запасы шоколада, бисквитов и табака, что были у них в походных сумках, они сразу же раздали немногим счастливчикам, попавшимся на пути.
Но большинство обитателей Ледисмита не скрывали своего разочарования в связи с прибытием этого крошечного передового отряда.
Горожане с интересом смотрели на новенькие военные формы передовых офицеров и на статных кавалерийских коней. Один, диковатого вида человек, жадными глазами посмотрел на коня, который шел во главе колонны, и громко сказал:
– На прошлой неделе такой был бы кстати!
Эти слова отражали общее настроение. Вновь прибывшие казались жителям города всего-навсего лишними ртами. Они не привезли с собой ничего, что могло бы утолить голод или успокоить боль, и кто мог поручиться, что Баллер действительно идет следом? Уже столько раз их надежды были разбиты, столько раз они напрасно ждали прихода освободителей, одетых в хаки, они столько всего пережили, что не могли радоваться из страха, что освободительная армия не придет вслед за передовым отрядом.
Но она пришла. Через пару дней в город стали поступать запасы продовольствия и медикаментов. Баллер не обманул их ожиданий. И когда на третий день он пышно въехал в город, Ледисмит уже нельзя было узнать, настолько он изменился за эти дни.
Генерал Баллер въехал в город последним, и весь город высыпал на улицы, чтобы приветствовать своего благородного освободителя. Тут-то и началось настоящее ликование. Казалось, люди забыли, что освобождение города заняло более трех месяцев и унесло с собой тысячи человеческих жизней.
Местный гарнизон в полном составе выстроился на главной улице, по которой должна была пройти армия Баллера. И хотя униформы солдат и офицеров были порваны, а у некоторых на ногах даже не было ботинок и лица были желтыми от недавно перенесенной лихорадки, они стояли, вытянувшись по струнке, как гвардейцы на традиционном параде в день рождения королевы.
Солнце сверкало на шлемах солдат, выстроившихся по обеим сторонам дороги. Оркестр был наготове: инструменты сверкали на солнце, готовые играть изо всех своих сил в честь товарищей по оружию, которые прорвались сквозь осаду врага, чтобы спасти город от гибели.
Горожане, которые все еще никак не могли привыкнуть к жизни в настоящих домах после того, как им приходилось прятаться от обстрелов в норах на берегу реки, собрались поглазеть на процессию, поднимая детей на плечи со словами: «Смотрите, это дядя Баллер, который привез нам столько вкусных вещей». У многих детей из-за непривычного обилия продуктов уже начались проблемы с пищеварением.
Женщины плакали, не скрывая слез радости, мужчины прятали слезы радости, как бы ненароком утираясь платками, а военные ледисмитского гарнизона не отрывали глаз от кавалеристов, втайне завидуя их бравому виду.
Несмотря на протесты тети Пэн, Джудит все же пошла посмотреть на парад. Она ждала этого момента так долго! И даже приступ лихорадки, который свалил ее на несколько дней в постель, не смог удержать ее дома.
Нейл тоже принимал участие в параде, но он нашел для нее место под навесом в тени, прежде чем парад начался, и, устроив ее поудобнее, пошел к своим товарищам по гарнизону. Он также был против ее присутствия здесь, но она догадывалась, что он понимал, почему она ни за что не хочет остаться дома в этот день.
Послышалась дробь большого барабана, протрубили горны, и по пыльной мостовой зашагали первые ряды освободителей, встреченные рукоплесканиями и радостными возгласами толпы.
Вслед за ними потянулись другие отряды: они шли и шли – бесконечные ряды молодцеватых, в аккуратной форме мужчин, мерно печатающих шаг, с едва заметным выражением превосходства на лицах. Ружья болтались у них за плечами. Они шли – полк за полком – и все они были овеяны прежней славой, воспоминания о которой вставали в памяти, когда люди узнавали название очередного полка. И ледисмитский гарнизон салютовал каждому из них. Пыль поднялась столбом, и в этой пыли их появление казалось миражом, столько раз обманывавшим их в прошлом. Но Джудит, прижав носовой платок к губам, стояла неподвижно, высматривая кавалериста со значком Даунширского полка на шлеме.
Несмотря на то что она пришла сюда по личным соображениям, пока она стояла, всматриваясь в проходящие мимо нее части, ее сердце наполнялось гордостью за свою страну, за ее славную армию, за благородных офицеров Ее Величества. Они казались ей воплощением силы и непоколебимой солидарности, и слезы гордости за них застилали ей глаза.
Вот колонна и вошла на площадь. Одним из последних на площадь въехал сам генерал Баллер, который должен был принимать смотр вверенных ему частей. Он подъехал к генералу Уайту, восседавшему на коне в ожидании генерала-освободителя. Оба генерала съехались поближе и пожали друг другу руки. Штабной офицер скомандовал троекратное «ура» в честь сэра Рэдверса Баллера. В воздух взлетели подброшенные вверх шлемы: Ура! Ура! Ура! Ледисмит официально объявлен освобожденным.
Толпа стала понемногу рассеиваться, но Джудит оставалась на своем месте. Она все еще надеялась увидеть его. Она уговаривала себя, что за поднявшейся пылью могла и не заметить, не разглядеть его лица, тем более что приветственно машущая руками толпа иногда совершенно закрывала от нее движущуюся колонну. И все-таки она еще надеялась.
Ведь парад еще не закончился: марширующие колонны все тянулись одна за другой, проходя мимо того места, где она сидела.
Как только основная часть парада закончилась, Нейл распустил свою роту и подошел к тому месту, где он оставил Джудит. Он предложил ей опереться на его руку. Она взяла его под руку, и они пошли по улице, которая только несколько минут назад была заполнена воинами-освободителями.
Она внезапно почувствовала слабость в ногах, и день для нее неожиданно померк, как будто она очутилась зимой в Англии.
Вокруг толпились люди, старающиеся увидеть каждое мгновение этого знаменательного дня. Джудит пересекла запруженную народом улицу, Нейл вышагивал рядом с ней. И вдруг она краем уха услышала, как какой-то солдат негромко произнес:
– Ба! Уж не старина ли Рассел въезжает со своими фургонами? Ничего себе, парни, – да у него, видно, десять жизней, не меньше!
Сердце замерло в груди у Джудит, но она никак не могла заставить себя повернуться и посмотреть в ту сторону, куда указывал солдат. Нейл сделал это за нее.
– Да, они правы, – выдохнул он, спустя мгновение. – Это он.
Крепко сжав его руку, Джудит обернулась и посмотрела в ту сторону, куда только что показывал старый солдат. И она увидела его.
Алекс помахал рукой тем, кто оставался в повозке, и направился, ведя свою лошадь на поводу, к своей роте. Он с улыбкой выслушивал их приветствия, шутливо предупреждая, что теперь с его возвращением им придется подтянуться, потому что он не позволит распускаться. И тут, обернувшись, он заметил Нейла.
С появлением Алекса Джудит почувствовала, как многомесячная усталость и тревога уходят от нее. Она забыла про все на свете – про свое старое изношенное платье, про бледное лицо со впалыми щеками, про исхудавшие руки. Она забыла про волосы, которые потускнели и спутались, про плечи, которые были опущены, как у старухи, про бескровные запекшиеся губы.
Ей показалось, что она в Холлворте, где когда-то он с вызовом смотрел на нее из-под своих густых ресниц тем взглядом, которому она не могла противиться.
Алекс с трудом слез с коня – было заметно, что одна нога у него не сгибается, и тепло пожал руку Нейла со словами о том, что рад вернуться в свой родной полк.
Джудит не отрываясь смотрела на него. Сердце ее билось так сильно, что его стук отдавался в ушах.
Его потемневшее от загара лицо приняло какое-то незнакомое для Джудит выражение, которого она никогда не видела у него прежде. Его зеленые глаза глубоко запали, и хотя они и светились сейчас радостью, казалось, что им была открыта какая-то ужасная тайна.
Его голос стал мягче. Джудит обратила внимание на то, что в нем сейчас не было и тени той насмешливости, с которой он раньше держался.
Она так долго жила в разлуке с ним, они так много наговорили раньше друг другу в порыве гнева! Но она снова поняла, что в ее жизни никогда не было и не будет мужчины, который бы значил для нее так много, как этот человек, стоящий перед ней.
Он закончил начатую фразу и слегка повернулся в ту сторону, где стояла она. Его взгляд упал на нее, и он вежливо поклонился.
– Привет, Алекс, – тихо произнесла она.
Он, казалось, удивился, потом его взгляд стал пристальнее.
– Мисс Берли была больна, – неуклюже пояснил Нейл.
Изумление, смешанное с ужасом, отразилось на лице Алекса.
– Джудит! Это ты?! – воскликнул он, поднося руки к лицу. – Боже мой! Неужели же ты прошла через все это? А я-то думал, что ты – в Англии…
– А я думала, что ты…
Улица, люди на ней, лошади – все поплыло у нее перед глазами, а затем наступила темнота. Алекс успел подхватить Джудит перед тем, как она стала валиться на мостовую.
В тот день на всем, что окружало ферму Майбургов, лежал отблеск величественной красоты осени. Хетта остановилась, зачарованная видом полей, на которых уже созрел урожай.
Далеко вокруг простиралась их земля – дышащая миром и изобилием. Несмотря на дожди, повредившие молодые побеги, урожай был неплохим. Бог посылал им солнце вместе с бурями, – сочетание, делавшее Африку такой ужасной и в то же время такой привлекательной.
Она потянулась, выгнувшись дугой, закинув руки за спину – тоненькая фигурка на фоне широкого кукурузного поля. Этот мир принадлежал ей. Вокруг нее были лишь синее небо да золотящиеся под солнцем поля, пустынные до самого горизонта, лишь их дом и хозяйственные постройки – вот и все жилье на много миль вокруг, да лениво пасущийся скот…
В такие ясные дни, как этот, можно было увидеть фиолетовый дым над Ландердорпом, и она сейчас смотрела в ту сторону, отводя рукой со лба пряди волос, которые трепал ветер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66