Еще какая-то доля секунды – и он уже был под водой: в глазах потемнело, он задыхался. Что-то скользкое коснулось его ног, и он вспомнил о мертвой служанке, которая лежит здесь на дне уже сотню лет.
Алекс вынырнул на поверхность и глубоко вздохнул. Но он тут же наглотался воды – Майлз по-прежнему крепко сжимал его за плечи и тянул вниз… Братья снова пошли под воду. На этот раз все было еще хуже: кровь стучала у Алекса в ушах, глаза застилал красноватый туман. Чьи-то скользкие пальцы оплелись вокруг его ног… Алекс в ужасе попытался вырваться на поверхность и тут понял, что это Майлз тянул его за ноги. Ему нужно было во что бы то ни стало освободиться от этих цепких рук…
Алекс изо всех сил забил руками и ногами и наконец ему удалось вырваться и выплыть на поверхность. Теперь он мог посмотреть на брата: он стал еще бледнее, а в глазах, которые, казалось, вылезали из орбит, стоял неописуемый ужас.
– Вытащи меня, – хрипел он. – Вытащи меня отсюда!
Обезумев от ужаса и зная, что стоит позволить брату схватить его – и все будет кончено, Алекс развернулся и поплыл к плоскодонке: ему пришла в голову мысль подтолкнуть лодку к Майлзу. Из его глаз от напряжения текли слезы, к горлу подкатывал комок, но отчаянные крики брата гнали Алекса вперед.
Лодку относило в сторону. Алекс думал, что ему никогда не доплыть до нее, и от этой мысли плакал еще сильнее.
– О Господи, помоги мне! – взмолился он.
Когда наконец Алекс добрался до плоскодонки, силы оставили его. Он старался подтолкнуть ее туда, где Майлз все еще боролся за свою жизнь, но не мог сдвинуть лодку с места. Задыхаясь, рыдая, молясь про себя, он пытался залезть в плоскодонку. Если бы его левая нога не наткнулась на какую-то подводную корягу, он ни за что бы не смог этого сделать. На ощупь коряга напоминала костлявую руку. Вскрикнув от отвращения, он перевалился через борт и упал на дно лодки. Он лежал там, представляя всех подводных чудовищ, с которыми ему предстояло бороться, пока его надсадное дыхание немного не успокоилось.
И тут он вспомнил о Майлзе. Встав на колени, он перегнулся за борт и стал грести руками. Но его неимоверные усилия привели лишь к тому, что лодка стала медленно поворачиваться в сторону. Алекс был слишком мал, чтобы грести одновременно с обоих бортов лодки, и она продолжала крутиться на месте, пока он вдруг не осознал, что наступила полная тишина. Охваченный страхом, он перестал грести и повернул голову… Майлз исчез.
Дрожа всем телом, он глядел на гладкую спокойную поверхность воды и думал о том, что все это, должно быть, привиделось ему в одном из ночных кошмаров, которые время от времени мучили его. В любой момент он может проснуться и ощутить уютное тепло своей пижамы, увидеть знакомую спальню, мебель, мерцающую в мягком свете ночника, который всегда зажигали для него.
Съежившись в мокрой одежде, Алекс бормотал все молитвы, какие были ему известны, и слова, которые произносил в своих проповедях приходской священник. Тогда, во время служб, Алекс часто бывал рассеянным, но сейчас цеплялся за все те слова священника, которые остались в его памяти…
«О Господи, сделай так, чтобы я проснулся!» И тут до его слуха донесся какой-то шум, какой-то звук из реального мира: это ржали стоявшие на берегу пони…
Вечерние тени удлинялись, и Алексу показалось, что озеро увеличилось, выросло вширь, превратившись постепенно в огромный океан, поглотивший всю землю. Куда ни бросал Алекс свой взгляд, повсюду ему чудились отвратительные твари, выплывающие из-под воды, и у него не хватало смелости посмотреть из-за борта лодки в темноту, со всех сторон окружавшую его плавучий остров, так как он боялся того, что могло вдруг предстать его глазам. С берега подул холодный ветерок, и кожа Алекса покрылась мурашками. Темнело. По щекам мальчика текли слезы: мысль о смерти Майлза причиняла ему невыносимую боль. Когда окончательно стемнело, он со всей ясностью понял, что от этого кошмара ему уже никогда не очнуться… Никогда!
Внезапно в черноту ночи ворвались чьи-то крики, блеск фонарей. Алекс отчетливо слышал свое имя и имя Майлза, но не мог заставить себя произнести ни единого звука. Вскоре он увидел их… Они плыли на большой лодке, освещая курящийся над водой туман ярким фонарем. Картер, тот, кто был в этой лодке за матроса, протянул к нему руки… После этого он ничего не помнил вплоть до того момента, когда великан десяти футов росту в развевающемся плаще, с желтым лицом, казавшимся совершенно незнакомым в свете фонарей, взял его за плечи и затряс так сильно, что голова мальчика чуть не оторвалась от шеи.
– Где Майлз? Ответь мне, мальчик? Где твой брат? Но язык не слушался Алекса – он даже не мог разжать застывших губ. Отец, вдруг превратившийся в какое-то страшное, похожее на дьявола существо, навис над Алексом темной громадой. Рядом с отцом стояла огромная вороная лошадь. Окаменев от страха, Алекс уткнулся лицом в полы плаща Картера, который проговорил:
– Мальчик в шоке, сэр Четсворт. Сейчас мы все равно ничего от него не добьемся.
Но кто-то опять схватил его и оттащил. Эти руки напомнили Алексу другие, так же крепко хватавшие его за шею… Он снова задрожал, да так сильно, что зубы его застучали. Сейчас ему так нужна была няня – мягкая и добрая, пахнущая цветами, рядом с которой так спокойно и хорошо.
– Перестань плакать, сынок, и расскажи, что случилось с твоим братом. Где он?
Но Алекс не мог перестать плакать: он очень старался, но слезы продолжали струиться из его глаз. Отец казался ему частью этого кошмара – он так походил сейчас на какого-то злого желтолицего демона… Даже голос его казался мальчику совершенно чужим и незнакомым.
– Сэр Четсворт, я нашел в плоскодонке шляпу вашего сына, – тихо произнес кто-то. – Судя по всему, они были там вместе…
Отец тотчас же отпустил Алекса и нечеловеческим голосом закричал:
– Господи! Мой сын! Мой сын!
– Я распоряжусь подогнать сюда побольше лодок, сэр, – произнес еще чей-то голос. – Люди уже посланы за дополнительными фонарями. Если он действительно где-то здесь, мы обязательно его найдем.
Люди ушли, унося с собой желтый свет фонарей. Мальчик остался один. Совсем один… Внезапно он осознал это и прислонился к теплому боку лошади – иначе бы он не мог согреться. Он оставался там, сжимая в закоченевших руках подпругу, до тех пор, пока кто-то не подошел к нему, неся шерстяное одеяло и ласково приговаривая:
– Пойдемте, мастер Александр… Пойдемте домой вместе со старым Сэмсоном. Ведь не собираетесь же вы провести всю ночь на этом берегу…
В день похорон шел проливной дождь. Казалось, вместе с уходом из жизни Майлза Рассела ушло и лето… Алекс стоял в промокшем насквозь черном костюме и сквозь струи дождя наблюдал за погребальной церемонией. Сам по себе этот обряд мало что говорил его сердцу: какие-то люди опускали какой-то полированный ящик в глубокую яму… Мрачный и непонятный ритуал вселял в душу мальчика страх.
Но кошмар еще не закончился. Алекс заметил, что все посматривают на него как-то косо. Никогда еще ему не было так одиноко. Даже няня говорила вполголоса и все время плакала. До чего же не походила она на ту обычную няню, которая могла в любое время утешить, ободрить, развеселить… Стоило Алексу закрыть глаза, как перед ним возникала страшная рука, тянущаяся к нему из-под темной воды… Каждую ночь он видел теперь во сне этот кошмар и, в ужасе просыпаясь, подолгу пристально глядел на ночник… Как хотелось ему, чтобы Майлз вернулся обратно, – ведь сейчас вот-вот должны были наступить очередные каникулы…
Ливень не прекратился и на следующий день, но сэр Четсворт был непреклонен: он требовал, чтобы его приказ был выполнен во что бы то ни стало. Слуга, которому было поручено выполнить волю хозяина, вскоре вернулся ни с чем: как только они с Алексом дошли до озера, Алекса охватил такой ужас, что они повернули обратно.
– Что это значит?! – взорвался сэр Четсворт. – Разве тебя не учили, что нельзя пасовать перед трудностями?! Если ребенок свалился с пони, его нужно тотчас же посадить обратно в седло – в противном случае он никогда не научится ездить верхом. Мальчишку надо заставить войти в воду, понял? За-ста-вить! Его брат утонул, спасая его жизнь; никогда впредь он не должен стать причиной подобной трагедии.
Бившегося в исступлении Алекса снова понесли к озеру, и слуга скрепя сердце насильно окунул его в воду. Но через несколько минут он устал от борьбы и вынес обезумевшего от ужаса ребенка из воды. В тот же день еще одного слугу, более строгого, чем его предшественник, послали с мальчиком на озеро. Но и он через четверть часа вернулся и доложил, что мастер Александр, кажется, занемог.
Ночью у Алекса начался жар – он пролежал в постели несколько недель. Когда наконец мальчику стало немного полегче и он стал подниматься на ноги, ему сообщили, что по распоряжению отца он должен будет отправиться на учебу в школу. Сам отец уехал к тому времени в Лондон, так что провожать Алекса до поезда выпало на долю управляющего: он посадил его в вагон и пожелал успехов в учебе…
День рождения Алекса приходился на рождественские каникулы. Вот и сейчас, когда ему исполнялось двенадцать, он был дома. Вместе с Алексом на каникулы приехал его однокашник, родители которого уехали за границу. Во время школьных каникул сэр Четсворт редко наведывался в Холлворт, а если и случалось ему по каким-нибудь делам оказаться в поместье, он не общался с сыном, ограничиваясь лишь непродолжительными встречами за обедом, когда каждый из них – отец и сын – сидели на противоположных концах длинного стола, почти не разговаривая.
К удивлению мальчика, в этом году ко дню его рождения было приурочено праздничное чаепитие. Алекс подозревал, что дело здесь не обошлось без влияния двух его тетушек, которые привезли с собой кузину Джудит и одну из ее школьных подруг.
– Как здорово, что будет двое девчонок! – радостно воскликнул, услышав эту новость, Перси Кэлторп, однокашник Алекса. – Кстати, Рассел, а какие они: хорошенькие или смешные? Девчонки всегда бывают либо хорошенькими, либо смешными – ни разу не встречал такую, в которой сочетались бы оба эти свойства… – добавил он с умным видом.
– Понятия не имею, Кэлторп. Я не видел свою кузину вот уже целую вечность. А ее подруга, вполне возможно, окажется безобразной и скучной.
Но обе девочки оказались весьма хорошенькими, и хотя они смущались в обществе рослых мальчиков, уже сейчас обещавших через пару лет вымахать до шести футов росту, им было приятно находиться с ними рядом. Но веселье явно не клеилось: все было слишком скучно и чопорно. Девочки долго толкались у дверей, снимая свои отороченные мехом накидки, после чего протянули Алексу подарок – подзорную трубу в красивом футляре.
– Надо же! – воскликнул Алекс. – Огромное спасибо! А я, честно говоря, всегда был уверен, что девчонки на такие подарки не способны. Дарят обычно всякую чепуху–мыло, например…
Девочки звонко рассмеялись и торжественно пообещали никогда не дарить Алексу мыло… Дети вчетвером подошли к одному из больших французских окон и стали проверять работу подзорной трубы, разглядывая окрестности… Но тут в комнату медленно вошел сэр Четсворт. Алекс, пытавшийся установить очередность в пользовании новой игрушкой, неожиданно замолчал – его настроение передалось остальным… Дети перестали шутить и смеяться, на смену недавнему веселью пришла вежливая сдержанность…
Вскоре подали чай – ароматный напиток немного развеселил собравшихся, но тут настало время задувать свечи на именинном пироге, и сэр Четсворт задумчиво произнес:
– Я вспоминаю сейчас последний день рождения твоего брата. Ему тогда тоже исполнялось двенадцать. Да, как будто и не прошло с тех пор целых четыре года… Майлз задул все свечи одним дыханием. Посмотрим, что выйдет у тебя, Александр.
Но одна свеча упорно не хотела гаснуть. И всем присутствующим в этой комнате стало не по себе при виде выражения безнадежности в глазах мальчика, с которым он посмотрел на эту свечу, прежде чем загасил ее пальцами.
В полной тишине раздались хлопки в ладоши: это была Джудит.
– Может быть, поприветствуем именинника? – предложила она, но ее мать перевела разговор на изящество узоров из крема, украшавших пирог, что только еще более усугубило всеобщее замешательство.
– Сейчас ему было бы уже шестнадцать, – продолжал рассуждать сэр Четсворт. – Он готовился бы к поступлению в университет. Какая светлая голова была у мальчика!
– Четсворт, – мягко перебила его одна из тетушек. – Сегодня ведь день рождения Александра. Это радостный день, праздник.
Гости пытались изобразить веселье и непринужденность, но это у них плохо получалось. Алекс погрузился в молчание. Когда после окончания чаепития дети перешли в библиотеку, где им было предложено поиграть в бирюльки, Джудит спросила:
– Тебе грустно, Алекс?
– Да что ты! Вы ведь подарили мне такую замечательную вещь.
– Это была моя идея, – застенчиво проговорила Джудит. – И все-таки ты какой-то грустный. – Джудит было всего десять лет, и она не умела скрывать свои чувства.
– Извини… Может быть, я чем-то тебя обидел?
– Ну что ты… Просто ты был такой веселый, пока не настало время задувать свечи. Тебе не нравится их задувать? Может быть, мальчики считают, что это какая-то несерьезная детская забава?
Алекс кивнул:
– Да, наверное, в этом все и дело.
Тем временем Перси Кэлторп наклонился к уху подружки Джудит и громким шепотом говорил:
– Понимаешь, это очень неприятная история… Он утонул в озере, спасая жизнь Расселу…
– Ах! – вздохнула девочка и нервно хихикнула.
– А еще в этом озере утопилась одна горничная. Один из предков Рассела плохо с ней обошелся… В общем, сама понимаешь. Говорят, ее призрак частенько гуляет по этим коридорам.
– Какой ужас! – воскликнула девочка.
– А что подарил тебе на день рождения папа? – спросила Джудит.
– Целую кучу энциклопедических словарей.
– Не больно интересный подарок!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66