Даже перед Абботсфордом они не остановились.
— Было нападение на Абботсфорд? — Мэри постаралась, чтобы ее волнение было не так заметно.
— Конечно. И по этой причине, миледи, сэр Вальтер не проживает на данный момент в своем имении.
— Нет? — У Мэри было чувство, будто мир рушится у нее под ногами. — А где же он тогда?
— В Эдинбурге, по моей рекомендации. Я сказал ему, что больше не могу гарантировать здесь его безопасность, поэтому он решился уехать в Эдинбург со всей своей семьей. Честно говоря, меня удивляет, что вам неизвестно, где находится ваш дорогой друг.
Интонация инспектора не понравилась Мэри, а его взгляд и того меньше. Он внушал не только недоверие, но и выражал всем своим видом добрую долю злорадства.
— Сдается мне, — продолжил инспектор, — какое-то время вы отсутствовали в этой местности. Многое изменилось здесь за последнее время. В стране стало неспокойно. Преступники рыщут повсюду, так что меня не удивляет, что с вами произошло. Чтобы это больше не повторилось, мы позаботимся о вашей защите.
— В этом нет никакой необходимости, — заверила его Мэри.
— Но все же, миледи. Я никогда не прощу себе, если с вами что-нибудь случится на оставшемся отрезке пути. Мы сделаем все для того, чтобы вы снова не попали в руки подлых бандитов.
— Да нет же, инспектор, — возразила Мэри, на этот раз еще решительнее. — Я уже говорила вам, что в этом нет никакой надобности. Вы и ваши люди должны исполнять другие обязанности, и в этом я не хочу переходить вам дорогу.
— Не беспокойтесь, миледи, этого вы не сделаете, — сказал Деллард, и по его знаку двое его людей вышли вперед и схватили Мэри.
— Что это значит? — спросила она.
— Это лишь вам на пользу, миледи, — ответил инспектор Деллард, но высокомерное выражение его лица выдало, что его слова — ложь. — Мы возьмем вас под нашу опеку, пока не минует опасность.
— Что касается меня, но она уже миновала. Прикажите своим людям отпустить меня.
— Сожалею, я не могу этого сделать.
— И это почему же?
— Потому что я тоже должен выполнять приказы, — ответил Деллард, и его наигранная приветливость исчезла с лица. — Уберите ее прочь, — приказал он людям, но Мэри и не думала становиться безропотной жертвой.
Изо всех сил она дернулась, ударила одного из своих конвоиров и попала ему коленом в пах. Солдат издал проклятия и, кряхтя, опустился на землю. Его товарищ настолько был удивлен, что выпустил руку Мэри. Она воспользовалась благоприятным моментом, чтобы освободиться. Отчаянно она побежала через дорогу в направлении кустов.
— Держите ее! Не дайте ей уйти! — крикнул Деллард своим людям, и уже миг спустя Мэри снова схватили грубые руки и потащили обратно. Она отчаянно защищалась, но превосходящая сила солдат, находившихся к тому же в численном преимуществе, не оставила ей даже малейшего шанса.
Но все же она не сдавалась и защищалась, как дикая кошка. Фыркая, как рысь, она колотила своими кулаками во все стороны, царапалась и кусалась, что совершенно не подобало даме из высшего света — но зато ей действительно удалось вырваться. На этот раз она упала в руки Делларда, который с ухмылкой поджидал ее.
— Куда путь держим, миледи? — спросил он — и прежде, чем Мэри сумела ответить, он достал свою саблю и ударил ее.
Металлический набалдашник попал Мэри в висок. Она почувствовала ноющую боль, потом все поплыло у нее пред глазами. Последнее, что она видела, прежде чем потерять сознание, было усмехающееся лицо Чарльза Делларда.
Глава 9
После того как улеглись первые волнения, аббат Эндрю начал свой рассказ. Они расположились в гостиной, где сэр Вальтер, Квентин и аббат сели в большие кресла возле зажженного камина. Троим монахам аббат велел нести караул возле дверей и окон.
— Эти меры предосторожности излишни, — заметил сэр Вальтер. — Дом построен капитально, и у него крепкие окна и двери.
— Однако мы без труда проникли в него, — Невозмутимо возразил аббат Эндрю. — Что оказалось по плечу нам, может легко удаться и врагу.
— Какому врагу?
— Вы прекрасно знаете, сэр Вальтер. Я обещал сказать вам правду, но хотел бы попросить вас не разыгрывать передо мной комедию.
— Вопрос только в том, кто с кем играет, мой дорогой аббат. Неоднократно я заговаривал с вами о руне, и, кроме туманных намеков, вы ничего не поведали мне.
— Ради вашего же блага. Если бы вы на данный момент уже отступились от дела, то вам бы не причинили никакого вреда. Теперь же, как я опасаюсь, для вас больше нет обратного пути.
— Нет больше обратного пути? — спросил Квентин. — Откуда?
— Вы больше не можете избежать ответственности, которую на вас возложила судьба, мастер Квентин. Я опасаюсь, ваш дядя и вы так же глубоко запутались в этой истории, как и мы.
— Что это за история? — поинтересовался сэр Вальтер. В его голосе отчетливо слышалось нетерпение. — Какую тайну хранят монахи в Келсо, о которой никто не смеет узнать?
— Тайна из древних, очень древних времен, — ответил загадочно аббат. — Прежде, чем открыть правду, я должен взять с вас обещание не говорить никому ни слова об этом.
— Это почему?
— Вы сами ответите на свой вопрос, сэр Вальтер, когда узнаете, о чем идет речь.
— Инспектору Делларду вы тоже нацепили намордник? — насмешливо спросил Скотт.
— Инспектору Делларду?
— Он сказал мне, что вы говорили с ним. От него мы тоже узнали самую малость из того, что нам теперь известно.
— Значит, инспектор Деллард. — Аббат кивнул головой. — Я понимаю. Тем самым вы дали нам уже первый, крайне важный намек.
— Это меня радует, — не моргнув глазом, солгал сэр Вальтер. — К тому же вы продолжаете говорить загадками, дорогой аббат.
— Простите меня. Если так долго хранишь тайну, как мы, то очень трудно наконец нарушить свое молчание.
— Скажите точно, как долго? — поинтересовался Квентин.
— Очень долгое время, мастер Квентин. Более пятисот лет.
— Пятьсот лет, — как эхо повторил потрясенный Квентин.
— Со времен Уильяма Уоллеса и Роберта Брюса. Больше, чем полтысячи лет.
Сэр Вальтер был заметно менее взволнован, чем его племянник.
— Мы уже подошли к тому месту, с которого вы хотите убедить нас, что вы и ваши монахи уже тогда были в курсе? — спросил он.
— Нет, сэр Вальтер. Но знание о событиях тех темных дней передается из поколения в поколение в моем ордене. До меня не меньше чем тридцать два аббата хранили тайну, чтобы незадолго до своей смерти передать ее своему преемнику. Я наследник долгой цепочки предшественников и не имел бы ничего против, если бы время шагнуло через меня. Но судьба распорядилась иначе. Решающий момент выпал сейчас, на наши дни. Нашему поколению суждено нести ответственность.
— Какую ответственность?
— Вы должны знать, сэр Вальтер, что монахи в Драйбурге, чьими наследниками мы являемся, дали торжественную клятву. Они поклялись не только жить в бедности, покорности и целомудрии, но и бороться со злом — язычеством и черной магией. Поводом для клятвы стало подлое предательство, которое было совершено по отношению к Уильяму Уоллесу.
— Это вы должны мне рассказать подробнее, — потребовал сэр Вальтер и наклонился вперед. Отблеск огня упал на его напряженные черты лица пляшущим светом.
— Вы знаете историю. Уильям Уоллес, которого еще при жизни называли Храброе Сердце, объединил разрозненные кланы Шотландии и повел их на войну против англичан. В 1297 году от рождества Христова он одержал сокрушительную победу под Стерлингом. Это вдохновило его, и Уоллес двинул войска на юг и напал на противника на его собственной территории. Однако его успехи вызвали недовольство у завистников; предводители кланов не обрадовались укреплению его позиции и симпатий у народа, а потому стали интриговать против него. Они распустили слух, что Уоллес сам стремится получить корону, как только разобьет англичан, что было абсолютной ложью, однако вызвало во многих местах недоверие к Уоллесу.
В битве под Фолкирком взошли первые семена, которые посадили враги Храброго Сердца. Некоторые из властительных предводителей кланов покинули его на поле боя. Битва была проиграна, сам Уоллес тяжело ранен, но выжил. Его славе нанесли сокрушительный удар, потому что отныне появились многие, кто начал сомневаться в нем. Среди тех, кто больше всего интриговал против Уоллеса, были приверженцы древнего запретного братства друидов, существовавшего еще с темных времен. Они интуитивно почувствовали возможность устроить переворот, свергнув Уоллеса, который всегда поддерживал церковь, и снова восстановить языческий порядок.
Самым могущественным противником было братство рун, которому удалось привлечь на свою сторону некоторых молодых и честолюбивых дворян из шотландской знати, желавших поставить на трон молодого эрла Брюса. С их помощью братство рун разработало коварный план. Посредством черной магии Уоллеса нужно было уничтожить и заменить на Роберта, который бы правил по указке братства и снова восстановил прежний порядок.
— Черная магия, языческие проклятия, — как эхо повторил Квентин. Сэр Вальтер слушал рассказ молча. У него было скептическое выражение лица.
— Главную роль в заговоре против Уоллеса играл меч — тот клинок, с которым он добился победы под Стерлингом. Шотландские кланы считали его символом свободы и восстания против английских захватчиков. Некоторые говорили, что оружие Храброго Сердца — один из древних рунических клинков, выкованных первыми предводителями кланов еще в седые времена и которым приписывались магические свойства. С помощью одного молодого дворянина по имени Дункан Ратвен, отец которого был верным приверженцем Уоллеса и поэтому пользовался его доверием, меч был украден у Храброго Сердца и отнесен братству. Друиды окропили его человеческой кровью по языческому ритуалу и произнесли над ним заклятие. Скоро проклятие стало действовать: военная удача Уоллеса покинула его. Его приверженцы отошли от него, он превратился из охотника в добычу. В 1305 году от рождества Христова его предали свои же приближенные. Он попал в руки англичанам и был отправлен в Лондон, где спустя год его публично казнили.
— А меч? — спросил Квентин.
— Меч с рунами исчез при таинственных обстоятельствах, чтобы спустя несколько лет снова обнаружиться, на этот раз уже в руках Роберта Брюса. Братство послало молодого дворянина, и ему удалось втереться в доверие Роберта. И хотя сам Роберт почти не видел шансов для продолжения войны против англичан, но осмелился на невероятный поступок и одержал победу на поле боя под Бэннокберном. С тех пор многие историки задаются вопросом, как такое могло произойти. Как могла разрозненная горстка шотландских воинов победить английское войско, превосходящее их по числу и оружию во много раз?
— Вы поведаете нам это, — предположил сэр Вальтер.
— Пытались поставить это в заслугу погоде, особенности почвы, на которой произошла битва. Но не в этом настоящая причина. Просто в тот день вступили в действие силы, которые уже почти исчезли из мира. Темные, страшные силы, которые стояли на стороне шотландцев во время той битвы и вселили страх в сердца англичан. Проклятие братства рун, которым был наделен меч Брюса, оказало свое действие.
— И вы верите в подобное?
— У меня нет причин не делать этого, сэр Вальтер. Исторические книги умалчивают о том, что произошло на самом деле.
— История сообщает только о победе под Бэннокберном. О руне меча и проклятии мне ничего не известно.
— Вы должны уметь читать между строк, — настаивал аббат. — Разве неправда то, что политика Роберта основательно изменилась после смерти Уоллеса? То, что он перестал держаться в стороне и яростно принялся бороться за трон?
То, что он стал недоверчив и коварен? В 1306 году, в том самом году, когда Уоллес был казнен, Брюс велел хладнокровно убить в церкви в Думфрисе своего соперника Джона Комина, чтобы расчистить для себя путь к трону. Спустя некоторое время он короновал себя на шотландский престол, но в признании церкви ему было отказано. Более того, Роберт был отлучен от церкви и презираем ею. Как вы думаете, почему это произошло?
— Из-за меча, — ответил Квентин.
— В последующее время, — продолжил аббат Эндрю, кивнув утвердительно головой, — особенно члены моего ордена позаботились о том, чтобы объяснить Роберту его трагическое заблуждение и растолковать, что он может полностью попасть в руки злых сил. Они узнали, что добро не до конца погасло в его душе, и постепенно король стал возвращаться на путь света.
— Но разве вы не сказали, что Роберт сражался под Бэннокберном проклятым клинком?
— Да, это верно. Но еще в день победы он отвернулся от злых сил. Он оставил меч с рунами на поле битвы и с раскаянием вернулся в объятия церкви. Он понес наказание за то, что оступился и ушел с правильного пути, и был за это признан папством. Король сам не мог простить себе того, какой ценой купил победу под Бэннокберном. Он сожалел об этом поступке всю свою жизнь и от раскаяния велел похоронить свое сердце на святой земле.
— Так вот какая вина тяготела над королем всю его жизнь, — сказал Квентин, вспоминая слова своего дяди. — Поэтому он и велел отправить свое сердце на святую землю. Значит, это не просто сказка.
— Это правда, юный мастер Квентин, так же, как и все остальное.
— Откуда вам это известно?
— Патер по имени Дугал рисковал своей жизнью, чтобы предупредить Уильяма Уоллеса. Его предостережение не дошло до Уоллеса, потому что стрела поразила в спину нашего брата. Но Дугал жил еще достаточно долго, чтобы записать то, что он узнал о планах врагов.
— А меч? — спросил сэр Вальтер. — Что же случилось с этим якобы проклятым мечом?
— Как я уже сказал, в день битвы он остался на поле под Бэннокберном. Король отвернулся от язычества и темных сил и вернулся обратно в лоно света. Конечно, сектанты чувствовали себя обманутыми. Они обрушили свой гнев на короля и очернили его. И поныне сохранился слух, что зло нависло над шотландским народом только из-за отказа Роберта от древних обычаев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68