Когда-то в темные безлунные ночи заключались языческие клятвы и приносились человеческие жертвоприношения. Я не хочу, чтобы еще кто-то поплатился своей жизнью за безумие этих людей. Кроме того….
Сэр Вальтер оборвал себя на полуслове и посмотрел на пол, и Квентин увидел, как его дядя нервно задвигал нижней челюстью.
— Ты опасаешься еще худшего, не так ли? — спросил он осторожно. — Ты думаешь о визите короля в Эдинбург?
Сэр Вальтер утвердительно кивнул.
— Визит Его Величества запланирован на следующую неделю. Через несколько дней после лунного затмения — и это, мой мальчик, не может быть совпадением. Думаю, что инспектор Деллард прав в своих подозрениях. Сектанты намереваются собраться той ночью и, вероятно, планируют покушение на жизнь короля.
— Ты так думаешь? — Голос Квентина от волнения осекся и перешел в хриплый кашель. — Может быть, та угроза, о которой сказано на саркофаге…
— Ты упускаешь из виду логику, племянник. Что было первично, курица или яйцо? Как надпись, сделанная пятьсот лет назад, может ссылаться на то, что произойдет в далеком будущем? Конечно же, это невероятно. Сектанты обнаружили надпись и истолковали ее по своему усмотрению, вот и все. Но теперь, когда мы начали предугадывать их планы, у нас есть шансы помешать им.
— Что ты хочешь сделать, дядя? Сообщить в Лондон?
— Еще нет, мой мальчик. Визит короля в эти неспокойные времена все же важнее для Шотландии. Если шотландцам и англичанам суждено стать единым народом, то король должен отправиться в путешествие. Мы придержим при себе наши знания.
— Разве безопасность короля не имеет предпочтения перед патриотическими ожиданиями?
— Конечно, мой мальчик, и ты можешь поверить мне, что я не намереваюсь подставить под вопрос безопасность короля Георга. Если нам не удастся положить конец делам сектантов, то я неукоснительно сообщу в Лондон, чтобы визит отложили.
— У тебя не только друзья при дворе, дядя. Найдутся голоса, которые будут утверждать, что ты противопоставил интересы Шотландии верности Англии.
— Кто знаком со мной, знает, что это не так. Но, конечно же, я понесу полную ответственность за свои поступки со всеми последствиями, которые ожидают меня за это. То, что мы выяснили, не оставляет нам обратного пути.
— Но разве мы не должны поставить в известность хотя бы констебля?
— Риск очень велик. Как только сектанты заметят, что за ними идут по пятам, они снова уйдут на дно. Нам же представилась возможность раскрыть их заговор и положить конец их деятельности. Но теперь нам нужно действовать умно и незаметно.
Квентин удивленно посмотрел на своего дядю.
Уже неделями сэр Вальтер почти не спал; на его плечи лег груз, под которым другой уже давно был бы сломлен, а он продолжал действовать так же мужественно и решительно, и Квентин мог только восхищаться этим. С тоской он желал себе быть хоть немножко на него похожим.
— Через пять дней сектанты встретятся в старом кругу камней, — подвел итог сэр Вальтер. — Вот сколько у нас есть времени, чтобы выяснить, о каком круге камней идет речь, и покончить с сектантами. С наступлением дня мы начнем наши поиски. Время не терпит…
Глава 7
— Ну?
Малькольм Ратвен дрожал от нетерпения. Его бледные черты стали пунцово-красными, лицо раздулось, словно было готово лопнуть в любую минуту.
— Мне очень жаль, милорд, — доложил слуга, которому выпал печальный жребий сообщить лэрду дурную весть. — Леди Эгтон нигде не нашли.
— Нигде не нашли? Что это значит?
— Мы обыскали все имение, но от леди не осталось и следа, — ответил уничижительно слуга. Уголки его рта нервно дрожали. Гнев лэрда был печально известен.
— Это невозможно, — зарычал Малькольм и уставился с горящими глазами на слугу. — Ни один человек не может так просто раствориться в воздухе. Кто-то же должен был ее видеть.
— Камеристки сказали, что видели леди Эгтон в последний раз около полудня. Когда они захотели привести ее в порядок после сна, то нашли ее покои уже пустыми. Не хватало некоторых личных вещей и платьев.
— Что ты хочешь этим сказать? — вкрадчиво спросил Малькольм.
Слуга вертелся как угорь. Он пытался так говорить правду, чтобы заставить хозяина самого догадаться, что произошло. Но Малькольм Ратвен подтвердил свою славу упрямого и неотступного человека. Он заставил слугу высказать непостижимую новость, чтобы потом иметь повод обрушить на него свой безграничный гнев.
— Леди уехала, — тихо признался слуга, и несколько секунд в комнате для лэрда было так тихо, что слуга слышал стук собственного сердца.
На миг показалось, что в этот раз Малькольм Ратвен совладал своими безудержными чувствами. Но потом гнев все же овладел им, неуправляемый и сметающий все на своем пути.
— Это невозможно! — заорал он и ударил кулаком по столу, слуга сжался всем телом. — Это абсолютно невозможно! Моя невеста не могла оставить меня! Никто не оставляет Ратвена!
— Милорд, если вы позволите мне заметить, — тихо, почти шепотом, сказал слуга, — я со всем уважением хотел бы заверить вас, что всякое недоразумение исключено. Леди Эгтон удалилась из замка Ратвен ранним вечером.
В рычании, которое издал лэрд, вряд ли было что-либо человеческое. Это было выражение дикой, необузданной ярости. Его кулаки сжались так, что костяшки побелели, а глаза метали молнии, и слуга напугался до смерти.
— Почему ее не задержали? — закричал он хриплым голосом. — Разве я не распорядился, что она не имеет права покидать замок без моего четкого разрешения?
— Милорд должен простить нас. Ни один из слуг не видел леди, когда она покидала замок. Но одной из ваших лошадей не хватает в конюшне.
— Одной из моих лошадей? Так меня еще и обокрали?
— Вы изволите объявить розыск вашей невесты и поставить в известность шерифа? — недипломатично спросил слуга.
— И выставить себя на посмешище всему свету? Разве недостаточно, что эта вероломная змея в образе женщины нарушает обещания, данные мне? Ты хочешь меня еще публично унизить, ты, полный идиот?
— Прошу прощения, милорд. Я ни в коей мере не желал этого. Я так подумал, потому что с вами обошлись несправедливо…
— Лакею не полагается думать, — грубо осадил его лэрд. Его ноздри раздулись, он дышал тяжело, как бык. В беспомощной ярости он вскочил, подошел к высокому окну и посмотрел на зубцы стен и башни замка Ратвенов, уже целый день затянутые туманов. Даже погода, подумал Малькольм, сговорилась с предательницей и помогает ее бегству.
Мэри Эгтон доставляла ему одно только беспокойство. Ни разу она не попыталась завоевать его расположение, даже наоборот. При всяком удобном случае она нападала на него и оскорбляла, выставила его дураком перед его друзьями и сделала объектом насмешек, потому что предпочла общество глупых конюхов обществу его самого. И под конец она вообще отказалась дать ему то, что полагалось ему по праву ее жениха.
Была задета его гордость, и он никогда не смоет с себя этого позора. Но с другой стороны, не оказала ли она ему тем самым услугу? Он никогда не одобрял союза, который устроила для него мать, и строил гораздо более амбициозные планы, чем просто быть послушным сыном Элеоноры Ратвен. Чтобы сохранить свои притязания за поместье, он согласился жениться на Мэри Эгтон, какое же тогда он имеет отношение к тому, что она сама отвергла его и предпочла уйти на все четыре стороны? Несмотря на свое упрямство, даже его мать должна признать, что их планы потерпели неудачу. Малькольм станет свободен, чтобы наконец посвятить себя своим целям.
Он почувствовал, как потихоньку улеглась ярость и вернулось злорадство. Он рассмеялся ядовитым смехом, чем вверг в полное недоумение слугу.
— Вам нехорошо, милорд? — обеспокоено спросил он. — Мне позвать врача?
— Мне не нужен никакой врач, — заверил его Малькольм и снова повернулся лицом к своему подданному. Краска гнева сошла с его лица, и у него снова появилось бледное неподвижное выражение, по которому было нельзя определить, что у него на уме. — Безусловно, моя матушка с сожалением узнает, что свадьбу придется отменить. Насколько мне известно, гости уже приглашены.
— Тогда… Вы хотите опустить леди с миром?
— Конечно. Не думаешь же ты, что я женюсь на женщине, которая не сумела меня оценить? За которой я должен гнаться, чтобы притащить, как добычу, к брачному алтарю? Для этого я слишком хорош.
— Как вы правы, милорд, — сказал слуга и низко поклонился, явно с облегчением, что гнев его хозяина не вылился на него. Удары палкой тому, кто принес дурные вести, в замке Ратвен были делом обычным.
— Оставь меня одного, — сказал Малькольм и обождал, пока слуга не удалится и не закроет дверь за собой. Потом он подошел снова к своему письменному столу и сел, чтобы взяться за перо и бумагу.
То, что он больше не хотел жениться за Мэри Эгтон, не означало, что он оставит просто так тот позор, который она нанесла ему. Его вероломная невеста должна быть наказана. Вопрос только, куда она могла отправиться в своем бегстве, но эту загадку нетрудно решить.
Конечно, она попытается как можно дальше уехать от Ратвена. В Эгтон она больше не могла вернуться, потому что семье, нарушившей слово невесты, угрожает стыд и позор, значит, ей остается только одно — искать убежище у третьего лица. И после всего, что успел узнать Малькольм из невыносимо скучных разговоров с нею, было несложно отгадать, кто мог оказаться этим третьим.
Лэрд Ратвен тихо засмеялся. Ирония судьбы была очевидна.
Итак, все сошлось.
Мэри Эгтон отважилась на бегство.
На бегство от нелюбимого жениха, видевшего в ней только средство для удовлетворения своей жадности и похоти. На бегство от бессердечной свекрови, которая душила всякую искру жизни в ней и желала сделать из нее безвольную куклу.
На бегство из мира, где ее ограничивают и лишают возможности свободно дышать.
У нее не было времени, чтобы как следует обдумать свое решение. Она лишь воспользовалась возможностью, пока она предоставлялась ей. Если бы Малькольм и его мать догадывались, что Мэри задумает побег, то они предприняли бы все, чтобы помешать этому.
У Мэри оставалось только несколько часов для осуществления своих планов. С наступлением сумерек она покинула свои покои и спустилась вниз в кухню челяди, где ее поджидали Шон и его друзья.
Один из конюхов вывел для нее из конюшни лошадь, одна из камеристок снабдила зеленой охотничьей накидкой, которая должна была защитить ее от холода и любопытных взглядов, другая девушка дала корзину с провиантом.
Шон помог ей оседлать лошадь. Наконец, он благополучно провел ее мимо стражи и соглядатаев Ратвенов и вывел из замка. По узкой тайной тропинке, идущей вдоль мощных стен, Мэри покинула замок, как воровка, под защитой темноты.
Впервые с тех пор, как она прибыла в Ратвен, Мэри была благодарна туману, который заволок плотными клубами холмы и скрывал ее от любопытных глаз. Еще раз она обернулась назад, увидела скрывающиеся за молочным покрывалом башни и стены, и на какой-то миг ей показалось, будто на балконе стоит темная фигура, точно так же, как в день ее приезда. Мэри поверила, что видела на самом деле, как фигура махнула ей; в следующий миг она уже исчезла в тумане. Но может, это был только мираж?
Молодая женщина схватила крепче уздцы своей лошади и направила ее вниз по каменистой тропе. Она хотела миновать главную улицу, потому что там ее скорее всего искали. Шон точно описал ей путь в Далос, близлежащую деревню; он шел мимо ущелья до отрогов холмов. Там, где он пересекался с дорогой, ведущей из Калтса, Мэри нужно было следовать по течению реки. Таким образом она доберется до деревни. Местный кузнец был братом мастера Шона и приютит ее на ночь.
В тумане лошадь медленно ступала, осторожно ставя одно копыто за другим, а клубы тумана становились все гуще. Холод пробирался Мэри под накидку и морозил ее. В тумане цокот копыт звучал странно глухо. Кроме него не было слышно ничего: ни крика птиц, ни свиста ветра. Было так, словно время остановилось, и тихий ужас овладел Мэри.
Она постоянно оборачивалась, чтобы убедиться, что никто не преследует ее. Она сжалась от страха, когда увидела огромные фигуры-великаны, но тут же поняла, что это голые деревья, растущие вдоль дороги и превратившиеся в тумане в неясные очертания.
Однако Мэри не успокоилась. Ее сердце чуть ли не выпрыгивало из груди, холодный пот выступил у нее на лбу. Она все еще дрожала от страха, думая, что ее побег обнаружат и она будет схвачена. Если ее вернут обратно в Ратвен, то она не может поручиться за свою жизнь. Но и домой, в Эгтон, она не могла вернуться. Ее родители отдали ее в жены Малькольму, поручились за нее словом, что она будет ему верной и послушной женой. Принять снова в своем доме дочь не предоставлялось для них больше возможным, даже если бы они этого сами захотели.
Мэри сама должна решить, где ей искать приюта. Со своим бегством она тут же потеряла все: свое имение, титул, привилегии. Но зато она получила свободу.
Судорожно Мэри размышляла, куда она могла направиться в своем отчаянном бегстве. Кто бы понял ее положение, кто бы оказался достаточно мужественным, чтобы принять молодую женщину, отказавшуюся от своего положения, чтобы обрести свободу?
Ей пришел на ум только один ответ: сэр Вальтер Скотт.
Однажды она уже познакомилась с добротой и гостеприимством хозяина Абботсфорда и его супруги. Мэри была уверена, что сэр Вальтер предоставит ей в своем доме убежище, если она опишет ему, что произошло, по крайней мере, до тех пор, пока ей не станет ясно, как жить дальше.
Путешествие в Абботсфорд займет несколько дней. У Мэри было достаточно денег с собой, чтобы обедать в тавернах и оставаться там на ночлег. Вопрос состоял только в том, разумно ли так поступать, потому что на постоялых дворах Ратвены в первую очередь будут искать ее.
Явно лучше держаться в стороне от дороги и ночевать на отдаленных хуторах. Только так она может быть уверена, что сумеет убежать от своего жениха-насильника. Дни, полные лишений, ожидали ее впереди, но, несмотря на свой страх, Мэри не давала себя запугать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68