Оплата в главном вестибюле, окно номер три.
— Благодарю за последнюю новость.
— Понимаю: уезжали вы в некоторой спешке. Не прибавить ли вам еще льду?
— Нет, благодарю. И слушаю вас.
Лейтенант Лоджо покосился на бармена, стоявшего у другого конца стойки.
— У меня к вам предложение — работать вместе. Одному невозможно справиться с такой задачей. По крайней мере, труднее, много труднее.
— Давайте для начала уясним.
— Что?
— Задачу.
— Я готов. Как вы догадываетесь, речь пойдет о Паулине Браун, ну не о ней самой, а о ребятах, что ее кокнули. Не так ли?
— Вы думаете, преступники здесь?
— Об этом говорит ваше присутствие на «Глории», мистер Кейри. Таких людей, как вы, не посылают ловить журавлей в небе. Как показало предварительное расследование — их двое. По всей видимости, они пробираются в Австралию или в Новую Зеландию. Кроме бриллиантов они взяли наличными триста тысяч. Взломали сейф. Да что я вам все это объясняю!
Томас Кейри задумался. Отталкивать лейтенанта не имело смысла. «Пусть он считает, что и я охочусь за убийцами Браун, сам же в это время буду нащупывать человека Минотти. Лоджо перестанет путаться под ногами, и в его лице я даже получу неплохого помощника».
— Поймите, что вам будет невозможно одному. «Глория» — плавучий город. Надо «просеять» около двух тысяч людей. У меня же есть осведомители среди команды. Конечно, их услуги будут стоить денег, но игра стоит свеч. Поверьте мне! Вы не раскаетесь. Я — детектив от рождения.
— Хорошо, лейтенант, я согласен. Только давайте договоримся, что вы не станете мешать мне, все свои действия будете согласовывать со мной.
— Ну конечно! — Лейтенант Лоджо радостно спрыгнул с высокого сиденья, потом снова взгромоздился на него и поманил бармена: — Два мартини! Двойных! Нет, нет, мистер Кейри, не беспокойтесь, сегодня я плачу. Сегодня у меня удачный день.
Томас Кейри спросил, желая проверить сообщение Джека:
— Куда все-таки подевался мистер Дешулло? Я ищу его весь день.
Лоджо повел носом по сторонам и зашептал:
— Между нами: его вообще не существует! Я теперь могу вам это сказать. Таких мертвых душ наберется у нас не один десяток. Между прочим, жалованье на них идет.
— Кто же его получает?
— Не будьте таким наивным человеком. Капитан, штурманы, главный механик.
— Значит, это вы мой непосредственный начальник?
— Ах, оставьте, шеф. Начальник вы, я — ваш помощник. Располагайте мною и всем составом административной службы. Вам теперь ни в чем не откажет сам Генри Гудвин.
— Кто это?
— Шеф административной службы. Собственно, второй капитан. Я, если пожелаете, могу посвятить вас в некоторые тонкости нашей работы. У нас, как при княжеском дворе, — уйма интриг! Идет борьба за выгодные места, даже среди стюардов. Везде нужны протекция, разного вида взятки, пресмыкательство. Вы спешите?
— Да, есть еще задание на АТС. Затем — личные дела.
— Про АТС можете забыть, я снял вас с дежурства. Джек хитрый малый, он заарканил вас, отпустив своего напарника играть в скат. Между прочим, игра среди членов команды идет по каютам, и особенно в третьем классе, где иногда попадаются денежные люди. Там можно засечь и нашу клиентуру; если же они птицы более высокого полета — тогда в судовом казино. Вам следует посещать все наши злачные места. Ах простите, кого я вздумал учить! Вероятно, влияет мартини. А недурен напиток? Ну идемте, я вас провожу. Жак, получи!
Отделавшись от Лоджо, Томас Кейри из первого вестибюля позвонил Джейн. Ни ее, ни мисс Брук не оказалось в каюте. Мистера Гордона же он застал в обществе Кинга. Пес, положив страдальчески сморщенную морду на лапы, не спускал глаз с хозяина, сидевшего за письменным столом.
— А, Том! Наконец-то! Раз пять звонила Джейн. Я только что пытался разыскать вас на АТС. — Он положил на исписанный лист бумаги вечное перо.
— Судя по вашему утомленному лицу, вы опять столкнулись с некоторыми трудностями?
Выслушав Томаса Кейри, мистер Гордон сказал:
— Из всего самое важное — предложение лейтенанта Лоджо. Вы правы. Под видом розысков убийц этой Браун можно заняться людьми Минотти и Чевера. Я, поразмыслив наедине, пришел к заключению, что на судне должны находиться несколько лиц. Люди, подобные Минотти, тщательно продумывают операции подобного рода. Болезнь, смерть, несчастный случай с одним может перечеркнуть все планы. Нет, на судне находятся, по меньшей мере, трое. Я думаю, они намерены утопить, поджечь либо взорвать судно в середине плавания.
— Любопытно, а почему?
— Должно создаться впечатление, что судно было отлично подготовлена к плаванию, надежно и только нелепая случайность, не зависящая от судовладельца, привела к катастрофе.
— Логично…
— Так что у нас с вами есть минимум месяц-полтора на предотвращение несчастья. Максимально используйте лейтенанта Лоджо, он обуреваем мечтой о богатстве и славе, такими рычагами нельзя не воспользоваться. — Он улыбнулся. Кинг, уловив хозяйскую улыбку, завилял обрубком хвоста. — Вот и Кинг согласен. В нашем мире нет стимулов более сильных. Что же касается ваших посещений нефтепромышленника, кинозвезды и прочих пассажиров, то вы черпаете материал для своих будущих книг, так сказать побочный продукт. Итак, Том, все пока идет превосходно, лучше не придумаешь. Я вот тоже не сидел без дела, видите, сколько испортил бумаги с фирменным знаком судоходной компании «Чевер лайнз». Я пытаюсь понять психологию главных героев. Особенно труден для меня мистер Чевер. Ради чего отец решает так хладнокровно и расчетливо убить единственную дочь? Может, он делает это отчаявшись, ожидая неминуемого краха, потому и решает пожертвовать дочерью для спасения своего имени, богатства, положения?..
Томас Кейри кивнул:
— Все это он может сохранить, получив колоссальную страховку!
— Только надеется получить, но ее могут еще и не присудить. И ему необходимо все обставить с таким расчетом, чтобы у комиссии экспертов не было даже малейших подозрений в злом умысле. И вот здесь у мистера Чевера главный козырь — дочь. Кто может поверить, что он задумал потопить судно, на котором плывет его единственное дитя? Возможно, Чевер идет на преступление ради другой, более сильной любви, а может, из-за всепожирающей алчности. Тут есть над чем подумать, Том…
— Трудно себе представить более страшную, бессмысленную жестокость!
— Милый Том! Я не отсылаю вас к примерам из английской истории, которые использовал в своих трагедиях великий Шекспир. Сотни лет спустя жестокость становится изощреннее, принимает глобальный характер. Наше общество, несправедливое в своей основе, способно на все, чтобы сохранить себя. Вспомните первые взрывы атомных бомб над мирными городами Японии, войну во Вьетнаме, политические убийства, стравливание африканских народов, подготовку к новой мировой войне. Так что Чевер и Минотти созданы по образу и подобию породившего их общества. Но в этом обществе есть и противоборствующие силы, и мы с вами их представители. Наша беда, что мы пока сражаемся в одиночку, стремимся победить не глобальное зло, а только жалкие его крупицы… Я вас опять заговорил? Хорошо, отпускаю. Идите к Джейн и уговорите ее сойти на берег и остаться в Гонолулу.
— Вы читаете мои мысли, Стэн. Боюсь только, что у нее другие планы.
— Внесите в них коррективы, Том. Уходите же поскорее. Кинг, помахай дяде Тому хвостом.
Джейн сидела в шезлонге под тентом. На ней было белое полотняное платье, большие темные очки, сандалии на босу ногу. На палубе у кресла лежал томик дешевого издания Уорда Джаста.
— Наконец-то объявился, — сказала она. — Сесть тебе уже негде. Идем постоим у борта или спустимся пониже. Сегодня здесь не протолкнуться. Только сейчас все любовались очаровательным островком. Десяток пальм и еще клочок какой-то растительности, крохотный пляж, и на нем — ни души. Вот бы где пожить, Том, хоть денек! Ну что же ты такой мрачный? Как твоя новая работа? Я звонила в АТС, просила направить тебя в каюту четыреста четыре. Не дождалась и вот вылезла сюда. Ну что случилось? Подними же хоть мою книгу. Тебе нравится Джаст?
— Хороший писатель. Умеет распотрошить своих персонажей.
— Я осилила только три страницы. Показалось скучновато. Не наступи той полураздетой блондинке на ноги. Смелее иди к борту.
Они остановились у оградительной сетки. На горизонте темнело облако. Вспыхивали и гасли барашки на ультрамариновой воде.
— Боже милостивый, — сказал Томас Кейри, — как прекрасна, как велика наша планета!
— Совершенно верно. Ну а в остальном? Что все-таки произошло? Что ты хочешь сказать мне и не решаешься?
— Видишь ли… Я немного устал. Сегодня был такой суматошный день, к тому же изрядно выпил. Вначале у нефтяного короля…
Она слушала с большим интересом, спросила:
— Так, говоришь, звезда была в одном бикини? У нее действительно хорошая фигура, по-моему, она только демонстрирует тело в своих ролях. Все же ты был невежлив с дамой, Том. Я бы на ее месте тоже обиделась.
— Но у тебя есть еще и душа, Джейн.
— Благодарю. Все же так больше не поступай. Женщинам нельзя говорить обидные вещи. Тем более если это правда. Ты заметил, Том, что в самой горькой правде мы не признаемся даже самим себе? Ну а еще какие новости?
— Мне пришел перевод на тысячу двести долларов, и я до сих пор его не получил.
— Так идем немедленно. Тебе непременно надо обзавестись парой костюмов, рубашками, я видела отличные панамы. В общем, я тебе помогу все подобрать.
В веселой кутерьме они накупили ворох вещей. Джейн остановилась у витрины ювелирных изделий. Примерила гранатовое в темном золоте ожерелье индийской работы. Кейри торопливо отсчитал стопку долларов.
— Том, милый! — сказала девушка, любуясь собой в зеркале. — Мне никогда еще не делали более приятного подарка! У меня есть к тому же и гранатовые серьги.
— И я никому ничего не дарил с такой радостью. Думаю, мне было дарить даже приятнее, чем тебе принимать подарок.
— Обмен любезностями затягивается. Ты лучше скажи, сколько денег у тебя осталось?
— Двадцать долларов. Эта сумма последнее время составляет мой оборотный капитал.
— Двадцать! Так это же очаровательно. Проводи меня и иди переоденься к ужину. Передай привет своему очаровательному негру. Мне тоже надо кое-чем подзаняться. Прикинуть, что надеть. Ведь сегодня что-то вроде бала после ужина, по крайней мере будут танцы. Надень темный костюм и ярчайший галстук. — У дверей прошептала нежно: — Поцелуй меня, милый…
Томас Кейри ввалился в каюту мистера Гордона со свертками и коробками. Посмотрев на его лицо, поглупевшее от счастья, мистер Гордон спросил:
— Все уладилось?
— Я счастлив, дорогой Стэн. Джейн — удивительная девушка! Все это она выбирала.
— Рад за вас, Том. Ну а насчет Гонолулу?
Том глубоко вздохнул и виновато улыбнулся:
— Не смог. Язык не поворачивался. Стоило лишь заговорить об этом, как она вытянула бы из меня все. У нее было такое безмятежное настроение. Вы знаете, что сегодня после ужина или даже во время его будет бал, танцы? Надевайте свой смокинг!
— Бал так бал. Значит, вы не решились. Может, и к лучшему. Еще есть время. Поговорите с ней об этом на берегу.
— Стэн, поймите, как я ей объясню, какие выставлю причины? Она предложила пожениться в Гонолулу и остальной рейс сделать нашим свадебным путешествием. Я же без объяснения причин оставлю ее на берегу одну. Да она и не останется! Есть единственное средство — сказать ей все!
Мистер Гордон молчал, пока Томас Кейри распаковывал свои свертки, только смотрел на молодого человека долгим взглядом.
— Вы думаете, Джейн испугается, струсит? Предоставит нам одним выпутываться из этой истории? — спросил он.
— Конечно нет. Она останется с нами. Но представляю, как это омрачит ее жизнь! Я боюсь за нее. Несколько минут назад она говорила о горькой правде, которую мы часто носим и боимся признаться в ней даже самим себе. Она будет потрясена. Каким страшным станет для нас свадебное путешествие, особенно для нее!..
— И все-таки вы скажете ей. В своей роли она восстанет до высот героинь греческой трагедии — любящая, смелая, благородная! Нет, Том, надо, чтобы она все узнала.
— Только не сегодня.
— Хорошо. Не станем ей портить нынешний вечер. — Он погладил Кинга. — Ну, дружище, тебе пора в свой «люкс». Судовые правила не допускают твоего присутствия в ночное время в каютах пассажиров. Томас, мы оставляем вас. Где твой поводок, Кинг?
Мистер Гордон шел по коридору, с улыбкой поглядывая на своего четвероногого друга Кинга. Профессор все больше уверялся в том, что скоро будет найден след сообщников Чевера и Минотти. Как это произойдет, он еще не представлял, у него пока только возникло слабое, ничем не обоснованное подозрение, что люди, которых они с Томом Кейри стремятся обнаружить, где-то совсем близко, что с одним из них он разговаривал уже нынче.
«Доказательств никаких. Мне, как и Тому, все начинают казаться преступниками», — подумал он, уступая дорогу коляске, в которой сидела старая женщина, коляску толкал чернокожий слуга.
— Боже! Что за прелестный пес! — сказала старая женщина. — Должно быть, необыкновенно умен. Чей же он?
— Мой, мэм.
— Ах вот как… — Старая женщина отвернулась, потеряв всякий интерес к собаке негра и к ее хозяину.
Мистер Гордон дружески кивнул слуге, тот расплылся в улыбке и покатил шикарную коляску со старухой, которая, видимо, «стоила» также немалых денег.
«Старая плантаторша. Такую узнаешь в тысячной толпе. В ее взгляде веками воспитанное презрение к черному рабу», — подумал мистер Гордон без тени обиды, просто констатируя факт, он даже почувствовал к ней что-то похожее на жалость, презрительную жалость.
В собачьем «люксе» он застал Гарри Уилхема, беседующего с отцом Патриком. Увидев мистера Гордона, миссионер развел руками и, улыбаясь, двинулся к нему навстречу.
— Дорогой брат, как я рад вас видеть! Хотя мы совсем недавно расстались. Я зашел сюда навестить Сигму. Синьор Антиноми занят и попросил меня узнать о здоровье его любимой собаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47