Был и еще один настораживающий момент в биографии Диры. Ее дочь Тана. Никто не знал, кто ее отец. Хотя это и было дело прошлого, но время от времени разговоры по этому поводу возникали. В стае было не принято жить женщине без мужа или с пришлым чужаком. Дира же жила вдвоем с дочерью и всякого, кто подкатывался к ней, мигом отшивала. И то, что таких находилось в избытке, злило особенно сильно. Ее дочь Тана так и осталась незаконорожденной, а значит, неполноценной, в чем-то обязательно ущемленной. Хотя народец был невелик и боролся за выживание, правило соблюдалось строго,
– чужим птенцам не место в стае. Уж как строго вождь и старейшины не допытывались, кто же является отцом маленькой Таны, выяснить ничего не удалось. Сама же Дира дерзко уклонилась от допроса, и это провело еще большую полосу отчуждения между Дирой и стаей.
Когда Дира осторожно освободился Квентина от пут, он с трудом смог пошевелить затекшими конечностями. Больная нога лежала бревном и ничего не чувствовала.
– Что у тебя с ногой? – спросила Дира.
– Упал с моста, когда переходил реку.
– По мосту уже давно не ходят. Ёрк рад этому обстоятельству. Даже если бы мост был исправен, он бы приказал его сломать, – Дира внимательно осматривала поврежденную ногу Квентина. – Река охраняет нас от вторжения чужаков, но не мешает свободно перемещаться птицам. На том берегу, с которого ты пришел, живут люди и гоблины, на этом птицы. Птицам угрожают и те, и другие, – она улыбнулась. – Так говорит вождь.
– А мне показалось, что ваш вождь, этот Ирг, да и многие другие сами гоблины.
Дира улыбнулась.
– Только не вздумай сказать им об этом, если не хочешь, чтобы тебя тут же изжарили заживо. Они считают себя происходящими из рода птиц.
– Птиц?
– Да, происходящими от священной птицы Ру, покровительницы рода. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом. – Она продолжала осматривать его ногу, и внезапно надавила на больное место так, что Квентин вскрикнул.
– Нога у тебя повреждена серьезно, надо будет полежать недельки две. Перелома нет, но, возможно, трещина или сильный ушиб. Хорошо, если все обойдется. Будем лечиться. Я дам тебе чудесные снадобья, и будешь здоров, как сокол.
– Если меня не съедят к этому времени, – улыбнулся Квентин.
Лицо Диры стало настороженным.
– Это все проклятая порча, она принесла перерождение. Люди стали злобными и кровожадными. Хранители еще борются с этим, но их остается все меньше, – глаза ее потемнели и с грустью потупились. – Но ты не пострадаешь: никто не сможет изменить того, что записано в скрижалях судьбы,
– темная тень промелькнула по ее бледному лицу, будто некая печаль от ужасов и несовершенства этого мира омрачила ее душу.
– Добрые травы и напитки помогут тебе преодолеть недуг и встать на ноги, – она поднесла ему расписной кубок с пряно пахнущим напитком. – Ты останешься у меня в доме под надежной охраной. – Она кивнула в сторону двери, где маялись воины – Так, что тебе пока не о чем беспокоиться.
Квентин медленно пил мятную влагу и чувствовал, как что-то теплое и приятное, словно материнское тепло разливается по его телу. Сознание стало медленно сворачиваться в точку и погружаться в сладкий сон.
– Это волшебное птичье молоко, мало кто из людей твоего мира пробовал его на вкус. Некогда оно помогло нам выжить… – Это было последнее, что он услышал прежде чем скользнуть под мягкий полог сна.
Когда он проснулся, было яркое солнечное утро. «Не может быть, что я проспал сутки», – подумал Квентин. Солнце выстреливало в маленькие оконца, пронзая яркими утренними лучами пространство домика Диры. Голова слегка туманилась от долгого сна. Но вместе с тем, он чувствовал, что силы вновь наполняли его. Он взглянул на левую ногу, она была перевязана свежей повязкой, скрывающей аккуратно наложенную шину. Еще, пока он спал, его перенесли с деревянного щита, напоминающего помост для казни, на лежанку покрытую теплой овечьей шерстью.
Он лежал на спине, приводя в порядок свои мысли, когда один из лучиков восходящего солнца вдруг изменил свое направление и коснулся его носа. Стало щекотно, Квентин не выдержал и громко чихнул. И тотчас услышал тоненький, знакомый ему, смех:
– Хи-хи-хи.
– Ти-ти-ти, – вторил голосок потоньше.
Они вернулись! Квентин был рад несказанно, хотя еще ощущал небольшую обиду: они бросили его в трудную минуту и не показывались так долго. Тоже мне друзья, называется.
– Ти-ти-ти. Прости, но раньше мы не могли придти.
– С тобой всегда мы будем вместе, пока ты будешь в этом месте!
– Спасибо большое, но будь вы мне друзья, предупредили бы о нападении.
– Тогда уж солнышко зашло, и время нам вздремнуть пришло.
– Эх, вы… Из-за вас я в плену, и меня хотят съесть.
– Не бойся ничего и будь здоров. А как встанешь молодцом, запасись зеркальным ты ларцом. Тогда хоть день, хоть тьмы покровы, лишь позови, – всегда служить готовы.
Рикки и Молли взялись за руки и устроили пляску, смешно выбрасывая тоненькие ножки и взмахивая ручками. А затем, слившись с одним из солнечных лучиков, вылетели из окошка.
Это было так забавно, что Квентин рассмеялся. И тут ему показалось, что кто-то, словно передразнивая его, тихонько рассмеялся в ответ. В тишине раннего утра этот смех прозвучал звоном хрустального колокольчика. Квентин поспешно оглянулся – в маленькой передней этого домика укрыться было негде. Но краем глаза все же заметил, как кто-то промелькнул за углом соседней комнаты. Он приподнялся на локтях, чтобы заглянуть за угол, но никого не увидел. Любопытство разбирало его, и он огляделся в поисках чего-то, что могло послужить ему костылем. Ничего подходящего не увидел, приподнялся и сел на лежанке.
– Эй, кто там?! – спросил он, как можно строже. – Что за мышь скребется там в углу?
В ответ послышались такие же прыскающие звуки, но более приглушенные, словно кто-то пытался удержать непослушную смешинку в ладошках. Квентина самого разбирал едва сдерживаемый смех, но он твердо решил довести дело до конца и добраться до невидимого пересмешника. Он вскочил на здоровую ногу и поскакал на ней ко входу в соседнюю комнату. Может, и не стоило вести себя столь бесцеремонно, но и сил лежать больше не было. Он держался за стенки бревенчатого домика и помаленьку, скок-поскок, подбирался к проходу. Вот и угол. Квентин, подобрав больную ногу, оперся двумя руками о стенуи заглянул за угол.
Но в тот же миг отпрянул назад, как ошпаренный, и, не удержавшись на одной ноге, грохнулся на пол. Ничем больше не сдерживаемый заливистый смех зазвучал по всему дому. Квентин едва пришел в себя: из темноты на него глянули два огромных горящих глаза.
– Ну, ладно, извини, я не хотела пугать тебя. – Он увидел протянутую ему узкую ладошку. Перед ним стояла молоденькая девушка небольшого роста. – Никогда не видела ничего более забавного, чем эти твои друзья, – она улыбалась ему лучистой улыбкой на полном детской непосредственности лице.
– Мама научила меня кое-чему, что можно применять в особых случаях, – не без гордости заявила она. – Вообще, мама знает много всяких забавных фокусов.
Она все еще протягивала Квентину руку помощи. Длинные распущенные волосы темными волнами покрывали ее плечи. Черное платье изящно облегало невесомую фигурку, приоткрывая для взоров лишь белизну маленьких босых ступней и немного лодыжку. Тоненькая шея горделиво поддерживала прелестную головку, и Квентин заметил еще один открытый участок тела около шеи, где белая нежная кожа была очерчена рубцами грубой материи.
Конечно, он не мог взять эту маленькую ладошку в свою грубую руку и продолжал оглядываться по сторонам в поиске подходящей опоры. Как на грех, поблизости ничего пригодного не было. Положение становилось все более стеснительным, и Квентин почувствовал, как румянец заливает его щеки. Он неуклюже перевернулся на колени и, опираясь руками об пол, затем о стену, вернулся в вертикальное положение. Девчонка прыснула, и принц готов был провалиться от стыда под землю.
– Меня зовут Тана, – она снова протянула ему свою детскую ладошку. Только теперь с великой предосторожностью он осмелился пожать ее. Тана, едва доходившая ему до плеча, казалась такой хрупкой и беззащитной. Он взглянул ей в глаза, и она тут же опустила взор.
– Мама не хотела, чтобы я беспокоила вас, – перешла она на официальный тон. – Но это представление было настолько чудесно и восхитительно, что я не удержалась, простите.
– А, вижу, вы уже познакомились, – в дверях стояла Дира. – Моя дочь Тана – существо непоседливое, любознательное и, – она взглянула на Тану, – непослушное.
– Мама, но я… Ты не поверишь… Тут происходили такие чудесные вещи, что я не удержалась и подглядела.
– А как же ты узнала, не подглядывая, что здесь творится что-то интересное.
Они сидели за добротно сработанным столом, еще пахнущим здоровым и свежим запахом леса, и наслаждались вкусом молока, меда и пышного, только что испеченного хлеба. Квентин рассказал почти всю свою историю, умолчав только о деталях его пребывания в Гедаре. В ответ Дира решила рассказать древнее предание, повествующее об истории ее народа.
Это было давным-давно, еще до войны и, конечно, до воцарения Конаха. Все произошло в эпоху расцвета Древней цивилизации. До наших дней дошли только устные легенды о том времени, да и то правда, что Древние не очень-то доверяли бумаге, предпочитая фиксировать свои знания на кристаллах, которые с той поры так никто и не смог оживить. В период расцвета Древней цивилизации люди умели передвигаться в пространстве с помощью машин и даже летали на другие планеты.
Население Земли все время увеличивалось, и люди постоянно осваивали новые планеты, пригодные для проживания. Вскоре поселения землян в космосе охватили обширный сектор, и возникла великая космическая империя. Так продолжалось несколько веков, пока разведчики не натолкнулись на одну странную планету, расположенную на окраине освоенного сектора галактики.
Поскольку природные условия на этой планете были признаны пригодными для проживания поселенцев, началась ее колонизация. Планета, хоть и была пригодна для проживания, климатом и ландшафтом не радовала: песчаные пустыни с огромными барханами почти по всей поверхности, и только в приполярных районах небольшие водоемы и островки бедной растительности. Тем не менее, планета Тар стала центром нового колонизируемого района галактики и форпостом Терраны (так называлась земная империя) на краю цивилизованного мира. Планета была богата полезными ископаемыми, и люди занялись их интенсивной разработкой.
Огромные машины вгрызались в песчанный грунт планеты, работали на рудниках и в шахтах. Так как планета была удалена от магистралей цивилизованного мира, туда начали ссылать заключенных и использовать их дешевую рабочую силу. В общем, это была ничем непримечательная колония на границе освоенного сектора галактики. Колонизация планеты продолжалось около тридцати лет, пока рабочие одной из экваториальных шахт не натолкнулись в карьере на странный артефакт.
– Что такое артефакт, мама? – перебила рассказ Тана.
– Это предмет искусственного, нечеловеческого и неприродного происхождения. Подробного описания этой громадины не сохранилось, но это было нечто по-настоящему величественное. Для ее транспортировки на базу в главный город колонии потребовалась огромная космическая платформа, которую прислали с Земли. Другими словами, эту штуковину погрузили на огромную космическую телегу, которая была размерами, наверное, с целый город и перевезли в столицу, которая называлась Метохия. Город поселенцев был расположен на одном из полюсов планеты, вблизи многочисленных озер, в которых и были сосредоточены запасы пресной воды на этой планете. Изучением странного предмета занялись ученые разных специальностей. Но им так и не удалось толком ничего выяснить. Эта штуковина, занявшая футбольное поле возле города, пролежала там неделю или чуть больше, пока не произошло событие, в корне перевернувшее всю земную историю.
Планета Тар, как я вам уже говорила, была засушливым местом. Но на полюсах, где располагались города-поселения, климат был влажным. Пошел дождь. Дождь, несущий живительную влагу и необходимый всему живому. Все это случилось ночью, когда жители крепко спали. Для многих из них эта ночь стала последней.
Дира сделала паузу и пропустила глоточек медового напитка. Тана и Квентин застыли в напряженном ожидании. Квентину никогда прежде, хоть он и интересовался Древней историей, не приходилась слышать ничего подобного.
– Те, кто дежурил на объекте Z (так назвали артефакт), были поражены открывшимся им зрелищем.
– Что же случилось? – нетерпеливо воскликнул Квентин.
– Если вы видели, как в ночи раскрывается волшебный цветок ирдир, то можете представить себе это зрелище. Он раскрылся как бутон волшебного цветка, как только на него упали первые капли долгожданной влаги. Лепестки бутона набухли от дождя, а затем раскрылись и упали на землю, придавив несколько человек из охраны. Внутри раскрывшегося цветка показался огромный рот, который, чмокая от жадности, впитывал в себя влагу. Рассказывают, что дежурный офицер успел поднять тревогу, и сигнал бедствия достиг Земли и всего обитаемого мира за мгновение до того, как произошли дальнейшие события.
– Что было дальше? – не удержалась Тана.
– Сначала, судя по описаниям, появились личинки. Они развивались очень быстро, в природе так не бывает. Рождались миллионы самых разнообразных насекомых. Но это только мы называем их насекомыми, просто так привычнее. Они плодились и размножались невероятными темпами, многие из них достигали исполинских размеров. А затем настал судный день. Миллиардные полчища этих тварей хлынули на город. С каждой секундой их становилось все больше, они мутировали и быстро приспосабливались к условиям окружающей среды. Они поедали все на своем пути, в пищу годилось любое белковое соединение, проще говоря, плоть. Примерно через два часа с Метохией было покончено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72