В последующие годы я часто спрашивал себя: что, если бы в тот вечер я пошел
куда-нибудь в другое место? Или Катриона была бы нездорова? Что, если?.. Но т
ут наступает момент, когда все эти «что, если бы...» засыхают и отваливаютс
я. Они решительно ничего не значат. Мы все равно бы встретились Ц не в это
т, так на следующий день, на следующей неделе, на следующий год, Ц важно то
, что мы непременно бы встретились.
Мы отправились в театр Ц Джэми, его девушка, Катриона и я. Все мы старател
ьно притворялись, будто это ничего не значащее мероприятие. Просто я был
другом Джэми, а Катриона Ц подругой его девушки. Что же особенного в том,
что мы решили провести время вместе? Но все мы знали правду, и все были сле
гка смущены.
Я проводил Катриону домой. Этот вечер никогда не изгладится из моей памя
ти. Я помню очертания ее головы, проступающей в темноте, движение тела ряд
ом со мной, аромат незнакомых духов и щемящее чувство ожидания чего-то не
знакомого. Совершенно не помню, о чем мы тогда говорили. Все, что случилось
, происходило на каком-то другом уровне, где слова утрачивают смысл. Движе
ние, взгляд, моя рука, коснувшаяся ее руки, ее легкое, но безошибочное отве
тное движение.
Мы прожили вместе четыре года, Катриона и я, из которых два года были женат
ы. Я был безумно счастлив и, думаю, она тоже. Оглядываясь назад, я жалею, что
часто тратил время понапрасну, вместо того, чтобы побыть подольше с ней. Я
бережно храню в памяти каждый миг, проведенный рядом с Катрионой.
Ни к чему рассказывать о подробностях, жизнь наша была совершенно обыкно
венной. Скажу лишь одно: Катриона умерла в возрасте двадцати шести лет Ц
от рака. Она умерла в три часа ночи, когда я спал.

* * *

Бывают минуты, даже сейчас, когда я мучаю себя вопросом: не задумывал ли он
еще тогда забрать меня к себе? И не одного только меня, но и Катриону тоже?


Глава 2

Не было ни одной улицы, ни одного места в Глазго, которые бы не напоминали
мне о Катри-оне. Я делал все, чтобы унять свою боль, но она меня не покидала.
Пришлось приспособиться и жить с ней, как живут с ампутированной ногой и
ли с незаживающей раной. Теперь, конечно же, это ощущение сменилось други
м, похожим более на страх.
На несколько месяцев я вернулся домой. Если хочется одиночества, вряд ли
найдется на свете место лучше Льюиса. Стояло лето, и я почти каждый день ез
дил в Уэст-Уиг, на Мангурстадт-бич. Зимой это одно из самых диких мест на зе
мле. Ничего вокруг, лишь бескрайние просторы северной Атлантики. К скала
м подплывают тюлени, а дальше, в воде, можно заметить спины китов. Все лето
я просидел в одиночестве на берегу, пытаясь избавиться от мучительных мы
слей. Если бы кто-нибудь увидел меня там, он, вполне возможно, принял бы мен
я за небольшую скалу, выросшую среди песков.
По воскресеньям я ходил с матерью в церковь Ц скорее для ее, чем для своег
о, спокойствия. Бог не ждал меня там, и пасторские обещания вечной жизни ка
зались мне фальшивыми. Все же какое-то успокоение я получал. Я даже пыталс
я представить себя ребенком, для которого вся жизнь впереди, и Катриона т
оже.
Однажды в «Таймс» отец наткнулся на объявление о вакансии в Эдинбургско
м университете. Сначала я отложил газету в сторону, считая, что мне пока ещ
е не время возвращаться к старой жизни. Но в Глазго я был ехать не в силах, а
перспектива провести зиму на Льюисе казалась совсем уж тоскливой. В авгу
сте я подал заявление и прошел собеседование. В сентябре приехал в Эдинб
ург с маленьким чемоданом и тяжеленной сумкой, набитой книгами.
Помню, в тот самый миг, как я ступил с трапа самолета на землю, я вдруг испыт
ал странное чувство: будто кто-то, притаившись, ждет меня. Это, конечно же, б
ыла фантазия. Я не знал никого в городе и в компании не нуждался.
Подыскать жилье заранее, по переписке, оказалось делом трудным. Так что п
ервые две недели в Эдинбурге мне пришлось жить в доме друга нашей семьи
Ц доктора Рэмзи Маклина. О Катрионе он знал и о причине ее смерти Ц тоже.
Я рассказал, как трудно мне смириться с потерей жены.
Краснощекий и веселый абердинец, Маклин был дружен с отцом еще с универс
итетских времен и частенько проводил летний отпуск на Льюисе. Последний
раз он отдыхал у нас два года назад.
Он помог мне освоиться в городе, представил своим друзьям по университет
у, где работал в центре здоровья. Через две недели он сообщил, что нашел дл
я меня отличную квартиру, в которую я и переехал спустя два дня.
Дом, где я поселился, находился в конце Королевской Мили. Это было шестиэт
ажное здание, построенное в 1658 году богатым землевладельцем, который прин
ял пресвитерианскую веру и, по меткому замечанию герцога Руза, «восслави
л Господа на Грассмаркете», где был повешен за свои убеждения. Испытав с т
ех пор немало превратностей судьбы, здание, однако, ничем не напоминало т
рущобу, которой было совсем недавно, до капитального ремонта. У меня была
маленькая, со вкусом меблированная квартирка на последнем этаже: нескол
ько комнат с низкими потолками с лепниной и деревянными панелями на стен
ах.
Тем временем я устроился на работу. Начальника моего звали Джеймс Фергюс
сон, он только что получил должность профессора социальной антропологи
и. Возможно, вы читали его работу о возрождении городов в шестидесятые го
ды. Он уже успел поработать в нескольких государственных комиссиях. Гово
рили, что у него есть амбиции, но какого рода были эти амбиции, сказать не м
огу.
Мы встретились на следующий день после моего появления на работе. Фергюс
сон быстро дал мне понять, что назначение мое было сделано против его вол
и. Кто-то из теологов Нового колледжа захотел получить достоверную инфо
рмацию о многочисленных оккультных и магических сектах, по слухам, распл
одившихся в городе.
В обществе нарастало напряжение, люди боялись сатанистов. Церковные фун
даменталисты во всеуслышание заявляли о существовании дьяволопоклонн
ичества и уверяли, что движение сатанистов не только живо, но и процветае
т. Более осторожные люди, однако, считали это преувеличением и воздержив
ались утверждать, будто от общего течения Нью-Эйдж до демонизма и черной
магии Ц один шаг.
Ц Доктор Маклауд, Ц начал Фергюссон, не успел я переступить порог его к
абинета, Ц должен сказать, что у меня самые серьезные возражения против
вашего здесь присутствия. Мой факультет работает в строгом соответстви
и с эмпирическими принципами. У нас не место скороспелым выводам и дикар
ским суевериям.
Я попытался успокоить его, что далось мне нелегко. До этого человека труд
но было достучаться.
Ц Абсолютно с вами согласен, Ц ответил я, Ц в отношении эмпирического
подхода. Я и сам не интересуюсь дикарскими верованиями. Я вовсе не суевер
ный человек. Однако, мне думается, иррациональное следует изучать Ц для
того, чтобы выяснить, какие социальные факторы влияют на формирование ок
культных сект. А вам не кажется, что этим стоит заняться?
Ц Люди в черном из Нового колледжа хотят вовсе не этого. И их приятелей и
з пресвитерианской церкви это тоже совсем не интересует. Им нужны доказа
тельства демонического присутствия, колдовства, поклонения сатане.
Ц Доказательства я могу им представить, если только они не имеют в виду д
оказательства существования дьявола. Если они уже верят в дьявола и в те
мные силы, то вряд ли ждут от меня подтверждения. Я намерен показать им неч
то другое, а именно: к оккультной деятельности привлекают прежде всего л
юдей разочарованных, неадекватных, желающих, чтобы в жизни их произошла
небольшая драма.
Ц Психологией мы здесь тоже не занимаемся.
Ц Я и не собираюсь заниматься психологией. Мои исследования чисто соци
ологические. Достоверные факты о социальном происхождении, образовани
и, реальных и относительных лишениях...
Фергюссон встал. Это был высокий, бородатый, непривлекательный мужчина.
Заметно было, что я его не убедил.
Ц Вы не понимаете, доктор Маклауд. Мне плевать, рационалист вы или нет, бу
дете использовать эмпирические методы или нет. Ваша деятельность навле
чет на факультет дурную славу. Раз уж у меня нет иного выхода, я вынужден п
ринять вас на работу. Но я ставлю перед вами несколько условий. Никаких пу
бличных лекций о ваших изысканиях. В университете Ц лекции только с мое
го разрешения. Никаких интервью прессе, ни местной, ни государственной. Б
олее того, никаких контактов с журналистами. Вы должны находиться в тени.
Понимаете? И постарайтесь как можно реже попадаться мне на глаза.
Я согласился на все и повернулся к выходу.
Ц Доктор Маклауд, Ц окликнул он, когда я был уже в дверях. Я оглянулся. Ц
Я так понимаю, вы перенесли личную трагедию.
Я кивнул.
Ц Могу я попросить, чтобы эта... утрата не помешала вашей работе?
Ц Не вполне понимаю, что вы имеете в виду.
Ц Я хочу, чтобы вы осознали: если вы не будете справляться с работой, то ни
какого сочувствия от меня не дождетесь. В центре здоровья имеются врачи,
занимающиеся личными проблемами. Наши отношения должны оставаться стр
ого профессиональными, чисто академическими. Ц Он помолчал. Ц А если то
лько я услышу, что вы залавливаете медиумов, через которых надеетесь пол
учать нежные послания от вашей любимой покойницы... Я вам прямо скажу: этог
о я не потерплю.
Мне очень хотелось его ударить, но я удержался. Вместо этого я громко хлоп
нул дверью, спустился по лестнице и вышел на холодную улицу. Начался дожд
ь, но я его почти не замечал. Без пальто и без шляпы я шел, сам не зная, куда и з
ачем. Не могу сказать, чтобы я был зол на Фергюссона. То чувство, что я испыт
ывал, нельзя было назвать злобой. Оно было намного мягче Ц и намного опас
нее.
Наконец я немного пришел в себя, сел в автобус и поехал домой. Поднимаясь п
о лестнице, я считал ступеньки Ц до моей квартиры их предстояло одолеть
сто шестьдесят восемь. Каменные ступени в некоторых местах были сношены
поколениями утомленных ног, карабкавшихся от одной до другой площадки.

Следующие несколько дней я приводил в порядок свои книги и бумаги и выхо
дил на прогулки, желая получше познакомиться с городом. Сначала я посети
л Старый город, затем прошелся по более прямым улицам Нового города, обра
тил внимание на красивые кованые георгианские решетки дверей. Чувствов
ал я себя одиноким, отверженным Ц скорее туристом, нежели новым жителем
Эдинбурга. Красота меня не трогала, я не находил гармонии в длинных персп
ективах улиц с высокими домами, сложенными из песчаника.
К работе я приступил на следующей неделе, читая с раннего утра и до поздне
го вечера в залах Национальной библиотеки, что на Мосту Георга IV.
Так началась утомительная зима. Каждый день передо мной проходила черед
а книг и брошюр, отупляюще банальных. Мне хотелось охватить оккультные в
ерования как можно шире, с тем, чтобы сузить до предела предмет исследова
ния. До рези в глазах я читал о великих пирамидах, НЛО, реинкарнации, астро
логии, античных мистериях, гностических евангелиях, картах Таро, тантрис
тской йоге, лечении кристаллами... Лабиринт теорий, который, казалось, охва
тывал все, что только можно, Ц и человеческую одержимость, и надежду, и ст
рах.
Я скользил по поверхности всех теорий, как конькобежец на тонком льду, ко
торого каждую минуту страшит опасность провалиться в глубокую ледяную
воду.
К концу декабря я убедил себя, что прочел все, что мне нужно. Я довольно точ
но выяснил, как передвигаться по незнакомой территории. Достаточно было
уверенно держаться при разговоре, уметь формулировать вопросы и, сделав
усилие, стараться понять ответы. Первый мой контакт состоялся с одной из
эзотерических сект. Потом я старался ограничить себя общением с самыми п
опулярными сектами, идущими в ногу со временем.
Я предполагал Ц и предположение это, как выяснилось со временем, оказал
ось верным, Ц что прямой контакт с сектами сатанистов или с колдунами ус
тановить чрезвычайно трудно. Этим людям было что скрывать, во всяком слу
чае, они сами так считали. Они уж точно не бросились бы давать интервью пер
вому встречному. Но я к тому времени прочел уже достаточно, чтобы знать: се
кты постепенно перетекают одна в другую, так же, как и верования. Те, кто се
йчас занимался магией или демонизмом, начинали, скорее всего, с посещени
я собраний более умеренных ассоциаций, например, теософских или розенкр
ейцерских, либо с одного из кружков, посвященных изучению теорий Успенск
ого или Гурджиева.
Социолог Ц это не журналист. Он и не может себе позволить работать, как жу
рналист. Там, где газетный писака состряпает громкую статью, основанную
на единственном визите, или полдюжины интервью, где запросто может исказ
ить факты или нанести кому-то обиду (ибо спрашивать с него потом некому), с
оциолог обязан действовать крайне осторожно. Ему приходится потратить
несколько месяцев, чтобы узнать людей, поведение и верования которых изу
чает. Необходимо завоевать их доверие. Нельзя полагаться на первые впеча
тления, нужно глубоко разобраться в чувствах и убеждениях людей. Работа
эта в высшей степени деликатная, требующая понимания человеческой нату
ры и в то же время Ц полной объективности.
Итак, вечерами я постоянно просиживал в сырых холодных комнатах или арен
дованных залах, слушая об Атлантиде или гималайских колдунах, герметизм
е или алхимии. Ораторы были разные. Многие принадлежали к старшему покол
ению Ц наследники викторианского оккультизма. Страстные, потрепанные,
или, наоборот, расфуфыренные; речь их изобиловала архаизмами. Они не проп
ускали ни одного собрания. Комнаты, где они выступали, были чрезвычайно п
ыльными, вдоль стен стояли стеллажи; названия книг разобрать было невозм
ожно. Под монотонные голоса, бубнившие об астральных телах или исчезнувш
ем материке Лемурия, я впадал в дремоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27