Ванда, которая заслуживает всего самого хорошего.
Мечты не удались - я была просто не в силах вообразить себя иной.
- Элизабет дома?
Джек Маккей оказался рослым, красивым мужчиной, а его уверенная улыбка говорила о том, что он прекрасно это сознает. При обычных обстоятельствах и я отдала бы ему должное, теперь же стояла на пороге как часовой, заложив руки за спину, готовая занять оборону при первой же попытке пробраться в дом.
- Нету. Я пообещала ей, что сегодня разберусь с вами сама.
- Ах так. - Гость постоял, раскачиваясь на пятках, улыбнулся еще шире и протянул руку для пожатия. - Вам, конечно, уже известно, что меня зовут Джек. Ну а я в курсе того, что вы Ванда. Дети мне про вас все уши прожужжали.
Я даже не подумала принять руку, только скользнула по ней холодным взглядом.
- Раз так, вам должно быть известно, что дежурная вежливость не в моих правилах.
Похоже, вызов только раззадорил Джека.
- Нет, Бог миловал. Я слышал о вас только хорошее, притом столько, что заранее к вам расположен.
- Кейси! - позвала я, не сводя с него глаз. - Ты готова?
- Почти! - раздалось сверху.
Дверь Алекса тоже отворилась, и оттуда Ниагарским водопадом низвергся тяжелый рок. Это длилось недолго, потом музыка заметно стихла - не то парень успел удовлетворить любопытство, не то Кейси прикрыла его дверь. Из осторожности я не стала оглядываться.
- А знаете, я не такая законченная сволочь, как утверждает Элизабет, - заметил Джек.
- Не знаю, что она утверждает, да это и не важно. Я только в курсе некоторых событий, а уж два и два сложила сама.
- Вот как?
- Во всяком случае, Элизабет считает вас хорошим отцом своих детей.
Кейси мячиком скатилась по лестнице. Я вышла из каменной неподвижности, чтобы обнять ее на прощание, потом вернулась к прежней позе, ни на минуту не покидая поста.
- Рад был познакомиться с вами лично.
Ради Кейси я нацепила улыбку и, словно коршун, следила за тем, как они идут к машине, как усаживаются. Джек отворил для дочери дверцу, заботливо пристегнул ремень, чмокнул ее в лоб, захлопнул дверцу и только потом сел сам. Хотелось верить, что все это не было чистой воды спектаклем.
Когда машина скрылась из виду, я поднялась в комнату Элизабет - отчитаться, что Кейси благополучно отбыла с отцом, Алекс у себя, а мне пора преображаться в Санта-Клауса.
* * *
- Господи Иисусе! Если сегодня придется сюсюкать еще хоть с одним сопляком, пойду и повешусь!
Я хлопнула красной шапкой Санты по столу Бонса, рванула кушак, повалилась в кресло и жадно присосалась к бутылке минеральной воды. Материнский инстинкт во мне увял, еще не успев расцвести, перед лицом нескончаемого потока избалованных маленьких поганцев. Один требовал ящик самых новых видеоигр, другой хотел ни много ни мало как личный детский городок с аттракционами. Ну и так далее в том же духе, не говоря уже о том, что я буквально сварилась в проклятом костюме.
- С меня пот рекой течет! Кто только выдумал эти тряпки?
- Только не вздумай вымещать на мне злость, - отрезал Боне. - Я не заставлял тебя перекупать уголок.
- И это вся ваша благодарность? - возмутилась я. - Да если бы не я, родители затаскали вы вас по судам!
- Твой перерыв что-то затянулся, - только и заметил этот неблагодарный.
- Еще десять законных минут, - злорадно сообщила я и совсем сползла по спинке кресла.
- У меня в магазине имеется комната отдыха для персонала.
- А я не ваш персонал.
Боне проворчал что-то невнятное и занялся стопкой писем. Я только улыбнулась этой жалкой попытке проигнорировать меня. Если честно, не такое уж плохое было у меня настроение. Хотя изображать из себя Санта-Клауса не так занимательно, как это выглядит со стороны (откровенно говоря, это препротивное и нудное занятие), все же лучше, чем не знать, как заполнить свои дни. Возможность попутно раздражать Бонса стала для меня чем-то вроде премии за каторжный труд.
Потягивая воду, обмахиваясь пустым конвертом и в целом наслаждаясь передышкой, я лениво скользила взглядом по развалу всякой всячины у него на столе. Какие-то бумаги, пресс-папье (скорее просто старое, чем старинное), пластмассовая точилка в виде пушки, карандаши в стакане.
Едва начатая стопка желтых квадратных наклеек.
И тут они! Я зажмурилась, но перед мысленным взором тотчас возникла чуть не сплошь заклеенная стена. «Если хочешь перемен, положи им начало». Я набрала в грудь побольше воздуха.
- Эй, Боне!
- Ну? - буркнул он, не поднимая взгляда.
Слова застряли у меня в горле, и пришлось как следует на себя прикрикнуть: «Черт возьми, ты что, совсем не способна по-человечески разговаривать? Хоть попробуй, вдруг понравится!»
- Вы… как бы это сказать… всегда знали, чего хотите?! Было заметно, что вопрос отвлек Бонса от письма, но он далеко не сразу поднял глаза на меня.
- Это еще что за белиберда?
Я повозилась в кресле, покрутила головой из стороны в сторону, пытаясь составить фразу без единого грубого присловья.
- Да я вот тут…
Вздох вырвался сам собой. Ну почему это так трудно дается?
- У меня сейчас… как это говорится-то?., трудный этап, ну и я… словом, пытаюсь понять, чего хочу. В смысле, от жизни.
Боне смотрел на меня настороженно, как смотрят на незнакомую собаку, не зная, что лучше: погладить или отогнать пинками. И в конце концов занял нейтральную позицию.
- Ты что, записалась на психотерапию? Это дурачье вечно выдумает что-то вроде того, о чем ты спрашиваешь.
- Никакой психотерапии! - «Во всяком случае, не за деньги», - мысленно добавила я. - Простоя… ну, познаю себя… по крайней мере пытаюсь. Ладно, проехали. Смешно обращаться за помощью к тому, кто давно уже в старческом маразме.
Я глотнула воды, попутно стряпая хлесткую отповедь, если Бонсу вздумается отпустить замечание насчет моей пылающей физиономии.
- Как собираешься провести День благодарения?
- Что, простите? - опешила я.
- День благодарения, - повторил он, шлепнув по скоросшивателю. - Это уже в четверг. Ты вообще-то заглядываешь в календарь?
- Оно мне надо? - Я демонстративно отвернулась от висевшего за спиной у Бонса настенного календаря.
- Так вот, День благодарения на носу, и Шелли передает тебе приглашение провести его с нами, если у тебя нет других вариантов.
- Конечно, есть, - соврала я.
- Хм… - Он снова взялся за отложенное письмо, но продолжал смотреть на меня. - Что с тобой происходит, а, Ванда?
- Да, ей-богу, ничего. Все отлично, вариантов масса. Кстати, перерыв подошел к концу. Счастливо оставаться!
- Скатертью дорога.
Вспомнив про недопитую воду, я вернулась за ней, неосторожно бросила взгляд на этого старого пройдоху и заметила, что он ухмыляется.
- И отстаньте от меня! - прорычала я и с треском хлопнула дверью, в очередной раз поставив жирную точку на простом человеческом общении.
Ну и пусть.
* * *
- Как собираешься провести День благодарения? - спросила Элизабет, передавая мне очередную тарелку.
- Поверить не могу, что в наше время у кого-то может не быть обыкновенной моечной машины! - высказалась я, возя по фаянсу изрядно намокшим полотенцем.
- По-моему, я совершила свой главный профессиональный промах, когда дала тебе «добро» на роль Санта-Клауса. В тебе же нет ничего от этого добряка.
- Ну и ладно. Во мне нет, в других найдется. После праздника их выйдет сразу трое, и все мужского пола. Между прочим, самое время. Я совсем выдохлась.
Мы помолчали.
- Так как насчет Дня благодарения? Есть какие-нибудь планы?
- Есть, как не быть, - вторично соврала я. - Похоже, какая-то мания приставать ко мне с этим вопросом.
- Просто День благодарения вот-вот наступит.
- Да знаю я, знаю! В четверг.
- Мы с ребятами в среду уезжаем, - невозмутимо продолжала Элизабет, передавая мне салатницу. - К моей сестре Шерил в Атланту. Она приглашала и тебя. Присоединяюсь к приглашению.
- Спасибо, но я не смогу, - ответила я с вымученной улыбкой. - Другие планы, знаешь ли.
- Понимаю. - Она помолчала. - Ты даже не спросила, чем закончилась моя встреча на радиостудии.
- Как гнусно с моей стороны. И чем же закончилась встреча?
- Полной победой доброй воли. - Вытирая руки, Элизабет счастливо вздохнула. - Во вторник меня представят менеджеру.
- Вот здорово! - воскликнула я, с удовольствием сознавая, что зависти убыло, зато прибыло искренней радости за подругу (жаль, что я не догадалась добавить к своим целям и такую: «Обиженному ребенку повзрослеть хотя бы до старшей детсадовской группы», тогда по крайней мере одна уже была бы достигнута).
- Ладно, если передумаешь насчет Дня благодарения, скажи.
- Не передумаю - у меня другие планы.
- Ну что ж. Спасибо за помощь по хозяйству.
- Не стоит благодарности.
- Тогда спокойной ночи.
Элизабет поднялась к себе. Немного постояв в одиночестве, я потушила свет и тоже отправилась спать.
Все было прекрасно: на подносе дымился готовый ужин - индейка из упаковки с девизом «День благодарения на дом», постукивали льдинки в стакане доброго старого Альберта, вокруг царили покой и умиротворение. Однако хорошее никогда не длится долго. Стоило мне водрузить ноги на журнальный столик Элизабет, а поднос - на ноги, как снаружи послышался какой-то шум. Сердце у меня ушло в пятки. Судорожным нажатием кнопки приглушив звук телевизора, я вся обратилась в слух.
Ничего.
Хороший глоток Альберта ничуть не помог расслабиться - было бы вполне в стиле Джорджа превратить мой День благодарения в Судный день.
Я бесшумно переставила поднос на столик и вытянула шею в сторону прихожей. Щеколда закрыта, жалюзи повсюду опущены до предела. Разглядеть меня снаружи он не может. Ничто не мешает мне прокрасться на кухню, к телефону, и набрать 911. Есть шанс, что полиция будет здесь еще до того, как меня прикончат.
Есть, но он невелик.
К тому же все может обернуться еще хуже: копы прилетят, как на крыльях, только затем, чтобы обнаружить шастающего снаружи соседского кота. А может, там и вообще никто не шастает, а все это лишь игра моего неоднократно травмированного воображения. Тогда я сгорю со стыда.
В любом случае не хотела бы я быть сейчас на своем месте.
Крак!
Я вскочила с дивана как ужаленная. Звук был в точности такой, как если бы кто-то наступил на сухую ветку. Или снял с предохранителя револьвер.
Ха, револьвер! Я покрутила у виска. Во-первых, откуда, черт возьми, мне знать, какой бывает звук, когда его снимают с предохранителя. Во-вторых, это все-таки точно была ветка. Под ногой.
Вот дерьмо! Но каким образом Джордж мог меня выследить? Неужели он ходил за мной по пятам все то время, пока я как дура считала себя в безопасности? Наверняка дожидался Дня благодарения, зная, что большинство семей выезжает к родне и что я как идиотка останусь одна. Правда, Элизабет с детьми уехала еще вчера… Зачем уж так-то осторожничать? Это не похоже на Джорджа.
И я прокралась - сначала в прихожую, где достала из кладовки бейсбольную биту Алекса, потом на кухню, где сняла со стены беспроводной телефон. С битой за спиной и телефоном в кармане подошла к входной двери, зажгла наружное освещение и заглянула в «глазок».
- Это ты, Ванда?
Вопль, который у меня вырвался, был средоточием всех подавленных страхов последнего времени, а потому долгим и оглушительным. Когда он иссяк, я открыла дверь и обрушила биту… на Джека, который, к счастью, успел увернуться.
- О Боже, Ванда! - Он оглянулся посмотреть, куда приземлилась бита, которую я не удержала. - Я что, напугал тебя? Ну извини.
- Напугал?! Напугал?! Мать твою, да ты чуть не выбил из меня все дерьмо, вот что ты сделал! Как бы мне не пришлось менять исподнее! - Согнувшись вдвое и уперев руки в колени, я попыталась подавить нервный спазм в кишечнике. - дьявола тебе здесь понадобилось?
- Просто проезжал неподалеку и решил убедиться, что все в порядке. Я думал, ты поехала вместе со всеми. Свет, пробивающийся сквозь наглухо закрытые жалюзи, показался мне недобрым знаком.
- Это Элизабет тебя просила присмотреть за домом?
- Да нет, я сам.
- Черт возьми, Джек! - Я наконец смогла выпрямиться. - Если бы ты всегда был таким внимательным, то до сих пор оставался бы главой семьи.
Джек отступил с помрачневшим лицом.
- Ладно, раз все в порядке, я поехал. Еще раз извини, что напугал.
- Это уж чересчур! - возмутилась я. - Малотого что ты чуть не загнал меня в гроб, так еще и собираешься смыться! Ну нет, ты останешься здесь до тех пор, пока я полностью не приду в себя. Погоди-ка! - Я сходила за курткой и вернулась. - Надеюсь, ты куришь?
- Знаешь, я не курил с тех самых пор, как Элизабет в первый раз забеременела. - Джек выпустил в холодный ночной воздух длинную струю табачного дыма, отхлебнул виски и удовлетворенно расслабился в плетеном кресле.
- Ага, - хмыкнула я. - Очередной достойный муж стремительно прогнил под тлетворным влиянием Ванды Лейн.
Еще немного подпортив экологию дымом, я затушила сигарету в треснутом блюдечке, служившем нам пепельницей.
- Что ты здесь делаешь, Джек?
- Я же объяснил, что заехал посмотреть, все ли в порядке.
- Это ты делал час назад, а что делаешь теперь, с посторонним человеком в День благодарения, который ведь принято проводить со своими? Мог бы точно так же курить и выпивать в обществе какой-нибудь цыпочки.
- Цыпочки?
- Только не строй из себя святую невинность. Чтобы мужик, который и в браке не мог долго удержать брюки застегнутыми, предпочитал одиночество теперь, когда он свободен? Вот уж не поверю.
- Ты уж как вцепишься, так и не отпустишь, да?
- Дурная привычка.
- Тогда и я не буду церемониться. Что тут делаешь ты? От детей я знаю, что тебя тоже приглашали к Шерил. Какого черта ты здесь сидишь, куришь и пьешь в одиночку, если могла бы быть в теплой компании?
- Не в одиночку, - резонно возразила я, вытягивая из пачки еще одну сигарету. - Здесь еще ты.
- Не передергивай.
- Праздники - не мой профиль, - ответила я, пожимая плечами. - Никогда их не любила.
Джек кивнул, и некоторое время длилось молчание, прерываемое только глотками и затяжками.
- Есть у меня надежда, как ты считаешь?
Я могла бы истолковать этот вопрос как угодно, но предпочла понять правильно.
- Лично я думаю, что твой последний шанс приклеился к голой заднице той горячей штучки из цветочного магазина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30