Он как… как выдержанное вино из французских подвалов, а я - как бормотуха из бумажного пакета.
Элизабет молчала. Это заставило меня поднять опущенную на руки голову.
- Что скажешь?
- Бормотуха из бумажного пакета? Думаю, это самый выпуклый и самый неуместный образ, какой только может прийти в голову. А я уж, поверь, наслушалась.
- При чем тут образ? - вскричала я, размахивая салфеткой и разбрасывая во все стороны жареную картошку. - Я имею в виду…
- Ты имеешь в виду, что недостаточно хороша для него. Что ты его не заслуживаешь. - Элизабет села очень прямо и скрестила руки на груди. - Вот уж не ожидала от тебя такого высокомерия.
- Высокомерия? Это ты называешь высокомерием?! - Я так обалдела, что перестала разводить кавардак. - Да мать твою!..
Она предостерегающе подняла палец. Я прикусила язык.
- Ты едва знаешь Уолтера Бриггса, но уже считаешь себя вправе судить, чего он заслуживает, а чего нет, и что для него хорошо, а что плохо. Кто дал тебе такое право? Если он хочет быть с тобой и ты хочешь того же, но не позволяешь этому случиться из-за какой-то идиотской «бормотухи», то лучше вали из его дома куда подальше, избавь хорошего человека от неприятности по-настоящему влюбиться в круглую дуру. У меня над гаражом есть пристройка, можешь перебраться хоть туда. - Она умолкла и, видя, что я только ошарашено хлопаю глазами, усмехнулась: - Знаешь, а ведь я только что получила большое удовольствие. Надо бы проводить с пациентами именно такого рода терапию. Сегодня и начну. А тебе спасибо за благотворное влияние.
- Нет, это тебе большое спасибо! - едко ответила я.
- Да хватит дуться, ей-богу. А благодарить будешь потом, после всего. Вообще возьми себе за правило вот что: или решай свои проблемы, или катись куда подальше, пока все кругом от тебя с ума не посходили.
Элизабет с чувством исполненного долга утолила жажду, а я в это время тупо разглядывала вялый листик салата, торчащий между слоями гамбургера.
- Ну и как это сделать?
- Что?
- Ты что, не прислушиваешься к белиберде, которую несешь? Как решать эту проблему?
- Для начала забудь о бормотухе из бумажного пакета. Это чушь, каких свет не видел. - Элизабет сгребла с моей тарелки то, что еще оставалось от жареной картошки, и начала жевать. - Пожалуй, ты права насчет сплошных салатов. В следующий раз закажу гамбургер.
Порог своего временного жилища я переступила в состоянии жутчайшего эмоционального похмелья, со стопкой бумаги для заметок, из тех, что можно клеить на стены и холодильники, - Элизабет снабдила меня ею, оторвав половину от своей собственной. Идея была такова: я должна в простой, доступной форме записывать на листок каждую мало-мальски стоящую цель, которой я хотела достигнуть, клеить на видное место, а по мере достижения снимать, создавая в себе подсознательное чувство, что жизнь налаживается и сама я на правильном пути. Если верить Элизабет, только эта нехитрая метода и позволила ей довольствоваться мопедом, иначе она переехала бы своего блудливого бывшего муженька пополам.
- Может, на первый взгляд так и не кажется, но действует это безотказно, так что непременно попробуй, - уговаривала она меня на прощанье.
Дома я улеглась на кровать и лежала, механически теребя стопку бумаги и не имея ни малейшего представления, что писать на этих желтых квадратиках. Есть у меня какие-то цели? Наверняка есть. Ну-ка, попробуем выразить их в «простой, доступной форме».
«Хочу стать добрее и сердечнее»? «Хочу найти подходящую именно мне и к тому же денежную работу»?
«Хочу заполучить Уолтера Бриггса»? «Хочу как можно скорее, направляясь по делам, обнаружить на обочине труп Джорджа»? Допустим, так, но каким образом мне в этом помогут наклейки с надписями? Я ни словом не обмолвилась Элизабет о том, что думаю насчет ее методы (в конце концов, Элизабет была для меня первой возможной реальной подругой за очень долгое время), но в моих глазах это был глупейший из путей к достижению цели. Если бы проблемы можно было решать, записав их на бумажку, мир был бы совсем иным.
Чтобы отвлечься, я набрала свой домашний номер и приготовилась выслушать, что приготовил мне автоответчик.
Поток сообщений заметно иссяк. Точнее, там было всего одно сообщение. От Джорджа.
«Ванда!»
Я едва сумела разобрать собственное имя за треском помех, но мгновенно узнала голос и облилась ледяным потом. Телефон заскользил из ослабевших рук. Пришлось стиснуть его так, что побелели костяшки.
«Я сейчас… тртртр… в Канзасе! Нам нужно серьезно поговорить. Тебе придется… тртртр… меня выслушать! Жду звонка по номеру… трррррррррр… 45… тртртр… 739!»
Я не отреагировала на предложение автоответчика выбрать, что делать с сообщением - стереть, запомнить или переслать, - и сидела, глядя перед собой, пока не начались долгие гудки. Тут я немного опомнилась, услышала свое частое паническое дыхание и заставила себя дышать ровнее и глубже.
Вот дерьмо! Забилась в нору и сижу трясусь, как перепуганный кролик! Что, кишка тонка раздобыть пистолет, вернуться домой и встретить свою судьбу достойно, лицом к лицу?
Не в этом дело. Просто мне одинаково не по душе как проститься с собственной жизнью, так и отнять чужую. А главное, через час вернется Уолтер, думая застать меня, а за час я могу и не управиться.
Совершенно изнемогшая от размышлений, я свернулась калачиком и с головой укрылась вышитым покрывалом, как делала в детстве, когда хотела спрятаться сразу от всех чудовищ (ну, вы знаете, тех, что притаились под кроватью и в шкафу и не чают слопать вас заживо). Я очень надеялась, что магические свойства покрывал этого мира все еще сохранились с тех давних пор…
Разбудил меня звук осторожно приоткрываемой двери. Высунув голову из-под покрывала, я, как уже было однажды, увидела в дверях в полосе падающего из коридора света Уолтера. Галстук у него был перекошен, волосы с одной стороны дыбом - как если бы он дремал, положив голову на руки.
- Привет! - Я уселась в постели, зевнула и встряхнулась, чтобы отогнать сон. - Что, уже вечер? Сколько сейчас?
- Девять, - негромко ответил он. - Не хотелось тебя будить, но сама бы ты не проснулась до утра, а спать па голодный желудок не годится. Пора ужинать.
- У меня был плотный обед.
- Ах вот как. Тогда ладно. - Он приготовился закрыть за собой дверь, но передумал. - Знаешь, я весь вечер занимался одним делом и здорово притомился. Хочу сделать передышку. Может, бокал вина?
- Самое смешное, - говорил Уолтер (он сидел, прислонившись к подлокотнику и вытянув ноги вдоль сиденья светлого кожаного дивана), - что я и в самом деле верил, будто время лечит. Что будет все легче и легче по вечерам возвращаться домой, к ее фотографиям, к ее вещам… Говорят, через год все проходит. Вранье!
Пустая бутылка стояла на журнальном столике, рядом с ней - керамическая миска с виноградом. В камине лениво вздымались и опадали язычки огня. В полумраке нельзя было различить стрелок, но почему-то казалось, что уже далеко за полночь.
- В конце концов я собрал все, что о ней напоминало, погрузил во взятую напрокат машину и поместил в бокс на долгосрочное хранение. С тех пор ни разу там не был, только платил. А в доме не осталось ничего. Главное, ни единой фотографии. - Он повел почти опустевшим бокалом в сторону каминной полки. - Кстати, это моя сестра там, с детьми.
Я механически кивнула, лихорадочно подыскивая слова, чтобы хоть раз в жизни выдать подходящее к случаю замечание, а не очередной ляпсус. Но таких слов не нашлось.
Уолтер как будто не возражал против моего молчания. По крайней мере он улыбнулся. Внезапно я как-то разом охватила его взглядом, и это зрелище заставило мое сердце сладко екнуть: в изменчивом отсвете пламени, в рубашке, небрежно расстегнутой у ворота, с закатанными рукавами, он выглядел очень домашним и при этом поразительно сексуальным. Я пожелала Элизабет провалиться вместе с ее терапией. Все эти разговоры о подавленных инстинктах только еще больше подстегивают!
- Давай сменим тему, пока я окончательно не вогнал тебя в тоску, - сказал Уолтер, возвращая меня к действительности. Он оторвал от грозди крупную золотистую виноградину, задумчиво пожевал. - Поговорим лучше о той нашей встрече у тебя в квартире, помнишь?
Я как раз опрокидывала в рот последние капли вина и, как следовало ожидать, поперхнулась.
- Что случилось?
- Не в то горло попало, - прохрипела я.
- Сочувствую. - Уолтер посмотрел на свой бокал, потом на меня. - Если это отвлекающий маневр, можешь не стараться. Просто скажи, что не хочешь говорить на эту тему.
- Отчего же, пожалуйста. Ничего такого криминального в тот день не случилось. Только я не знаю, о чем тут говорить.
- Не знаешь?
- Не знаю, - твердо повторила я. - Ну, набросилась на тебя с поцелуями - с кем не бывает! Ну, возомнила, что займемся с тобой любовью, - подумаешь! Конечно, мне показалось странным, что ты так шарахаешься, но это не значит, что надо было хватать тебя… сам знаешь за что. А уж когда ты заверещал, как девчонка, которой полезли под юбку…
- Можешь не вдаваться в подробности, я отлично все помню, - поспешил перебить Уолтер. - И нельзя ли заменить «заверещал, как девчонка, которой полезли под юбку» на что-нибудь более благозвучное?
- Нельзя! - отрезала я. - Это уже занесено в протокол.
- Ладно, проехали. По крайней мере ясно, что мы оба помним все до последней детали. - Он усмехнулся каким-то своим мыслям и продолжал, глядя на пламя в камине: - Вообще-то я хотел поговорить не о том, что именно случилось, а почему случилось.
- Почему да почему, почему да почему… - пробормотала я.
- Да. Почему ты вдруг решила меня поцеловать?
- Кто его знает, - отмахнулась я, хотя горло стеснилось и сердце застучало чаще. - Так уж вышло. На мой взгляд, ты мужик симпатичный, а вся эта выпивка в тот день…
- Ах выпивка. Ясно.
- Дьявольщина! - вырвалось у меня. - Я не хочу сказать, будто полезла к тебе с поцелуями только потому, что напилась. Просто… вот дерьмо! - Мне захотелось взвыть от беспомощности. - И вообще, почему ты вдруг взялся так глубоко копать?
Уолтер придвинулся, отобрал мой бокал, поставил на столик и взял обе мои руки в свои. Это невинное прикосновение взвинтило меня сильнее любой интимной ласки. Совершенно утратив контроль над собой, я сама не знала, что сейчас отмочу: обращусь в бегство или завалю его на диван.
- Молчать и задаваться вопросами - это не доводит до добра. Для того нам и дан дар речи, чтобы обсуждать все, что по-настоящему важно. - Он улыбнулся своей разящей наповал улыбкой, наверняка нарочно, чтобы я не могла опомниться. - По-моему, между нами что-то происходит. Я хотел убедиться, что это взаимно, прежде чем…
- Прежде чем?.. - эхом повторила я, хотя отлично понимала, что имеется в виду (никаких туманных намеков - мне нужна справка за подписью и печатью).
- Прежде чем я пойду дальше.
Я не вынесла прямого вопросительного взгляда и опустила глаза, ощущая, как вспыхнули мои щеки.
- Значит, по-твоему, между нами что-то происходит?
- А разве нет?
- Нет! - брякнул мой лживый язык.
Я заставила себя посмотреть Уолтеру в глаза в надежде, что он читает меня, как раскрытую книгу. Взмолилась, чтобы так оно и было.
«Прошу тебя, прошу! Научись никогда и ни о чем меня не спрашивать. Просто знай, что у меня на уме. Так ты избавишь нас от многих неприятностей!»
- Выходит, я ошибся.
Он поднялся, взял бокалы и вышел на кухню, а я, несчастная идиотка, осталась сидеть, сначала глядя ему вслед, а потом прислушиваясь, как льется в раковину вода. Когда оставаться в неподвижности стало совсем уж невыносимо, я встала и задом двинулась к окну, глядя на диван с таким ужасом, словно на нем лежало поверженным все мое будущее. Остановилась, только коснувшись спиной холодного стекла. В этом неживом, леденящем прикосновении было что-то от справедливого возмездия, и я стояла, принимая его как приведенный в исполнение приговор.
Вернулся Уолтер - как я полагала, пожелать мне доброй ночи и откланяться. Однако он прислонился к стене напротив. С полотенцем на плече, подсвеченный теперь уже боковым светом из кухни, он выглядел как будто даже еще сексуальнее, чем на диване перед камином.
И он хотел меня. Не просто хотел где-то там, в глубине души, а фактически выдал мне насчет этого справку за подписью и печатью - именно то, что мне и требовалось, чтобы на полном основании перейти к действию. Однако я продолжала стоять, прислонившись спиной к холодному стеклу, запрещая себе то единственное, к чему по-настоящему стремилась. Что ж, по крайней мере мне удалось подружиться с психоаналитиком. Чтобы получить столько советов за деньги, пришлось бы ограбить банк.
Уолтер улыбнулся осторожной улыбкой человека, который не знает, как быть дальше. Меня обдало жаром. Может, он все-таки прочтет мои мысли?
- Поговорим еще или хватит? - спросил он.
- Хватит, - буркнула я.
- По-моему, ты чем-то расстроена. - Он сделал шаг ко мне.
- Это мое обычное состояние!
Уолтер шагнул увереннее, попутно бросив полотенце на столик. Я буквально распласталась по ледяному стеклу. Вот он уже близко, так близко, что можно уловить аромат выпитого вина в его дыхании.
- А чем ты расстроена на этот раз?
- Сама не знаю…
Едва коснувшись стекла, Уолтер отдернул руку, воскликнув: «Ну и холод!» Самое время было перестать разыгрывать дурочку, но я даже не шевельнулась. Тогда он взял меня за руку и потянул прочь от окна. Я безропотно позволила усадить себя на диван. Он сел рядом, подогнув ногу и уронив руку вдоль спинки дивана, вплотную к моей спине. Время от времени пальцы пошевеливались, едва заметно касаясь меня и принося ощущение сродни электрическому разряду.
- Ты вся дрожишь.
- Проклятое окно, - процедила я, стиснув зубы, чтобы ненароком не застучали. - Холодное, как айсберг.
Рука скользнула мне на плечо, заставив непроизвольно (и уж совсем не к месту) сжаться. Само собой, этот воплощенный джентльмен сразу ее убрал.
- Как ты вообще? - участливо осведомился он.
- В полном порядке! - Я еще сильнее сжала зубы. - То есть, конечно, нет!
- Ты можешь по-человечески объяснить, что происходит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30