– Вкус-нятина! – похвалил Мэннон, протягивая тарелку за добавкой.Как-то ее заблудший муж вдруг изменился, подумала Мелани-Шанна, подкладывая ему мяса. Из Пуэрто-Валларты он вернулся другим человеком. Первое, что он сказал:– Я не хочу разводиться. Я тебя люблю. Люблю ребенка. Из-за этого фильма я совсем спятил. Разводиться не будем. Я хочу продать этот чертов особняк и купить домик в Мэндвилл-Каньоне – около побережья. Там будет место и для лошадей, и для собак. И чтобы у нас появилось еще шесть детей. Как ты на это смотришь?Поначалу она и думать об этом не хотела. Но Мэннон обладал дьявольским даром убеждения – не говоря об очаровании, – и в конце концов она уступила. Как-никак, она его любила.– Это были не съемки, а кошмар, – сказал он ей. – В следующий раз ты поедешь со мной. И сына возьмем. Вечера в одиночестве – с этим покончено.И он так крепко обнял ее, что она испугалась – не хрустнут ли кости.– Что случилось Мэннон? – спросила она как-то робко.– Ничего, – ответил он. Помолчав, добавил: – По крайней мере, пока рассказывать не хочется.
Рождественский ленч Нора провела у Силвер – вместе с Фернандо, его приятелем Бойсом, художником Силвер по гриму, Раулем, и ее бывшим агентом Куинном Лэттимором, который недавно развелся с женой, прожив с ней двадцать восемь лет.– Мне даже думать неприятно о том, что кто-то встречает Рождество в одиночестве, – призналась она Уэсу.– Угу, – согласился он, вспомнив, сколько раз он встречал Рождество в одиночестве и на мели, а в результате оказывался в постели с женщиной, столь же несчастной и одинокой.Какое счастье, что Силвер снова с ним разговаривает. Наткнувшись в «Джорджио» на Ребу, она совсем сорвалась с катушек и закатила настоящий скандал – взыграла ревность.Кто эта женщина?Ты с ней спал?Господи, Уэс, где были твои глаза? Может, мне называть тебя Уэсли? Уэсли!И как она в постели? Хороша? С виду – типичная проститутка. Старая проститутка. Дешевка.Как ты мог позариться? Когда это было? Недавно?Мы уже были вместе? Я тебя ненавижу!Силвер ревнивая – такую Силвер он еще не знал. Уклоняясь от ее язвительных выпадов, он понимал – по крайней мере, он ей не безразличен. И был счастлив. Настолько счастлив, что сделал широкий жест неповиновения – пошел в банк «Ферст Интверстейт», открыл свой сейф и забрал оттуда все приложенные денежки. А уголовники из Лорел-Каньона пусть застрелятся. Он им не вернет ни гроша. Он эти деньги заработал – до последнего цента.И Реба Виногратски пусть застрелится. С ней вообще разговор короткий.С деньгами в кармане он солидной походкой вошел в «Тиффани» и объявил о своих намерениях.– Мне нужно колье тысяч так на девятнадцать, – сказал он небрежно. – С учетом налога. Покажите, что у вас есть.Он остановил свой выбор на рубиновом сердечке, вкрапленном в бриллиантовую мозаику, сидевшую на пересыпанной бриллиантовой крошкой золотой цепочке. Подарок пока оставался при нем. Время еще не приспело.– Божественная индейка, – воскликнул Фернандо, прижимая к губам салфетку.– Божественная, – эхом откликнулся Бойс, и его посеребренный хохолок согласно кивнул.– Силвер, дорогая, неужели ты это приготовила сама? – поддразнил ее Рауль.– Naturellement, mon cheri! Разумеется, мой дорогой! (фр.).

Разве вы не знаете, какие чудеса я умею вытворять у плиты?Все засмеялись.На кухне Владимир и Юнити, чинно сидевшие за столом, провозгласили тост, держа в руках стопочки с отборной «Столичной».– За свободу, – сказал Владимир, одним глотком забрасывая в себя бесцветную жидкость.– За деньги, – предложила свой вариант Юнити.Они улыбнулись друг другу, как заговорщики. Каковыми они и были. «Скандал» платил им сто двадцать пять тысяч долларов за подлинную историю Силвер Андерсон, Уэса и Хевен. Материал собирались печатать в течение трех недель, и первая порция ожидалась в киосках в первый понедельник нового года.Владимир и Юнити к тому времени будут уже далеко.
ГДЕ-ТО В НЬЮ-ЙОРКЕ… КОГДА-ТО В СЕМИДЕСЯТЫЕ..
Став жить с Эли, девушка поняла – она словно начала жизнь заново. Такого добродушного, неунывающего весельчака она еще не встречала и вскоре стала отзываться на его доброту. «Откуда ты?» «Не хочу об этом говорить». «А чем собираешься заниматься?» «Официантка – работа нормальная». «Нет». «Почему?» «Потому что мы пришли на эту землю, чтобы сотворить нечто удивительное. Поставь перед собой цель – и вперед!» У нее не было никаких целей. Жить – этого уже достаточно. Эли не позволял ей плыть по течению. Он настоял, чтобы она вместе с ним ходила на уроки вокала и танца. Как-то раз он взял ее на репетицию в драматическую студию, и она, завороженная, следила за тем, как он играл роль в «Макбете». «Это Шекспир», – сказал он ей. «Что такое Шекспир?» «Издеваешься надо мной, да?» На ее день рожденья он забросал ее книжками о великих драматургах и их лучшими произведениями. «Иметь хорошенькую мордашку – этого мало», – сказал он ей. Пронизанные пафосом, подлинно драматические, но так похожие на реальную жизнь сюжеты захватили ее воображение. Иногда Эли приводил домой кого-то из друзей. Этих визитов она терпеть не могла, и если время было не позднее, предпочитала бродить по улицам, чем слушать отвратительные звуки их любви. Однажды он привел друга и сказал, что тот теперь будет здесь жить. «Это Люк» – представил он, и сердце девушки сжалось – она поняла, что грядут перемены к худшему. Люк был светловолосым здоровяком-англичанином, он поигрывал мощной мускулатурой и вечно ухмылялся. Одет всегда в тугие джинсы и заношенные до дыр футболки. «Люк считает, что он – Марлон Брандо», – пошутил Эли. «Не хрена тут смеяться, гомик черножопый», – огрызнулся Люк. Эли подмигнул, и не думая обижаться. Люк не работал. Целыми днями торчал на крыше и загорал, по ходу дела глуша пиво. Девушка не могла понять, что в нем находил Эли. Видимо, интерес чисто сексуальный и скоро пройдет. По ночам она слышала их движения и зарывала голову под одеяло, изо всех сил стараясь отсечь беспокоящие звуки. Скоро Люк стал выказывать буйный нрав. Примерно через месяц он стал брать у Эли деньги, уходить куда-то и надираться. Однажды он попытался украсть деньги и у нее, но она дала такой решительный отпор, что больше он к ней не совался. С тех пор она стала держать под подушкой нож. «Выгони на хрен эту стерву», – сказал он Эли. «Нет, она останется», – для разнообразия возвысил голос Эли. «Либо она останется, либо я». «Пусть так», – не отступил Эли. К ее огромному облегчению, Люк исчез. «Сам не знаю, что со мной происходит, – признался ей потом Эли. – Но от таких, как Люк, у меня даже перед глазами все мутнеет». Они проговорили долго за полночь, и в первый раз, нерешительно, она начала раскрывать душу перед Эли, да и он раскрывал перед ней свою. Возникла какая-то особая близость. Как-то ранним утром Люк вдруг вернулся. Девушку разбудили какие-то приглушенные звуки. Люк явился не один – с двумя дружками. Они держали Эли и по очереди его насиловали. В горле у нее поднялся ком страха не так давно подобным образом обошлись с ней. Соскочив с постели, она вскинула руку с ножом и закричала: «Перестаньте! Пошли вон! Уходите! ПЕРЕСТАНЬТЕ!» Они ушли, но не сразу, а довершив свое дело. Скорая помощь приехала слишком поздно. По дороге в больницу Эли скончался – истек кровью от внутренних разрывов. Через месяц с небольшим девушка выследила Люка – он жил в занюханной квартирке дома под снос еще с одним педерастом, тот торговал своим телом. Дождавшись, когда он ушел «на работу», она подожгла дом. Чиркнуть спичкой оказалось очень просто… КНИГА ШЕСТАЯГолливуд, КалифорнияКанун Нового Года31 декабря 1985 года 90 – Нас ждет лимузин, – не без иронии сообщил Марк. – Вы, американцы, обожаете пустить пыль в глаза – за что я вас и люблю. Водитель говорит мне: чтобы свезти изысканную публику на свою яхту, Захария Клингер нанял сорок девять одинаковых белых лимузинов, в каждом – бар с полным ассортиментом напитков и лучшая икра. Уж, кажется, мог бы посадить в машину по две пары – глядишь, пару центов сэкономил бы. Скажем, я совсем не против, чтобы вместе с нами поехали несравненный Зеппо Уайт и эта странная дама – его подмороженная супруга.Джейд прыснула.– Ладно тебе гадости говорить.– Но чета более чем странная, согласись.– Ну…Взяв ее за руку, он сказал:– Как крупнейший специалист по всему необузданному и прекрасному, заявляю: ты, дорогая моя, прекраснее всех.– Спасибо.– С тобой не сравнится даже беременная самка леопарда, которую я недавно имел честь наблюдать.– Ты ужасный льстец.– Как же, мой английский шарм.– И такой скромник.– Стараемся.Она не могла не признать: снова оказаться в обществе Марка было приятно. От его терпкого юмора она то и дело смеялась. И была почти убеждена, что женитьба на нем – шаг правильный.Да уж, лучше, чтобы ошибки не было. Они взяли разрешение венчаться без церковного оглашения, сделали анализ крови – завтра их ждал большой день.Когда Джейд сказала об этом Беверли, та едва не отпала.– Что-ооо? Ты и этот английский зануда? Твоя подружка отказывается в это верить.– Бев, раз уж я за него выхожу, привыкай обходиться без «зануды». Вроде будет как-то нетактично. Ладно?– Как скажешь. Со мной – никаких проблем.Когда Беверли поняла, что Джейд и не думает шутить, она предложила для церемонии особняк Захарии – он, ясное дело, возражать не будет.– Никаких гостей, – предупредила Джейд. – Мы не хотим никакой помпы, уедем куда-нибудь на пару дней, а потом я буду досниматься в рекламе.– Предлагается следующее. Вас двое. Кори. Я. Залитый солнцем сад – если, конечно, не скажет свое дурацкое слово погода, – и милейший священник. А Захария сразу же после новогоднего приема улетает в Нью-Йорк. Как тебе такой сценарий?– Идеально!– Заметано.Марк к этому предложению отнесся одобрительно.– Я просто умираю от нетерпения, дорогая, – сказал он.Ну, тут все было ясно. Она ведь пока не пустила его к себе в постель, и он никак не мог с этим смириться.– Разве я не стою того, чтобы подождать? – поддразнивала она его.– Джейд. Ну это же смешно. Мы жили целых шесть лет. Что ты в самом деле?– Так романтичнее. К тому же, ждать тебе недолго, и наша брачная ночь обретет свой смысл.Для предновогоднего круиза она выбрала черную кашемировую блузу от Ральфа Лорена, без рукавов, одно плечо оголено. Белые шелковые брюки. Пояс с бронзовой пряжкой, выше локтя – вихрь браслетов из изящно выделанной бронзы. Колеса-серьги, а вокруг запястьев – тяжелые оковы. На безымянном пальце – старинное кольцо из сапфиров с бриллиантами, подаренное Марком на Рождество.– Поехали, – позвала она с ослепительной улыбкой. – Я обещала Кори, что мы за ним заедем.Марк сделал под козырек: я готов.
Поппи искрилась золотом. От украшения в волосах до туфель – все было золотым, включая ногти.Хауэрд окинул ее коротким взглядом и подумал: ее впору мумифицировать, уменьшить в размере и поставить на чью-нибудь каминную полку – рядом с «Оскаром».Сам он чувствовал себя ниже среднего. Целый день – понюшки кокаина, несколько порций «Куаа-людс», две или три таблетки валиума – в итоге он не человек, а полное дерьмо.Когда-то кокаин решал все проблемы. Понюшка-другая – и он снова Кинг-Конг. А уж если больше – тут ему весь мир не указ.Но теперь вспышка длилась недолго. Собственно говоря, падение следовало за взлетом почти немедленно. А нос… этот нос его скоро доконает. При всякой понюшке в чувствительную мембрану ноздрей словно вонзались тысячи крохотных иголочек.Понятно, есть и другие методы. Можно вгонять в себя волшебное зелье уколами, да вот беда – к иглам он относится очень щепетильно. Попробовал как-то и чуть не вырубился. И потом – колоться? Может, это немного чересчур! Все-таки он не какой-то задрыга-наркоман.– Котик, ты видик на автомат поставил? – спросила Поппи. – Хочу потом посмотреть Захарию в шоу Питона.– Насколько я знаю старого Заха, – сказал Хауэрд, и лицо его словно пронзила безумная молния, – у него на яхте есть просмотровый зал, и туда на эту передачу сгонят всех до единого. Хороший способ привлечь аудиторию! Может, никуда не сбежит. Эгоист, сука, каких свет не видывал.Поппи поправила огромную золотую сережку.– По-моему, для встречи Нового Года лучше места не придумаешь. От обычных вечеринок меня уже воротит.– Если не страдаешь морской болезнью.– О-ооо. Надеюсь, штормить не будет?– Я пошутил.Они уже вышли к машине, как из дома за ними выскочила няня Роузлайт.– Мистер Соломен, – окликнула его она, – звонят из Мехико-Сити. Говорят, что-то срочное.
– Я вообще без понятия, с какой стати пригласили меня, – сказала Хевен, уплетая икру. Белый вытянутый лимузин вез ее и Рокки в Лонг-Бич, чтобы они приняли участие в увеселительной прогулке по морю для высшего света, на яхте Захарии Клингера.– Ты же теперь звезда, – уверенно объяснил Рокки. – И, кстати, не забывай, благодаря кому ты ею стала.– Может, дядя Джек предложил, чтобы меня позвали, – размышляла она.– Прямо! С какой стати?– Как, все-таки Новый Год. Он под Новый Год всегда со мной встречается.– Ну да?– Угу.– Про своего дядю Джека можешь забыть, – заявил Рокки, включая встроенный телевизор. – Ты теперь большая девочка – и у тебя есть я.
– Как я мог даже думать о том, чтобы тебя отпустить? – давался диву Мэннон, приобнимая Мелани-Манну за талию, когда они садились в лимузин. – Уму непостижимо!– А я была уверена, что ты хочешь именно этого, – мягко ответила она. – В мою сторону и не смотрел. Что ни скажу, что ни сделаю – все невпопад. А когда я забеременела, тебе словно и дела не было.– Наверное, от мысли о том, что я буду отцом, мне становилось не по себе.– А уж мне как нелегко было. Особенно при таком отношении… – Она замялась. – Да еще и Уитни…Об Уитни он уже давно не вспоминал. Вот уж от чего Кларисса его исцелила, так это от наваждения по имени Уитни! Бывшая жена! А теперь он исцелился и от самой Клариссы. Господи! Как вспомнишь ту ночку в Пуэрто-Валларте, так мурашки по телу. Избил парня, чуть не до полусмерти. Кошмар! Спасибо Хауэрду, он уволок его оттуда, да еще умудрился сделать так, что пресса ничего не пронюхала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69