Девушка натянула поверх своего весьма прозрачного сценического одеяния длинный розовый блузон и в таком виде показалась Шэду до чертиков привлекательной. Он уже дошел до того, что его волновали только одетые женщины.Брюнетка заметила в его руках мешок.– А что у тебя там?– Змея. Боа-констриктор. Не хочешь? – предложил Шэд.– Зачем?– Чтобы выступать с ним.– Да нет, спасибо, – отказалась брюнетка. – Ведь уже есть одна, которая танцует со змеей, ну и хватит на нашу округу.– Лорелея уехала, – сообщил Шэд. – Так что дорога открыта.– Не знаю, что и сказать. Я не очень-то люблю змей.– А кто их, проклятых, любит? – Шэд сунул ей в руки мешок с боа. – Подумай хорошенько. По-моему, это твой шанс.Он возвратился в «Розовый кайф» и проинформировал мистера Орли, что крысы произвели настоящий фурор.– Я так и подумал, – ответил тот. – К нам народ валом валит, и все только об этом и говорят.Затем мистер Орли пожелал узнать, отомщена ли пострадавшая честь Урбаны Спрол, и Шэд поведал ему историю отмщения со всеми подробностями. Мистер Орли хохотал так, что «Доктор Пеппер» пошел у него носом.– Ну, теперь с этими азиатскими недоносками покончено, – наконец выговорил он.– Поздравляю, – пробурчал Шэд и отвернулся.Мистер Орли велел ему наведаться к четвертому столику.– Они там уже лихо перебрали, а у одного резиновая развлекалка.– Мне нужно поехать разузнать насчет Эрин, – возразил Шэд.– Черта с два. Ты сегодня работаешь.– Нет, мистер Орли. Я уже наработался. – Одним прыжком перемахнув через стойку, он открыл ящик кассы и взял шестьдесят пять долларов. – Это мне причитается за вчерашний день, – пояснил он, задвигая ящик. – Зато, что я сделал сегодня, я ничего не возьму. – Он нашел под стойкой своего Камю и сунул его в сумочку, висевшую на поясе.– Черт побери, – пробормотал мистер Орли, – ты что – собираешься уйти?– Давно пора.– Что ты хочешь сказать этим «давно пора»? – Мистер Орли загородил ему дорогу. – Прибавка тебе нужна, что ли? Или решил подвести меня?Шэд ухватил его за мясистые плечи.– Мне просто душно здесь. Я задыхаюсь... среди всего этого.– Кончай шутить. – Мистер Орли высвободился из его рук. – Баб вокруг – хоть соли, а он, видите ли, задыхается! Я сейчас просто разревусь от умиления!– Это не ваша вина, мистер Орли. Слишком многого я тут навидался.– Может, тебе взять отпуск? – предложил мистер Орли. – Я тебя отпущу на недельку, слетай на острова, отдохни, пообщайся с девочками...Шэд покачал головой.– Неделька тут не поможет.– Ну, десять дней.– Вы не понимаете, мистер Орли. Я должен совсем уйти. Я потерял способность удивляться чему бы то ни было.– О Господи! Ну, ты и скажешь! – Мистер Орли увлек Шэда в тихий уголок, подальше от сцены. – Вспомни-ка: когда ты был маленьким, кем тебе хотелось стать, когда вырастешь? Я хочу сказать – разве ты тогда собирался стучать по чужим головам в стрип-заведении?– Мне хотелось играть за «Форти-найнерз», – чуть подумав, ответил Шэд.– Ну вот! А что вышло на самом деле?– Меня выперли из школы в девятом классе.Мистер Орли поводил глазами туда-сюда.– Я хочу сказать, что в этой жизни почти никто не достигает того, к чему стремится. Мечтаешь себе, мечтаешь, а потом все вдребезги. Вот я, например, хотел стать акушером. – Он махнул пухлой бледной рукой в сторону сцены. – Видишь, насколько я приблизился к этой профессии?.. Вот это и называется смотреть в глаза реальности.Шэд немного отвлекся от своих мыслей, представив себе смехотворную картину – мистер Орли, мечтающий о медицинской карьере. Давненько ему не приходилось слышать более бессовестного вранья.– Реальность бывает разная, – ответил он. – В моей уже давно не осталось никаких тайн. А я хочу, чтобы они были.– К чертям тайны! Давай-ка лучше поговорим о лояльности. Когда ты начал работать здесь, у тебя еще были брови. Сколько уже лет тому!Этот уклон в сентиментальность не произвел никакого впечатления на Шэда, за все годы работы у мистера Орли не получившего ни единой премии к Рождеству.– Нравится тебе это или нет, – продолжал разглагольствовать тем временем мистер Орли, – Господь создал эту работу для тебя, а тебя – для этой работы...– Из вас вышел бы хороший проповедник, – перебил его Шэд. – Знаете, из тех, что выступают по телевидению.– Если это все из-за твоего распроклятого скорпиона, то я ведь попросил у тебя прощения. Просто я здорово струхнул, когда появился инспектор.– Да Бог с ним, со скорпионом, – отмахнулся Шэд.– Тогда что еще я должен тебе сказать?– Adios Прощай (исп.) Прим ред.

– и все, – ответил Шэд.Мистер Орли, почувствовав, что окончательно побежден, поник, ссутулился. Взяв огромную лапищу Шэда, он потряс ее своей жирной рукой.– Что ж, наверное, у тебя нарисовались какие-то перспективы.– Нет. Но кое-какие интересные идеи имеются. Всего хорошего, мистер Орли – Шэд встал и направился к выходу. Мистер Орли уныло смотрел, как его громадная, отражающая блики света лысая голова, возвышаясь над толпой, движется к двери.Урбана Спрол спрыгнула со стола, на котором танцевала, и, остановив Шэда, нежно обняла его.– Мой герой, – промурлыкала она.– Привет, детка. – Он вытащил из кармана свой красный берет и, нахлобучив его на голову Урбаны, задорно вздернул один край. – Где Эрин – на яхте?– Да. Отплясывает для этого козла.– Какого черта? – Шэду пришлось проорать это во все горло, чтобы перекричать рэп, который садист Кевин врубил на девяносто децибел.– По-моему, она собирается сделать ему какую-то хорошенькую гадость! – крикнула Урбана в самое ухо Шэда.Музыка бомбила по мозгам Шэда, разгоняя мысли, не давая сосредоточиться ни на одной; каждый удар басов отдавался в голове тупой болью. «Интересно, сколько пуль понадобится, чтобы заткнуть глотку этим чертовым усилителям», – подумал он и, кивнув на прощание Урбане, заработал локтями, прокладывая себе путь к выходу. * * * Роскошная квартира Малколъма Дж. Молдовски находилась в двадцати минутах езды от небольшого домика с двумя спальнями, в котором проживали Джесс Джеймс Брейден и его жена. Для Эла Гарсиа перемещение из первой во второй было равносильно перемещению в иную вселенную.Убийство Джесса Джеймса Брейдена было обусловлено двумя связанными между собой событиями. Ровно в пять часов десять минут вечера шестого октября Джесс Джеймс Брейден пролил целый шейкер свежеприготовленной «Кровавой Мэри» на свежевыстиранный и выглаженный чехол сиденья «тойоты-кэмри» своей супруги. Это было первое событие. Ровно в пять часов одиннадцать минут Джесс Джеймс Брейден громко рассмеялся над тем, что только что натворил. Это было второе событие.Ровно в пять часов двенадцать минут супруга Джесса Джеймса Брейдена выволокла своего благоверного из «тойоты» и трижды выстрелила в него, роковым образом угодив в причинное место.Мнения соседей относительно того, не переборщила ли миссис Брейден, разделились. Свидетели соглашались, что Джесс был отъявленным грешником и частенько вел себя так, что у человека возникало желание убить его. Таким образом, если что и явилось неожиданностью, так это отнюдь не сами выстрелы, а та цель, в которую их направила миссис Брейден. Толпившиеся вокруг мужчины – кто трезвый, кто не очень – интуитивно чувствовали, что простое пролитие алкогольного напитка и последовавшее за ним проявление равнодушия (в виде смеха) не оправдывают такой жестокой меры возмездия, как три пули в пенис. Однако соседки-женщины сходились на том, что покойник получил то, чего заслуживал, – справедливую кару за годы распутства, пьянства, грубого обращения с женой и так далее. По их словам, Джесс Джеймс Брейден не уважал ни свою половину, ни ее личное имущество.В эту бурную дискуссию и вклинился Эл Гарсиа ровно в шесть часов сорок семь минут вечера. Ему вовсе не хотелось находиться там: он горел желанием заняться устройством засады на настоящего конгрессмена Соединенных Штатов. Обрушиться на него в самый неожиданный момент, сунуть под нос свои полицейский значок, напугать, чтобы напустил в штаны от страха... Гарсиа нутром чуял, что этот парень – слабак, и только ждал подходящей минуты. Уж он расколет сукина сына, заставив заговорить.А вместо всего этого он стоял перед небольшим домиком, на зеленом газоне, ничем не отличающемся от миллиона других таких же газонов: разве только тем, что человек, подстригавший его до сегодняшнего дня, теперь валялся на нем с разинутым в последнем беззвучном крике ртом и напрочь отстреленным членом. По словам медиков, Джесс Джеймс Брейден истек кровью за три минуты. Из этой штуки, сказали они, льет, как из пожарного шланга.Гарсиа надеялся покончить с опросом свидетелей за час, поскольку их показания совпадали во всем, кроме одной-единственной детали: точного содержания публичного выступления Джесса Джеймса Брейдена – краткой, но весьма оскорбительной тирады, адресованной жене. Миссис Брейден, уже с наручниками на запястьях, сама настояла на том, чтобы показать сержанту Гарсиа пятна, оставленные томатным соком на сиденье ее машины. Она потребовала, чтобы полицейский фотограф заснял их: пусть судья сам посмотрит, что натворил этот негодяй Джесс. В ответ на вопрос сержанта Гарсиа, где находится орудие убийства, миссис Брейден повела его в дом, на кухню. Она положила пистолет в холодильник, рядом с запасами спиртного, принадлежавшими ее покойному мужу.Работа детектива продолжалась без сучка, без задоринки вплоть до той минуты, когда на место преступления явился убитый горем брат Джесса и открыл огонь из пистолета шестнадцатого калибра. Фрэнсис Скотт Брейден целился в невестку, но промазал футов на шесть; однако при этом одна пуля ранила патрульного полицейского, другая разбила заднее стекло в «каприсе» без номера, принадлежащем Элу Гарсиа. Вся эта заварушка стоила детективу еще двух часов работы, заставив его в который раз вспомнить о своей глубочайшей неприязни к убийствам, совершаемым дома. В подобных случаях, считал он, самый нужный человек – это не детектив, а уборщица.Гарсиа получил сообщения Шэда лишь тогда, когда, снова сидя в машине, катил по шоссе, проходящему через всю территорию штата. Ветер, залетая в разбитое окно, ворошил лежащие на сиденье бумаги. Гарсиа гнал «каприс», как мог, проклиная сквозь зубы субботнюю толкотню на шоссе. Он пропускал грандиозное шоу: Эрин, яростно отплясывающую для конгрессмена. Глава 30 В лимузине был оборудован мини-бар, и Эрин налила себе выпить. Она размышляла о сне, приснившемся ей накануне: в саду, среди кокосовых пальм, она занималась любовью с человеком, отдаленно похожим на Эла Гарсиа. В ее сне все происходило днем, лимонно-желтое солнце стояло высоко и палило изо всех сил. Мужчина был совсем раздет, а она – в черном платье с вырезом под самую шею. Она помнила, что оказалась сверху и велела партнеру расслабиться; помнила, что ее колени упирались в жесткую подстилку из сухих пальмовых листьев. В ее сне звучала и музыка – точнее, песня «Кармелита» в исполнении Линды Ронстэдт. Чудеса, да и только! Эрин не могла вспомнить своих ощущений, но отчетливо припоминала, что потом перекатилась на спину, увлекая за собой мужчину с такой легкостью, словно он весил не больше ребенка. Он опустил голову ей на грудь, закрыл глаза и каким-то таинственным образом перестал походить на Эла Гарсиа. Теперь это был кто-то другой, незнакомый, однако Эрин не оттолкнула его, а позволила ему отдохнуть, хотя еще не успокоилась после случившегося. По саду порхал пахнущий морем ветерок; фарфоровое небо вдруг засверкало всеми красками тропиков – над головой захлопали крылья тысяч макао, какаду, попугаев, кардиналов и фламинго. Эрин помнила, что поцеловала мужчину в лоб, чтобы разбудить и показать ему это полыхающее яркими цветами небо. Мужчина пошевелился и пробормотал что-то по-испански, но так и не открыл глаз. Птицы носились в ее сне все утро. В конце концов Эрин увидела дочку, которая бегала босиком под лохматыми пальмами, широко раскрыв глаза и смеясь от радости при виде целого калейдоскопа пролетающих птиц. Эрин выскользнула из-под спящего мужчины и побежала через сад к дочери. Стволы пальм наклонялись и раскачивались, чтобы преградить ей путь. Смех Анджелы звучал все незнакомее, все отдаленнее. Эрин помнила, что остановилась, задыхаясь, и подняла лицо к небу: оно опустело, птицы исчезли. Эрин проснулась, обливаясь горячим потом.Сейчас, сидя в лимузине, она выпила немного «Бифитера», однако значение странного сна оставалось все таким же непонятным. Тем не менее спиртное немного подкрепило Эрин, прибавило ей сил перед встречей с Дэвидом Дилбеком. Она была уверена, что конгрессмену удастся откреститься от убийства Джерри Киллиана, что Элу Гарсиа с ним не справиться. Но она не могла допустить, чтобы этот старый свихнувшийся на почве секса подонок и мерзавец вышел сухим из воды. Поэтому решила сама разделаться с ним. Она не собиралась ни ранить, ни калечить, ни убивать: просто уничтожить его. По крайней мере, ей казалось, что она сумеет это сделать, и притом сама. Это вполне по силам женщине.Допив стакан, она начала переодеваться для предстоящего шоу. Надела красный кружевной бюстгальтер и такое же трико – то, со смеющимися морскими коньками. Туфли она выбрала также ярко-красные, а винного цвета мини-платье довершило ее экипировку. Шею Эрин обмотала двумя длинными нитками поддельного жемчуга. Одеваясь, она заметила, что Пьер, шофер-гаитянин, наблюдает за ней в зеркальце заднего вида. Она показала ему язык.– Простите, – сказал он, тут же отводя взгляд.Эрин пересела поближе к нему, на одно из откидных сидений, и положила руку ему на плечо.– Вы говорите по-английски?– Иногда.Эрин налила ему кока-колы из мини-бара, и Пьер, поблагодарив кивком, взял стакан.– Здесь есть телефон? – спросила Эрин.Шофер движением головы указал на трубку телефона сотовой связи под приборной доской. Эрин включила лампочку у зеркала, открыла свою сумочку, написала что-то на листке бумаги и передала его Пьеру. Он, не читая, спрятал листок в нагрудный карман.– Это номер одного телефона, – сказала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62