Уже сидя в машине, она сказала:– Ну, выкладывайте.– Что?– Вы напеваете про себя, Эл. А это, насколько мне известно, не в ваших привычках. Что произошло?– Произошел прогресс! – Детектив помахал окурком сигары. – Одна весьма милая дама в отеле «Холидэй Инн» в Миссуле помнит, как однажды трое ямайцев сняли комнату и потребовали себе туда полдюжины бифштексов. Это случилось несколько недель назад. Похоже, не так уж много ямайцев путешествуют по Монтане в это время года. Во всяком случае, эта леди порылась в компьютере и выдала мне всю информацию по этой троице.– И?– У них состоялся телефонный разговор с Флоридой – аж на двадцать две минуты, – сказал Гарсиа, помахивая окурком. – По частному номеру в Майами.– Дилбек? – в упор спросила Эрин.– Хорошо бы, кабы так, – усмехнулся Гарсиа. – Но нет, дорогая моя. Это был Малкольм Молдовски – можно считать, крестный папаша конгрессмена. Тот самый, что донимает вашего хозяина.«Значит, все верно, и никаких сомнений быть не может, – подумала Эрин. – Это они убили мистера Квадратные Зенки».– Я никогда не сумею этого доказать, – продолжал Гарсиа, – но устроить им детский крик на лужайке я могу. Ваш Малютка Дэви не упоминал, случайно, этого имени – Молдовски?– Он говорил о каком-то парне по имени Крэндэлл.– А о Молдовски?– Сегодня – нет. Я попробую в следующий раз.Нога детектива сползла с педали.– Я что-то пропустил?– Я еще буду танцевать для Дилбека.– Какого черта...Но Эрин перебила его:– Он дал мне тысячу баксов, Эл. Значит, всего я заработала три тысячи – за один вечер. Еще пара таких вечеров, и я сумею расплатиться с адвокатом. Да и у меня на счету что-то появится.– Но это слишком рискованно.– Он абсолютно безобиден, Эл. Он как ребенок, поверьте мне.Она не сказала детективу о том, что замыслила, потому что он ничем не мог помочь ей. Скорее, наоборот: вероятно, он попытался бы отговорить ее от этой затеи. Да и Шэд, импульсивный и временами странноватый, не годился в сообщники. А она не могла упустить шанс.– Где же у вас намечено следующее свидание? – спросил Гарсиа с еле заметной ноткой насмешки в голосе.Эрин пожала плечами.– Это зависит только от него.– Ну что ж, как угодно.Они проехали несколько миль в неуютном молчании Потом Эрин заговорила:– В чем дело, Эл? Что не так?– Ничего – Он выплюнул окурок в окно. – Мне кажется, вам все это пришлось по душе. Я прав?– Сегодня все было легко и просто. Я люблю, когда так бывает.Он обеими ладонями ударил по рулю.– Господи Боже мой, это ведь не игра! Я выловил вашего приятеля из реки – мертвого, имейте в виду. Что, уже забыли?«Но он же не был там сегодня, – подумала она, – он же ничего не видел. Дилбек совершенно беспомощен»– Вы зарываетесь, Эрин, – предостерег Гарсиа. – Один раз вам удалось выпутаться, так вы решили еще разок подразнить судьбу.– Вы не понимаете, – вздохнула Эрин.– Понимаю, понимаю, – отозвался он. – Дело не в деньгах, не так ли?Эрин сверкнула глазами.– Скажем так: не только в деньгах.– Дело в возможностях, которые вы можете получить. Все очень просто.Эрин усмехнулась.– Вы слишком насмотрелись программ Опры, Эл. Глава 26 На другой день Эрин повезла дочку смотреть «101 далматинский дог». После кино они заехали за мороженым, и она заказала себе и Анджи по большой порции фисташкового с шоколадом.По дороге Анджела, облизывая свое мороженое, принялась развивать давно волновавшую ее тему:– А мы можем когда-нибудь завести собачку?– Конечно, дорогая.– Только не такую, как у тети Риты.– Может быть, далматина? Точно такого же, как в кино.– Нет, я хочу большую. Только чтобы он не кусался, правда?– Тогда мы купим щенка и будем воспитывать его вместе.– А папа?Эрин откусила мороженого, и на зубах у нее хрустнула фисташка.– Хороший вопрос.– Он не любит собачек. Он любит птичек.– Я помню, – отозвалась Эрин. – А собака будет нашей – твоей и моей.Личико Анджи приняло задумчивое и обеспокоенное выражение.– У папы проблемы?– Да, детка, боюсь, что так.– И у тебя тоже?– Нет, Анджи. У меня все в порядке.Потом они прошлись по магазину детской одежды полюбовались на выставленные веши, и Эрин купила девочке два платьица, два комбинезона и пару спортивных тапочек «Найк» – белых с розовым.– Но у меня же еще не день рождения, – удивилась Анджела.– Я знаю, малышка.– А почему же тогда ты мне столько накупила?– Просто так. Просто я люблю тебя, вот и все.– И я тоже люблю тебя, мамочка. Только не надо плакать.– Я не плачу. Это все моя аллергия.Во взгляде Анджелы отразилось сомнение.– Когда у тебя аллергия, ты чихаешь, а не плачешь.– К вашему сведению, юная леди, на свете есть сколько угодно видов аллергий, и все разные.Они неторопливо шли по аллее, держась за руки. Навстречу им красивый молодой человек латиноамериканского типа катил на маленькой инвалидной коляске девочку. Девочка была бледненькая, а иссиня-черные волосы, заплетенные в косички, еще больше оттеняли ее бледность. Одну из ее худых ножек охватывала какая-то металлическая конструкция.Эрин быстро подтолкнула дочку к двери магазина игрушек.– Помнишь, у тебя было несколько Барби, а потом они потерялись...– Но, мамочка...– Пойдем купим новых.– Но, мамочка, посмотри! – Анджи увидела катящуюся мимо коляску. – Это «Эверест Дженнингс».«Ничего себе, – подумала Эрин. – Она даже марки различает».– Вот и папа так меня катал, – с воодушевлением продолжала Анджи. – Только почему они едут так медленно?– Потому что у этой девочки болит ножка. Ей нельзя быстро кататься.– А когда она поправится?– Тогда, наверное, будет можно.Эрин задумалась: не открыть ли девочке печальнейшую из истин – что некоторые больные никогда не поправляются. Это послужило бы ей предлогом для того, чтобы снова заговорить о Дэррелле Гранте и объяснить Анджи, почему она больше никогда не увидит отца.Но Эрин решила, что пока делать этого не стоит. Малышке всего четыре года, у нее вся жизнь впереди, так что узнать о грустных вещах она еще успеет. А сегодня пусть думает о далматинах, мороженом и новых куклах. В магазине игрушек Эрин купила двух новых Барби, а еще по купальнику и вечернему платью для обеих. Шубки она брать не стала, но Анджела не особенно огорчилась.Уже сидя в машине, она спросила:– Мама, а когда мне будет можно домой?– Скоро, малышка. – Про себя Эрин быстро помолилась: пусть это «домой» означает «к ней», а не «к папе». – Ты хочешь сказать – в нашу новую квартиру, правда?Анджела возбужденно закивала.– Знаешь, как мне нравится наша лестница! Я люблю по ней лазать. – Она помолчала. – А когда приедет папа?"Что сказать ей? – подумала Эрин. – Что ее папа в тюрьме? Нет, «тюрьма» – слишком страшное слово. Может, «в таком специальном месте, где живут взрослые, у которых есть проблемы»? Нет, лучше вот как: «в большом доме, похожем на больницу, только окруженном колючей проволокой». И снова она не решилась заговорить о дальнейшей судьбе Дэррелла.– О нем позаботятся, – сказала она наконец.– А у него есть другая подружка?– Не знаю. – Этот вопрос застиг Эрин врасплох.– Знаешь, мне не хочется, чтобы он был совсем один.– Он не будет один, детка. – На мгновение она представила себе Анджелу уже взрослой, честно навещающей отца в тюрьме по субботам и воскресеньям. Уж Дэррелл непременно постарается уговорить ее тайком проносить ему сигареты с марихуаной и таблетки.– А куда мы сейчас? – спросила Анджела.– В «Тайну Виктории».– Что это такое?– Это место, где твоя мама покупает себе одежду для работы.– А-а, официанткину одежду?– Да, – вздохнула Эрин. – Официанткину.Было почти пять, когда они добрались до Майами. Эрин не хотелось прощаться с дочерью, но у нее был только час, чтобы доехать до «Розового кайфа», а на шоссе, ведущем на север, в эти часы творилось нечто невообразимое.Анджела поцеловала мать в нос и ущипнула за щеку: то была их обычная игра.– Спасибо тебе за новых Барби, мамочка.– Веди себя хорошо, слушайся и не жадничай.– Обещаю! – Анджи выпрыгнула из машины, осторожно вытащила сумку с куклами и, остановившись на тротуаре, помахала ручкой.– Беги, беги. – Эрин послала дочке воздушный поцелуй и указательным пальцем постучала себя по кончику носа. Когда Анджела пошла к дому, Эрин медленно тронула машину с места. Доехав почти до конца дома, она глянула в зеркальце и увидела, что девочка бежит за ней. Эрин рванула тормоз так, что шины взвизгнули.– Мама! – Анджи встала на цыпочки, чтобы дотянуться до окна. Ее щеки порозовели, она запыхалась от бега, но крепко прижимала к груди пакет с куклами.– Что случилось, детка?– Я боюсь.– Чего? – Она открыла дверцу, и Анджела вскарабкалась ей на колени. Эрин обернулась, чтобы посмотреть, нет ли на улице кого-нибудь еще – кого-нибудь, кто мог бы напугать девочку. Но никого и ничего такого она не увидела.– Что случилось, Анджи? Чего ты испугалась?– Мамочка, пожалуйста, не заводи себе проблем, как папа.– О Господи! Так ты из-за этого?..– Пожалуйста! – умоляюще повторила Анджела, заглядывая ей в глаза.– Не беспокойся, малышка. – Эрин прижала девочку к груди. – Не тревожься обо мне.Дэррелл Грант позвонил сестре из Уол-Марта.– Есть у вас где-нибудь поблизости вода? – спросил он.– Ты что – завел себе лодку? – удивилась Рита.– Нет, машину. Но мне нужно отделаться от нее.– Но не утопить же?– Именно утопить.– А что, машина совсем новая?– О Господи, Рита, ты неспособна ответить на самый простой вопрос!Дэррелл утопил угнанный «сандерберд» в дренажном канале неподалеку от Тэрки-Пойнт, где служил Альберто Алонсо. Потом на попутной машине добрался до стоянки трейлеров, и Рита приготовила ему бутерброды с арахисовым маслом и банановым пюре.– Сюда без конца названивают копы, – сообщила она, пока он ел. – Альберто говорит: ты, должно быть, здорово влип.– Есть у тебя «Гейторейд»? Зеленый? – спросил Дэррелл.– Есть, только не из холодильника.– Черт с ним, давай.Рита, наливая ему в высокий стакан, сообщила:– У нас теперь на одного щенка меньше – орел утащил.– Да что ты! Настоящий орел?– Во всяком случае, он выглядел именно так, когда спикировал к нам на двор. А еще должна тебе сказать, что твоя женушка искалечила моего Альберто. Да еще Лупа добавила...– Потом, потом. – Дэррелл замахал на нее рукой, с зажатым в ней откушенным бутербродом.– Сегодня после обеда ему надо в больницу для ветеранов. У него весь язык нагноился.– Черт тебя побери, Рита, дай мне хотя бы доесть! – Дэррелл надул щеки, демонстрируя, что его сейчас вырвет от таких подробностей.– Извини, – буркнула Рита. И добавила: – Тебе нельзя здесь оставаться.– Знаю.– Копы тут так и шныряют.– Одолжи мне свою машину, – попросил Дэррелл.– Не могу. В ней что-то сломалось.– А что это за «понтиак»? – Он указал в окно на машину, стоявшую через дорогу.– Тачка миссис Гомес. Но мы с ней теперь не разговариваем – мои волки задрали ее сиамского кота.Дэррелл объяснил, что собирается не одалживать «понтиак», а угнать его.– Когда это ты научился заводить мотор? – насмешливо спросила Рита.– А я и не учился. Но как обращаться с ключами, знаю.С заднего двора донесся целый хор отчаянных завываний. Рита сорвалась с места и ринулась туда, на ходу нацепляя хоккейную маску. Дэррелл встал из-за стола, зашел в ванную и обследовал аптечку: она была набита бинтами, пластырем и антисептическими мазями. Наконец ему удалось обнаружить флакон кодеина-тиленола – собственность недавно покалеченного Альберто Алонсо. Дэррелл высыпал таблетки в передний карман своих джинсов. Затем, вернувшись на кухню, начал делать себе еще один сандвич.Вскоре появилась Рита.– Ну, так какие у тебя сейчас дальнейшие планы, братец? – поинтересовалась она, снимая маску.– Дальнейшие планы? – Дэррелл вытер измазанный арахисовым маслом рот. – Да вот думаю забрать мою распрекрасную дочь и убраться из Флориды к чертовой матери. Что скажешь?– Значит, начнешь новую жизнь.– Вот именно.– Конечно. Все это дерьмо не для тебя.– Я знаю, Рита. Отлично знаю.Она всегда говорила, что ее брату нужно было стать артистом – с его-то внешностью. Она с легкостью могла представить себе его на месте одного из красавцев-героев какого-нибудь из ее любимых «мыльных» сериалов.– А что ты думаешь делать со своей бывшей супругой? – спросила она.Дэррелл Грант зло рассмеялся.– Ей очень повезет, если я, перед тем как смыться, не переломаю ей все кости.Рита налила ему еще «Гейторейда», на сей раз бросив в стакан горсть кубиков льда.– Но растить ребенка самому... не знаю, не знаю.Дэррелл устремил на сестру холодный взгляд.– Что ты имеешь в виду?– Да просто говорю, что одному тебе было бы полегче.– Я превосходный отец, Рита.– Да никто и не возражает...– К тому же мы с Анджи партнеры.– Вот это как раз мне и не нравится, – заметила Рита. – Использовать маленькую девочку для таких дел...– Да она в восторге от этого! Можешь сама спросить. Она скажет, что папочка развлекает ее на всю катушку.– Да уж конечно, развлечение – высший класс: красть инвалидные каталки!– Ты бы слышала, как она хохочет, когда мы гоним по коридорам к выходу! Волосенки развеваются – они у нее прямо как шелковые. Все медсестры ей машут и приговаривают: «Ах ты, ангелочек!» – Он улыбнулся. – Вот так мы и выбираемся наружу.– Знаешь, все-таки это занятие не для тебя, Дэррелл, – сказала Рита. – Ты же, слава Богу, не цыган.– Зато оно меня кормит, и неплохо, – возразил Дэррелл. – А на остальное наплевать. Как ты думаешь, где эта старуха, миссис Гомес, держит ключи от машины? * * * Наутро после того, как Эрин танцевала на яхте, Дэвид Лейн Дилбек дал один из наиболее блестящих спектаклей за всю свою политическую карьеру. Вначале была поездка в Литтл-Гаити, где конгрессмен заклеймил иммиграционную службу США за ее бессердечное отношение к чернокожим беженцам из карибских стран. Он заявил, что Америка своей мощью и своим наследием обязана этим отважным людям, на своих утлых лодчонках бросавших вызов необъятности моря, и что отцы-основатели нации сгорели бы со стыда, если бы могли видеть, как американцы теперь отвергают тех, кто более всех нуждается в их помощи. Единственный момент неловкости имел место, когда Дилбек, державший речь на довольно-таки несовершенном креольском, попытался перевести на него надпись, красующуюся на Статуе Свободы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62